Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Смертельная оказия
— Милостивый Боже, куда же меня занесло? — прошептала я в испуге.
— В воронку из двадцати порталов, — охотно поведала мне кука, глубже зарываясь в мой корсет.
— Так-так, а вот и та самая человечка, — ироничное замечание невидимки, отвлекло меня от созерцания горных вершин. — Все еще жива и невредима. А вы темная лошадка Намина.
— Н-да, худышкой и малявкой звали, а вот чтобы кобылой никогда. — Кука на мое тихое замечание закрыла глаза и лапками зажала уши, а от трона послышалось:
— Что вы сказали?
— Божечки мои! Он сейчас как вцепитсь-ся, не отпустит! — прошептала теневая в панике. — Что же делать? Что делать…
— Ничего, — ответила ей и наглухо закрыла ворот костюма, чтобы не отвлекаться на впечатлительную нежить и ее шепоток. Поджилки и без того трясутся, сердце рвется в скач, а из всех желаний лишь одно одолевает — сбежать. И именно его я решилась осуществить, обратившись к невидимке: — И за ваше спасение тоже. Ничего. Не. Надо. — Взяла паузу достойную моего заявления и спросила о главном: — Ну, я пошла?
— Куда? — недоуменно послышалось от трона.
— Туда, — махнула рукой назад, желая, как можно скорее оказаться рядом с командой.
В зале полной верноподданными императора и горсткой избитых повстанцев ненадолго образовалось тяжелое молчание. Тяжелое, мрачное, ничего хорошего не предвещающее. И под это грозовое затишье меня опять потянуло у пустому трону и так испугало, что на едкое замечание императора: "Если не ошибаюсь, ты меня спасла…", я воскликнула:
— Ничего страшного! С кем не бывает. Подумаешь, такая мелочь. — Оглянулась на Гера, а его из-за спин наших смертников не видно. Ох, только бы не бросил!
— Мелочь? — повторил невидимка недовольно.
— Мень-ня зовет, — упадническим тоном вопросила Симпатяшка.
— Да! Нет… — ответила обоим. И воздух вокруг трона задрожал.
— Ты что же и за разоблачение повстанцев не попросишь ничего?
— Нет! То есть да, — быстро исправилась и невольно затараторила. — Я их не разоблачала. А просто мимо пробегала. Игры… помните? Я на них тогда спешила. И вот сейчас спешу. Спешу, чтобы затем в академию вернуться. Там дела неотложные… учеба, увлекательный эксперимент, убийство рыжего. — Говоря это, сделала три шага назад, но с места не сдвинулась.
— Помочь? — И зачем настаивает, если слова своего не держит?
— С рыжим? Не надо, он не так страшен, как кажется. И с этой мелочью я справлюсь сама, — поспешно заверила я и прижала к себе вновь встрепенувшуюся куку.
— С играми, — уточнил невидимка, и на троне неожиданно появилась темная фигура.
Вампир. Высший и страшный. И дело тут не во внешности. Запоминающийся гад, глаза с невероятно умудренной глубиной, раскосые, лицо молодое и тонкое, губы красивые, подбородок, нос и скулы мужественные и в то же время подчеркивают высокородность кровопийцы. Длинные почти белые волосы с синим отливом, статная осанка, высокомерный наклон головы, дымящаяся черная корона и черная мантия Правителя усиливают впечатление о его могуществе. Но веет он него неподдельной угрозой и кровавым ужасом, да так, что я невольно заикаться начала, а отступать продолжила, правда, без результата.
— Н-н-не надо. Мы самостоятельно. — Говоря "мы", посмотрела в сторону команды, а их там уже нет. Ни одного. Даже Хана в обороте зимородка не оставили. Я затряслась еще больше, и кука вместе со мной.
— Что самостоятельно? — в руке кровопийцы появилась трость под стать короне, такая же черная и дымящаяся.
