Ник Перумов - Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2
Кажется, его отбросило, – почти вбив, словно барельеф, – на стену обрубка Чёрной башни.
Неслышимый для прочих визг Рыси.
Едва разлепляются залитые тёмной кровью веки.
Салладорец стоит, выпрямившись, запрокинув обугленное лицо. Вокруг него вновь разгорается гнилостно-зеленоватый свет, заставляя тьму отступать. Не требовалось особого магического дара, чтобы почувствовать чудовищную силу, вливавшуюся сейчас в полумёртвого и мало чем отличавшегося от зомби чародея.
Надо сдвинуться с места. Что-то сделать. Отразить. Защитить.
Откуда-то сверху на Салладорца бросается белый дракон – Аэсоннэ вступила в бой. Небрежный взмах почерневшей кисти – Рысь отшвыривает, как и самого некроманта секундой раньше.
Эвенгар делает несколько неуверенных шагов к распростёртому Фессу. Он тоже идёт с явным трудом, приволакивая ноги, словно наполовину парализованный. В протянутой руке – поблескивающая половина Аркинского Ключа.
Что ж, пора, некромант.
«Уккарон. Время пришло».
«Мы ждали», – доносится рокочущий гром, и земля содрогается в такт словам.
– Ключ, – заплетающимся языком произносит Салладорец. – Отдай… ключ…
Он уже совсем близко. Некроманта касается смрадное дыхание, словно на него надвигается полуразложившийся труп.
«Мы идём!»
Гром, серый полумрак секут и хлещут молнии. Чёрное покрывало вздымается, вспучиваясь шестью исполинскими курганами, под какими только хоронить замекампских богатырей.
«Мы пришли».
«Встань и иди, некромант Неясыть. Встань и иди, Разрушитель. У тебя много работы».
Разрушать можно и для того, чтобы на месте разрушенного уродства появилось что-то новое. Возросшее само, а не по чьей-то указке.
Шесть курганов раскрываются, уже знакомые тени Шестерых скользят к Салладорцу. Тот шипит, перехватывает Аркинский Ключ зубами, быстро-быстро жестикулирует, немыслимым образом выгибая и чуть ли не выламывая собственные пальцы.
Но это не его собственная сила. Он за неё не платит и ничем не рискует.
Опухоль на плече Эвенгара лопается, оттуда истекает зелёный гной, обволакивая фигуру эвиальского мага, словно перчатка.
Шестеро Тёмных замирают. Полуослепший Фесс видит, как от полюса и до полюса Эвиала начинают стягиваться земные тропы, проложенные теми, кто веками поклонялся великой Шестёрке, когда они полновластно владели Эвиалом, судя по справедливости, жестокой, но беспристрастной, как жестока и беспристрастна сама природа.
«Мы здесь. С нами всё, что ушло. Мы на своей земле и с неё не уйдём. Не тебе, Тёмный маг, решать судьбу Эвиала. Он определит её сам. Получай!»
Шесть фигур вспыхивают, пламя оконтуривает их, и – словно шесть незримых клинков обрушиваются на Салладорца. Фесс видит стремительный росчерк бесплотных лезвий на колышущейся поверхности чёрного моря; твёрдое основание раскалывается, сквозь щели пробивается тёмный огонь.
Салладорец кричит, воздетые руки трясутся, зелёное свечение отделяется от него, складываясь в гротескную фигуру дуотта. Рядом со змееголовым возникает шестирукий великан, поодаль – крылатый монстр.
Знаменитая троица из эвенгаровой гробницы.
Заёмная сила обретает воплощение.
Трое защитников Салладорца неспешно движутся навстречу Шестёрке.
А Фесс – Фесс по-прежнему не может приподняться, оторваться от кажущихся спасительными стен Чёрной башни, пусть не настоящей, всего лишь обрубка, но…
Он видит, что сейчас творится в Эвиале. Видит зависшую над ним фигуру Спасителя, видит рыдающие коленопреклонённые толпы, сбившиеся вокруг церквей и церквушек. Видит тянущиеся бесконечные колонны мертвецов, разрытые погосты – куда там Западной Тьме! Вся сила Сущности не произвела бы и сотой части учинённого в единый миг Спасителем.
Скрепы мира дрожат. Эвиал готов сорваться с веками прочерченного пути. Небесный свод едва удерживается вбитыми во времена Творения гвоздями.
Шестеро Тёмных замирают на месте.
«Не подведи нас, Разрушитель».
Не подведу, мысленно обещает Фесс. Он видит колышущуюся, как под ветром, иссиня-чёрную завесу и знает, что кроется за протянувшимися на тысячи лиг полотнищами.
Выбор сделан, Кэр Лаэда. Встань и иди.
Гром бьётся в опрокинутой воронке уже непрерывно. Тьма бежит от яростного блеска слепо бьющих куда попало молний, Шестеро Тёмных сцепляются с тройкой защитников Салладорца, но, несмотря на численный перевес, их тотчас начинают теснить. Фесс видит лишь смутное мелькание, стремительные вспышки, словно там сталкиваются и разлетаются невидимые клинки.
– Отдай ключ! – Эвенгар уже совсем рядом. Его трясёт, всё тело ходит ходуном. Скрюченные пальцы тянутся, тянутся, тянутся… кости прорастают сквозь обугленную плоть, ведущие от них нити уходят куда-то совсем далеко, за пределы Эвиала, куда уже не проникает взор новосозданного Разрушителя. Эти нити сейчас рвут самое ядро мира, режут глубочайшие корни гор, и дрожат, из последних сил пытаясь вобрать безумный поток силы, все восемь драконьих Кристаллов.
Фесс чувствует, как напрягаются мышцы, натягиваются связки, как, превозмогая рвущую боль, тело пытается дать отпор. Напрасно; Эвенгар легко отталкивает страшные на вид когти, наклоняется…
Некроманту кажется, что из него вырвали сердце.
Салладорец выпрямляется, что-то неразборчиво шипит. Сейчас он почти ничем не напоминает человека; покрытые зелёным пальцы одним движением соединяют обе половинки ключа.
Лопается великая струна, режет слух высокий звон, пронёсшийся от края до края Эвиала.
– Всё, всё, всё, – истерично шепчет Салладорец.
Всё, всё, всё, – повторяет за ним погибающий мир.
Пересекшая Эвиал из конца в конец чёрная полоса Западной Тьмы оживает. Фесс чувствует Её движение – с него словно сдирают кожу. Каждая лига там, на поверхности – сколько-то с него самого.
«Встань и иди, некромант!»
Знакомый голос почти умоляет.
Под чёрным покрывалом исчезает океан, в ужасе разлетаются кто куда альбатросы, на пустых, необитаемых островках мечется мелкая живность, даже пышные пальмы дрожат, словно чувствуя приближение неминуемого. Дневной свет меркнет, наползает серый туман, оттуда, где кипят незримые подводные костры, разожжённые силой Спасителя.
Чёрная блистающая стена поглощает всё на своём пути – облака и ветры, птиц и китов, всё. Человеческому глазу не проникнуть сквозь эту завесу, не узреть, что происходит за мерным колыханием, словно по Эвиалу неспешно движется исполин, закутанный с ног до головы в плотный плащ.
– Всё, – выдохнул Салладорец, с блаженной улыбкой опускаясь наземь. – Теперь последнее, самое последнее…
