Бьёрн Магнуссон (СИ) - "Добрый Волдеморт"

Там уже давно горел огонь под котлом, в котором бурлило зелье золотистого цвета. Вокруг костра расхаживал Уилфред и периодически помешивал зелье, то в одну, то в другую сторону. Рядом на куче шкур лежал Фенрир Сивый. Его глаза были открыты, он внимательно следил за шаманом, не замечая подростков. Уилфред поймал взгляд Бьёрна и мысленно сообщил, что всё готово, а потом нараспев произнёс:

— По моей команде направляйте свою магию в котёл, ребята.

Бьёрн кивнул и подошёл поближе. Фенрир скосил на него удивлённые глаза и с трудом произнёс:

— Я не думал, что когда-нибудь ещё раз тебя увижу, мелкий. Это ты Уилфреда подговорил попытаться меня спасти? Даже я знаю, что у вас ничего не получится без особого компонента.

— Я всё достал, — лаконично обронил Бьёрн, заставив Сивого побледнеть ещё больше. — Он здесь со мной.

Оборотень, преодолевая слабость, приподнялся на локтях и заозирался по сторонам. А потом заметил стоя́щего позади Римуса, недовольно разглядывающего деревенский двор, и обессиленно откинулся на шкурах.

— Как ты догадался? — прошептал он одними губами, глядя на Магнуссона.

— Я очень хотел, чтобы ты выжил, — отправил ему мысленное сообщение Бьёрн. — А бросать своего человека не в моих правилах.

— Так это, человека, — криво ухмыльнулся Фенрир. — А я — оборотень, если ты забыл, — и в этот момент произошло сразу несколько событий.

Шаман гортанно выкрикнул и приглашающе взмахнул рукой. Бьёрн тут же поднял палочку и направил в котёл поток магии. Люпин, замешкавшись, последовал его примеру, а ещё через пару минут среди туч показалась луна…

Римус заорал и свалился на землю, обхватив голову руками. Фенрир обратился в белого волка и чёрные язвы на его теле стали ещё шире. Шаман превратился лишь частично, спокойно продолжая помешивать зелье.

— Беги, Вильямс! — из последних сил выплюнул Римус, корчась в судорогах, и окончательно превратился в волка.

Однако в тот момент, когда он ощутил себя на четырёх лапах, то понял, что способен контролировать зверя. Сейчас это был всё тот же застенчивый и неконфликтный Римус Люпин, а не ужасное чудовище, которым он всегда становился в полнолуние. А Вильямс даже не повёл глазами в его сторону, полностью сосредоточась на магической поддержке шамана. Сейчас ему приходилось работать за двоих. К немалому раздражению Люпина, он вообще никак не отреагировал на то, что вокруг него сейчас были одни оборотни. Эка невидаль, магические существа класса опасности ХХХХХ. Люпин даже клацнул зубами от возмущения.

Шаман взмахом руки показал, что помощь Бьёрна больше не нужна. Золотистое зелье будто бы впитало магию и теперь было цвета лунного серебра. Над поверхностью вспыхивали искорки, а края котла начали покрываться инеем. Шаман с натугой приподнял его и вылил всё зелье на лежащего Фенрира. Жидкость, казалось, на секунду зависла в воздухе, сверкая серебряной волной, а потом рухнула вниз и впиталась в тело волка.

Свет луны отразился в глазах Сивого, а чёрные язвы стали пропадать с его тела. Уже через минуту, огромный белый волк поднялся на ноги, задрал морду к луне и протяжно завыл. Словно вторя его вою, со всех сторон раздались похожие звуки, и Бьёрн увидел, как вдалеке за огородами, собирается стая волков. Фенрир рыкнул на Римуса и побежал в поле. Люпин, влекомый могучим инстинктом подчинения вожаку, затрусил следом. В его душе поднималась буря самых разных эмоций. От изумления, что он так легко подчинился незнакомому оборотню, до смутного узнавания и принятия. Так, ребёнок, лёжа у маминой груди, первый раз видит отца и понимает шестым чувством, что это он, тот, кто подарил ему жизнь.

В какой-то момент Люпин смог победить это ощущение и помчался в лес. Ему хотелось уйти подальше и забиться в любую нору. Несмотря на разум в волчьем обличье, он ненавидел его и хотел быть только человеком. Так воспитал его Лайал. Приёмный отец крепко вбил в голову мальчику, что оборотень — это зло. А Римус не хотел быть злым. Сзади взвыла стая и, казалось, бросилась вслед за ним. А впереди всех бежал Фенрир Сивый.

