Лиланд Модезитт - Башни Заката
Креслин пытается направить высокие ветры вниз, развернуть холодные воздушные потоки, несущиеся к Крыше Мира.
«…Креслин… военные корабли!..»
Он останавливается на краю плато. Дюжина судов с частично свернутыми парусами подходят к гавани, а один уже проскочил за волнолом, в спокойные прибрежные воды. С него спускают две лодки.
— Тьма… — бормочет юноша, призывая ветра к Краю Земли и одновременно вспоминал сказанное как-то на сей счет Клеррисом. Да, ветра придут — но не раньше, чем два передовых корабля достигнут причала. А может, и позже. Креслин со всех ног устремляется вниз по склону, отчаянно призывая на помощь воздушную стихию.
Впереди и внизу юноша видит мчащийся к пристани взвод стражей, и холодеет, заметив в первых рядах огненно-рыжие волосы.
«…покажу тебе… суженый…»
Его призыв перекручивает небеса, и он с корнем вырывает ветры с их ледяных высот. Однако как быстро ни гонят они к острову тучи, как стремительно ни сгущается на западе темнота, передовые суда и наполненные людьми лодки гораздо ближе — они уже подходят к причалу.
Торопясь туда же, Креслин не бежит со всех ног, ибо знает, что от воина, поспевшего на место сражения запыхавшимся и обессиленным, толку будет немного. Но стоит ему подумать о Мегере, как сердце едва не выскакивает из груди. Приходится напрягать всю свою волю, чтобы заставить себя сосредоточиться на разворачивающейся внизу картине.
Из цитадели вниз по склону спешат второй взвод стражей и дежурное подразделение монтгренских солдат.
Третий и четвертый вражеские корабли не входят в гавань, а двигаются вдоль побережья к востоку, туда, где узкие песчаные пляжи позволяют произвести высадку с лодок. Таким образам, даже если стражам удастся удержать пристань, им будет грозить нападение с тыла. Однако, чтобы пересечь полосу вязкого песка и одолеть невысокие, но отвесные скалы, врагам потребуется время.
На мачтах реют флаги Хамора, полотнища с изображением оранжевого лучистого солнца. С борта на пристань летят стрелы.
В отчаянном порыве Креслин призывает самые могучие ветра, каких прежде никогда не касался. Напряжение столь велико, что ноги его подкашиваются и он падает на пыльную дорогу.
Подхватив юношу под мышки, Торкейл ставит его на ноги и оглядывается. У самого причала на земле лежит страж из Западного Оплота со стрелой в горле. Первая гибель…
На западе солнце скрывается за серой дымкой. Небосклон стремительно темнеет.
Выхватив клинок, Креслин устремляется в гущу уже кипящей на пристани схватки, хотя чувства его по-прежнему высоко в небесах. Торкейл, тоже с мечом в руках, держится рядом с регентом.
«…бей… коли…»
К тому времени, когда юноша приближается к месту боя, хаморианцы уже удерживают часть пристани и высаживаются на восточных пляжах. Громкие крики и лязг клинков эхом отдаются от прибрежных скал.
Креслин непроизвольно выискивает среди сражающихся огненно-рыжую голову, хотя и знает, что Мегера не ранена — это он ощутил бы мгновенно.
Ветвистая молния бьет с неба по поверхности моря, туда, где качается на волнах самый дальний из вражеских кораблей. А с ближних на пристань по-прежнему дугой летят стрелы.
Раздается громкое шипение, и Креслин шарахается в сторону от опаляющего белого пламени: Мегера выпустила огненную стрелу. В следующий миг загораются паруса передовой шхуны.
Креслин ступает на пристань, изгибая и направляя вниз все ветра, какие только в состоянии сейчас ухватить.
Высокий корабль дрожит под напором неистового урагана; сверху в него бьет молния, а вода под килем начинает бурлить, затягивая судно в воронку.
Торкейл успевает оттолкнуть Креслина в сторону, когда на него замахивается боевым топором бронзоволицый воин. Пронзенный сразу двумя мечами, он даже не успевает опустить оружие.
Мегера по-прежнему цела. Ядовитая белизна призываемой ею силы хаоса жжет Креслина так, словно это в него метит извергаемое ею пламя. Юноша шатается, однако продолжает, почти машинально, действовать клинком, в то время как его мысли направляют выросший в гавани черный водяной смерч к следующему хаморианскому судну.
Огонь на подожженной Мегерой шхуне уже перекинулся с парусов на мачты и корпус.
Управляясь одновременно и с клинком, и с ветрами, Креслин видит, как из кружащей тьмы на северо-западе еще в одно судно ударяет раздвоенная молния.
Два корабля по обе стороны от обломков судна, втянутого и раздавленного черной воронкой, пытаются уйти от смерча, но чудовищный водяной столб догоняет и поглощает их один за другим.
«…свет!..»
«…захватить рыжую! И того, с серебряными волосами!»
Клинок Креслина сражает еще одного противника, тогда как мысли юноши устремляются за волнорез. Там он поднимает гигантский вал, слишком большой для тесной гавани.
«Прикрыть регентов… быстро!»
Рядом с Креслином оказывается новый боец. Увидев растрепавшиеся рыжие волосы, юноша от облегчения едва не опускает клинок.
— Другие корабли… не дай им уйти! — шипит Мегера.
«…идиот…»
Юноша гонит водяной смерч по направлению к кораблям у восточных пляжей. Кроме них, из всей вражеской флотилии на плаву остались только две шхуны, запертые в гавани.
— Цельте в середину! Они там! Вот они!
Обжигающая боль пронзает правое плечо Креслина. Он шатается, но не отпускает ветер и спустя несколько мгновений обрушивает на вражеские суда побережья водяную стену.
Боль — и Мегеры, и его собственная — такова, что юноша скрежещет зубами. На поверхности моря у восточного побережья теперь плавают лишь обломки и мертвые тела. Волна высотой с мачту, накатив на песчаный пляж и разбившись об утесы, смыла с берега успевших высадиться людей, выбросив взамен на песок дырявый корпус с обломанными мачтам. Внутренности Креслина поднимаются к горлу, и его выворачивает прямо на тело врага, только что сраженного клинком Мегеры. В следующее мгновение то же самое происходит и с ней.
— Пропади он пропадом, твой слабый желудок… — стонет Мегера.
«…рвет… ноги не держат… ублюдок…»
— Заткнись! — бормочет он, снова поднимая клинок. Но работы для меча не осталось — все высадившиеся на пристань враги уже пали. Дюжина уцелевших прыгает в воду и плывет к последнему кораблю, который, обрубив канаты, поворачивает к морю.
Подожженная Мегерой шхуна полыхает так жарко, что от воды вокруг нее идет пар, и оказавшие в воде хаморианцы отчаянными гребками пытаются отплыть подальше.
Вокруг Креслина хлещет ливень, его правая рука, словно налившись свинцом, бессильно висит вдоль тела. Зная, что дело не закончено, он с глубоким вздохом вновь собирает ветра и ждет, когда последний вражеский корабль выйдет за волнолом. Едва это происходит, Креслин отчаянным усилием воли, невзирая на жгучую боль в руке и вспыхивающие перед глазами белые звезды, обрушивает на этот последний корабль высокие студеные ветры.