— И выиграем сами и проиграем. Ме-ме-мелочь… — Кажется последнее мое заявление не порадовало вампира. Иначе с чего бы он сквозь зубы процедил:
— Эту твою мелочь я могу как упростить, так и усложнить, многократно. — И без перехода, повелительное: — Говори, что хочешь?
— Вольную и замуж за Червь-вя, — всхлипнула на моей груди Симпатяшки.
— Ни-ничего! — ответила я, "отступая" и увещевая: — А вы да, вы можете. Вы все момм-ожете… И упростить можете, и усложнить, и слово дать, и не исполнить.
— Что?! — император презрительно хохотнул. — Так ты поэтому не хочешь ничего? — Последнее слово он интонационно подчеркнул, и что примечательно на замечание мое не обиделся. Получается, грешен и не кается. Желание для каких-то своих нужд собирает, но не исполняет.
Милостивый Боже, с таким договариваться себе дороже… А он все не отстает!
— Озвучь свое желание… просьбу… мольбу.
— Спасибо, за з-за-заботу, но по всем трем пунктам я обращаюсь лишь к… — и глаза в потолок. Постояла в молчании секунды три, подумала о том, что меня спасать больше некому, и предприняла еще одну попытку к бегству: — Не подскажете, где здесь выход?
Не подсказал, как скала вырос надо мной и рявкнул жутким голосом:
— Желание, быстро!
Тут я с испуга и выдала:
— Верните долги!
И тишина.
— Х-х-хорош-ш-ш-шее ж-ж-желание… — От прозвучавшего шипения, едва устояла на ногах. Право слово, я думала, он, как Авур, уже в бешенстве, а оказалось, что белое каление высшего вампира имеет несколько фаз, и прошлая была отнюдь не последней.
Лицо его еще больше побелело, нос заострился, мантия задымилась, пальцы вытянулись, опухли в суставах, отрастили когти, и вот этими вот ручками он потянулся ко мне.
— Теперь давай другое…
— Долги верните? — предположила я, ни на что хорошее уже не надеясь. А зря, едва коготь императора коснулся моей шеи, под нами дрогнуло, над нами потемнело, затем сверкнуло и громыхнуло так, что уши заложило, и не мне одной. Кука взвизгнула. Вампир поморщился, а затем и скривился, потому что откуда-то снизу раздалось:
— Ай-ай-ай! Умник, кем бы ты ни был, убери руки от моего заложника долга.
— Ой! — выдохнули я и Симпатяшка, одновременно уверовав в доблесть рогатого. И чуть повторно не оглохли от шипящего императора:
— Таррах? Ты украла у него кольцо!
Странное заявление, ведь по сути я залог в чужой сделке, бесправный и беспомощный, но спорить не стала. С ужасом отметила новую фазу бешенства Его Императорского Величества. Черный дым, исходящий от вампира начал стелиться клубами по полу, зубы кровопийцы удлинились, глаза покраснели, а весь он словно бы вытянулся вверх. Порванные перчатки с рук стянул и как рявкнет:
— Дай сюда!
— Не надо! — пискнула кука. А я уже дала, то бишь от страха ладошку к нему протянула. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не орало.
А что еще делать? Гер сказал, отбейся от императора в кратчайшие сроки, я и отбиваюсь, как могу. А вампир как может пристает. Вот и сейчас, в мою руку вцепился жуткими лапами и на глазах начал уменьшаться. И мир за пределами трона поплыл, задрожал, а затем звякнул. Вначале со звоном исчезло портальное "окно" на красную скалу и игровое поле, затем стражники, стоявшие возле него, после пятьдесят повстанцев, пойманных на месте преступления, вслед за ними личная охрана императора, фантомные слуги, еще одна горстка стражей, какие-то послы… И вот что удивительно, белый зал с зеркалами не меняется, а лица, находившиеся в нем, исчезают, как и пейзаж за окнами.