Однако в лесу волки разбежались в разные стороны по своим делам, и только Фенрир проследовал дальше по следу Римуса. Он чувствовал, где находится его сын. Сивый выскочил к озеру, освещённому полной луной, а в промоине под крутым берегом, забился в какую-то щель Римус и скалил оттуда клыки. Фенрир одним прыжком подскочил ближе, на ходу обращаясь в человека.

— И чего ты там спрятался, мальчик? — по-доброму усмехнулся Сивый. — Вылазь оттуда и перекидывайся в человека. Необязательно всё время быть в волчьей шкуре, особенно если тебе в ней не нравится.

Молодой волк напрягся, пытаясь вернуть человеческий вид, но у него ничего не вышло.

— Не надо тужиться, будто ты на толчке сидишь, — засмеялся Фенрир. — Просто пожелай. Это естественная способность истинных оборотней.

Римус тут же превратился в человека, больно стукнулся головой и злобно зашипел.

— Ай! Я же не истинный оборотень, а про́клятый. Меня в детстве покусали, отец и мама рассказывали.

Он почесал голову в месте удара и настороженно уставился на Фенрира, который сразу отошёл в сторону, чтобы его не пугать. Сивый был у воды, и Римусу показалось, что он стоит на краю светящейся лестницы, которая идёт до самой луны.

— Я твой отец, — не глядя на него, проговорил Фенрир. — А ты полукровка. А значит, если будешь жить со стаей, то сможешь без проблем себя контролировать во время полнолуния.

— Жить с твоей стаей — значит отказаться от мечты вырасти настоящим волшебником! — выпалил сердито Люпин. — А я собираюсь им стать. Если отец узнает, что я ему неродной, он точно убьёт меня и мать.

— Хочешь, я разберусь с ним? — недобро оскалился Сивый.

— Нет, — испугался Люпин. — Лайал устроил меня в школу и как-то договорился с директором Дамблдором. Если он умрёт, я не знаю, станет ли директор выполнять прежние договорённости. Вдруг он меня вышвырнет из Хогвартса в тот же день?

— Я и сам могу тебя научить нужным заклинаниям, — рыкнул Фенрир.

— Ты знаешь трансфигурацию, ЗОТИ, Чары, Гербологию? Сдавал в своё время СОВ и ЖАБА? — удивился Римус. — Ты что тоже учился в Хогвартсе?

— Нет, — рассмеялся Фенрир. — Оборотню туда не попасть. Ни истинному, ни тем более, про́клятому. Ты удивительное исключение из правил. Я хорошо знаю пару десятков чар, которые могут пригодиться. Травы, зелья немного. Мне хватает. Другие оборотни и этого не умеют. Вот побуду, лет тридцать, вожаком стаи, а потом стану шаманом. Дар есть и опыт нужный появится. И тебе тоже советую так поступить. Ты хоть и полукровка, но мой родной сын. Стая тебя примет со временем. А если будешь оборачиваться вдали от нас, от родного леса, твой внутренний зверь не найдёт лунной дороги к разуму. Тобой будут управлять звериные инстинкты, как у про́клятых оборотней. В таком состоянии можно сотворить что угодно. Такой оборотень — просто безумный зверь, с вечной жаждой крови.

— У меня есть надёжное убежище в школе, — покачал головой Люпин. — Во время полнолуния меня прячет там наша медведьма. Ночь мучений, но зато потом я свободен целый месяц.

— Как знаешь, — вздохнул Фенрир. — Ты парень большой, не мне тебе указывать. Но если вдруг понадобится помощь, можешь обратиться к любому из нас, — он тяжело вздохнул и с грустью посмотрел на луну. — Ладно, пойдём в деревню, там Вильямс, наверно, уже заждался. Расскажешь, как там твоя мама, с ней всё хорошо?

— С мамой всё нормально, кажется... а Вильямс — мордредов слизеринец! Если бы я знал, куда он меня тащит, в жизни бы не согласился! — запальчиво выпалил Римус, но потом осёкся, глядя на грустную усмешку Фенрира. — Извини…

— Да. Я бы тогда умер... — сутулился Сивый. — Так что зря ты на него так. Я, наоборот, считаю, что он меня спас. Я-то с ним за деньги пошёл на дело. Как проводник и охранник.

В этот момент Люпину стало стыдно перед этим в сущности незнакомым человеком. Ведь он тоже пошёл с Вильямсом исключительно ради ста галеонов. «Хотя если бы я знал, что здесь мой биологический отец умирает, — подумал про себя Люпин, — я бы обязательно постарался ему помочь, несмотря на то, что он оборотень». Однако в глубине души Римус понимал, что всё это, просто самооправдания. И расскажи ему Вильямс, что они будут лечить оборотня, пусть тот даже и имел отношение к его появлению на свет, далеко не факт, что он бы на это согласился. Однако любому живому существу свойственно оправдывать свои поступки. Любые, даже самые неприглядные.