Джон Норман - Странники Гора
– Пожалуй, – согласился я. Я подошел к ней, обнял за плечи и заглянул в глаза.
– Я люблю тебя, Тэрл Кэбот, – прошептала она. – Пожалуйста, не оставляй меня!
– Ты не можешь меня любить, – возразил я, – Ты ничего не знаешь ни о моей жизни, ни о том, какая у меня здесь миссия.
– Мне это безразлично, – ответила она, кладя голову мне на плечо.
– Мне нужно идти, – ответил я. – С твоей стороны было бы жестоко стараться меня удержать.
– Возьми меня, Тэрл, – взмолилась она. – Возьми если не как свободную женщину, то как рабыню!
– Красавица моя Элизабет, я не могу взять тебя ни как ту, ни как другую
– Нет! – воскликнула она – Ты возьмешь меня так или иначе!
– Нет, Элизабет, – мягко возразил я, – нет.
Как разъяренная кошка, она набросилась на меня и ударила по щеке – раз, другой, третий..
– Нет, Элизабет, это не поможет, – сказал я. Она замерла, лицо у меня горело.
– Я тебя ненавижу, – пробормотала она – Ненавижу!
– Не верю, – ответил я.
– Тебе известен моральный кодекс воина Гора? – спросила она.
– Нет, – покачал я головой, – не известен.
Она снова ударила меня по щеке.
– Я тебя ненавижу, – процедила она сквозь зубы. И тут же, как я и ожидал, она опустилась передо мной на колени, протянув ко мне скрещенные в запястьях руки, как подобает горианской рабыне.
– Теперь, – с вызовом сказала она, обжигая меня своим пылающим от ярости взглядом, – ты должен или убить меня, или сделать своей рабыней!
– Ты свободная женщина, – настойчиво повторил я.
– Тогда убей меня, – потребовала она.
– Я не могу этого сделать, – отказался я.
– Значит, надень на меня ошейник!
– А этого я делать не хочу.
– Тогда тебе следует признать, что ты предал моральный кодекс горианского воина.
– Принеси ошейник, – потребовал я.
Она вскочила на ноги, схватила ошейник и снова опустилась передо мной на колени. Я опоясал её горло узкой металлической полосой и запер её на замок Она с яростью посмотрела на меня и начала подниматься с колен, но я жестко положил руку ей на плечо.
– Я не позволял тебе подниматься, рабыня, – сказал я.
Плечи её задрожали Одно мгновение она колебалась и затем уронила голову.
– Конечно, – пробормотала она. – Прости, господин.
Я вытащил заколки, удерживающие её шелковую накидку, и она соскользнула к её ногам, открывая моим глазам одеяние кейджеры. Элизабет напряглась, сдерживая переполнявшие её противоречивые чувства.
– Я хочу осмотреть свою рабыню, – сообщил я ей.
– Может быть, – язвительно осведомилась она, хозяин пожелает, чтобы его рабыня сняла с себя и остальную одежду?
– Нет, – ответил я.
Она презрительно вскинула голову.
– Я сам её сниму.
Я распустил её волосы, давая им возможность пышной волной рассыпаться по плечам, развязал красный поясок – кууру, снял с неё кожаный калмак и чатку.
– Раз уж тебе суждено быть рабыней – будь ею, сказал я.
Не поднимая головы, застыв в позе тачакской рабыни, она продолжала упорно смотреть в пол; руки её сжались в кулаки.
Я обошел её и опустился на ковер рядом с бутылкой ка-ла-на.
– Подойди ко мне, рабыня, – приказал я, – и стань рядом на колени.
Она подняла голову, окинула меня пылающим взглядом, секунду помедлила, едва слышно произнесла: «Да, господин» – и выполнила все, как я приказал.
Я смотрел, как она, мисс Элизабет Кардуэл, опускается передо мной на колени, при этом из всей одежды на ней был только ошейник.
– Кто ты? – спросил я у нее.
– Рабыня, – не поднимая головы, бросила она.
– Поднеси мне вина, – распорядился я.
Стоя на коленях, с низко опущенной головой, стараясь как можно изящнее держать бутыль, она наполнила мой бокал густым красным вином, как это делала Африз своему хозяину, Камчаку.
Осушив бокал, я отставил его в сторону и посмотрел на девушку.
– Зачем ты это сделала, Элизабет? – спросил я.
Она упорно не поднимала головы.
– Меня зовут Велла, – отчетливо произнесла она. – Я горианская рабыня.
– Элизабет… – начал было я.
– Велла, – перебила она.
– Хорошо, Велла, – согласился я, и она подняла голову.
Наши глаза встретились, и мы долго не отводили друг от друга взор. Наконец она улыбнулась и опустила глаза.
Я рассмеялся.
– Кажется, сегодня ночью я не пойду в фургон общественных рабынь, – заметил я.
По лицу Элизабет пробежала стыдливая улыбка.
– Кажется, нет, хозяин, – согласилась она.
– Ты хитрая лиса, Велла, – не удержался я.
Она пожала плечами. Затем, продолжая стоять в позе рабыни для наслаждений, она лениво, с кошачьей грацией потянулась, подняла руки и одним махом перебросила всю массу своих густых темных волос себе на лицо. Дав мне возможность полюбоваться на её изящную спину, она томным движением приподняла волосы над головой и посмотрела на меня.
– Ты считаешь, что женщины в фургоне общественных рабынь так же красивы, как Велла? – поинтересовалась она.
– Нет, я так не считаю, – ответил я.
– Может, они вызывают большее желание?
– Нет, там не найдешь женщину столь же желанную, как Велла.
С легкой улыбкой она ещё сильнее выгнула спину, лениво повернула голову, стрельнула в меня глазами и уронила волосы на плечи.
– Кажется, Велла желает доставить удовольствие своему хозяину? – заметил я.
– Нет, – сказала девушка. – Велла ненавидит своего хозяина. – Она взглянула на меня с наигранным негодованием. – Он унижает Веллу. Он надел на неё ошейник рабыни.
– Конечно, – ответил я. – Как и должно быть.
– Но, вероятно, Веллу можно принудить доставить своему хозяину удовольствие? Ведь она всего лишь рабыня!
Я рассмеялся.
– Как здесь говорилось, – заметила девушка, Велла – сознает она это или нет – страстно желает быть рабыней, рабыней мужчины. Она вот уже целый час этого добивается!
Я изумленно хлопнул себя по коленям.
– Мне это кажется глупейшей выдумкой, – сказал я.
– Возможно, Велла сама об этом просто не подозревает, – пожала она плечами.
– Но, возможно, Велла это выяснит? – предположил я.
– Возможно, – смеясь, согласилась она.
– Так ты готова, рабыня, доставить удовольствие своему хозяину?
– А у меня есть выбор?
– Нет.
– Значит, – с ироничным сомнением ответила девушка, – по-видимому, готова.
Я рассмеялся.
Элизабет с улыбкой взглянула на меня и неожиданно с игривым выражением лица уронила голову на ковер.
– От Веллы требуется только выражение робости и повиновения, – донесся до меня её голос.
Я, смеясь, встал на ноги и поднял Элизабет. Она плотнее прижалась ко мне; глаза её сияли. Я ощутил её дыхание у себя на щеке.
