Людмила Минич - Земля вечерних звёзд
– Я заставлю его правду сказать!
– Нет, нет, не ходи, – просила она.
Нет уж. Если так дальше пойдет, Ак Ми Э спасать от него начнут, а самого Тая преследовать, как провожатого каких-то «злых духов». Сейчас или никогда. В последнее время ему много раз казалось, что он наконец-то научился необыкновенному терпению, огромному, больше, чем степи Адья Тэрэк, но каждый раз обманывался. Вельды снова и снова ухитрялись довести его до бешенства своей непроходимой тупостью. И ведь хотел уже перетерпеть до весны, хотел уйти с Ак Ми Э в милые сердцу края, но нитка его терпения опять оборвалась. Отнять у него Ак Ми Э! Этого никому не удастся! А Ак Л о Тану и подавно!
Девушка все висла на плечах, и он не мог просто отбросить ее с дороги, уйти, хлопнув дверью.
– Понимаешь, не могу, – от волнения он заговорил на адья, даже не соображая этого, – не могу больше его выносить! Летом, после того как спасся, я думал, что Ранжин мне жизнь испоганил! Я ведь знать тогда не знал, что такое – жизнь испоганить на самом деле. Да по мне твой Ак Ло Тан не лучше Ранжина! Но тот хоть интриговал, старался, а у этого само все складывается, к его славе и моему позору!
Пнул ногой очаг, только искры полетели.
– Ранжин что делал? – переспросила Ак Ми Э растерянно и половины не поняв из горячечных речей Тая.
– Ну, придумывал… что сделать, чтобы других выставить как дураков… или врагов, – пояснил он, сбившись со своей дороги к дверному пологу.
– Не надо, – попросила она, заглядывая в глаза, – не надо, только хуже будет. Я знаю, что хуже, что не надо.
– Что, духи сказали? – Тай, не остыв, ляпнул глупость.
– Нет, Ак Ло Тан убьет тебя… – прошептала девушка, теребя его за руку, еще не решаясь отпустить.
– Ну вот, – Тай опять вскипел, – даже ты поверила тому, что болтают про меня в поселке! Даже ты!
– Нет, нет, – она намертво вцепилась в него. – Ак Ло Таи убьет тебя – скажут хорошо, ты убьешь – скажут: мы знали, что люди адья плохие, злые, что не надо верить им, выгонят тебя в лес, совсем выгонят!…
Ак Ми Э продолжала дальше уговаривать, то цепляясь, то поглаживая, то целуя, то заглядывая в глаза, но он и сам уже, хоть гнев никуда и не делся, дымом клубился внутри, понял, что она права. Но если это единственная цена, то сейчас он почти готов ее заплатить… Однако Ак Ми Э была рядом, она не давала ему пойти и погубить себя, и Тай поспешно сел спиною к двери, чтобы не возникло нового соблазна. Когда же весна? Только к середине ночи он смог заснуть, сжимая теплое плечо Ак Ми Э и призывая всех богов Адья подарить тепло этим землям, чтобы он мог, наконец, вырваться из плена.
На следующее утро он вновь проснулся с болью в груди, не сильной, нытье одно, но всерьез встревожился. Неужели на всю жизнь, тронула его ум невеселая мысль, и Тай не стал прогонять ее в который раз. В конце концов, он не женщина. Молча, без вкуса сжевал похлебку из зерна, сваренную Ак Ми Э. Вельды не пекут такого хлеба, как в Адья Тэрэк. Он вспомнил душистый хлеб из черуза, крупного, отборного, что порой просто сминал между пальцами, скатывал и разбрасывал своим ловчим птицам. Как много осталось на родине, чего он никогда и не замечал. Жесткие лепешки вельдов из зерновой травы, что после похода по лесам заменили ему клубни опостылевшей до невозможности травы фэн, поначалу казались необыкновенно вкусными, но теперь… надоели до смерти.
Пряча от Ак Ми Э сосущую изнутри боль, Тай отговорился, что пойдет к Старейшине. Может, вправду его к другим охотникам перекинет. Хотя кому чужак нужен? Девушка только головой покачала, не веря в удачу. Уж если сам Ак Там Ун просил да отказ получил, то Таю ходить и вовсе без толку. Но он упрямо собрался, вышел на мороз. Завтра с раннего утра снова в лес. Опять несколько дней на Ак Ло Тана любоваться да на другие угрюмые рожи. До чего дошло: любая шутка на губах у охотников каменеет, любая улыбка слетает, как только на него взгляд падает. Да с ним уже никто и двух слов сказать не хочет. Тай сам в успех не верил, но все равно поспешно двинулся к домику Старейшины. Пока не передумал.
Когда услышал знакомый голос, ноги уже вынесли его вперед домов, между которыми можно было схорониться. Тай даже плюнуть не успел, сообразив, как попался. Надо же, Кай Кии! Он, верно, сегодня в первый раз и выполз из своей норки. Парень ковылял по протоптанной в снегу тропинке, опираясь на две внушительные палки с поперечинами, шатаясь и оскальзываясь, раскрасневшись от мороза и усилий, которыми приходилось держаться на ногах. Его натужный, немного хриплый голос, в котором прорывались знакомые звонкие ноты прежнего парнишки Кай Кина, разносился далеко, и Тай, если б не ротозейничал из-за своих невеселых мыслей, непременно б его услышал. Но сейчас уже поздно. Еще этой встречи ему не хватало! Человек пять из родичей помладше, что стайкой вились вокруг Кай Кина, поддерживая под локти да подбадривая, затихли разом, глядя на Тая.
Можно было, конечно, и в другую сторону свернуть, но… не сегодня. И пусть этот мальчишка хоть что-нибудь, хоть одно слово уронит, и тогда Тай доберется-таки до Ак Ло Тана, и будет ему все равно, в лесу ли подыхать от холода и голода или здесь, в поселке, от злости и позора. Пошел прямо на них. Кай Кин не двигался: то ли растерялся, то ли поджидал. Подойдя совсем близко, Тай за несколько шагов сошел с утоптанной тропы в снег, чтобы дать дорогу увечному, шагнул раз, другой, миновал под ливнем едких взглядов Кай Кина с его палками, еще шагнул, выбрался на тропу…
– Сан Хи Э!
Он вздохнул и оглянулся, готовый ко всему. Кай Кин, окликнувший его вслед, похоже, и сам был тому не рад. Глядел непонятно, сумрачно, но не зло.
– Сан Хи Э… я тут хотел… ‹- будто подавился словами, кашлянул.
Тай молча ждал продолжения. Ну, с увечным, понятно, связываться – себя только пятнать, а вот с Ак Ло Таном у него разговор, наверное, сегодня будет.
– Я вот что… прости, должен был давно тебе… слово благодарности… за то, что спас. Духи тебя послали, не иначе… А что раньше… не сказал, так лежал до этой поры, первый раз вышел… а тут ты. Знак духи дают.
Слова его перемежались паузами, но и его родичи, и Тай потеряли дар речи, потому не встревали.
– Так я теперь благодарю, Сан Хи Э… слышишь? И не вини меня… если можешь, я уж и так, – он посмотрел вниз на свою ногу, – духами научен.
Никто из мужчин, на которых Кай Кин так старался походить до времени, не сказал бы последних слов. А в глазах меледу тем заплясали огоньки, решительные, даже злые. Простить просит, подумал Тай, да не за то, что вовремя спасибо не сказал, за другое. Знает за что. Значит, видел все, помнил все, не так уж от боли да от страха обезумел. А как сказать при этих вот, что вокруг него ощетинились, не знает. Потому он слабость и показал перед Таем, что хочет малым отделаться: и духов задобрить, и себя не уронить, и перед родичами не оплошать. Что ж, Тай сам крепко помнит свою первую битву. Он не трус, но когда в первый раз на тебя во весь опор мчится вражеская конница, морда к морде… и копья наперевес… и земля дрожит от копыт, и больше ни криков не слышно, ни труб, ничего – только топот, дрожь и звон металла… Он тогда только бесцельно по полю метался, спасибо Аркаю да другим охранникам, чудом головы не лишился, только чудом. Зато, очнувшись от горячки боя, как он расписывал свои подвиги! Только потом понял, что дурак, через годик, наверное. Тогда позади уже много битв было. Но Таю повезло, а вот этому парнишке – вряд ли. Это теперь он радуется, что живой. Время пройдет, еще, может, проклинать Тая будет. На ноги ему не встать, это точно.
