Крылья распахнуть! - Голотвина Ольга Владимировна

Пленник сплюнул, бросил презрительно:

– Дура.

И тут же покатился по палубе, сбитый боцманским кулаком.

Мара вскрикнула и закрыла лицо руками, словно это ударили ее.

Взволнованный илв спросил Литу:

– Мару обидел чужак? Я порву его в клочья.

– Чужака рвать нельзя, – вздохнула Лита. – Да, он обидел Мару. Но если она умрет – она тоже умрет. Вот такие мы, люди.

Не только Лита сразу поверила подруге. Весь экипаж понял: не лжет, не пытается спасти дружка. Ей и впрямь не жить, если они разделаются с поганцем так, как он того заслуживает.

Дик задохнулся от бессилия.

Только сейчас он понял, как дорога ему дуреха, втравившая всех в беду. Мара стала для него не просто пастушкой, которую можно уволить и заменить кем-то другим. Она… ох, побери Дика демоны – сестрой, что ли, она стала?

Капитан принял решение – безрассудное, несправедливое, единственно возможное. Он подошел к Маре, наклонился:

– Посмотри мне в глаза… Я тебе обещаю, что убивать эту мразь мы не будем. Слышишь? Потолкуем, но не убьем.

И стал свидетелем чуда: увидел, как в мертвые глаза возвращается жизнь. Робко, с недоверием…

– Лита, помоги ей встать и уведи отсюда. И… это… штраф на месячное жалованье. За посторонних на палубе во время вахты. Рейни, это и к тебе относится!

Слова про штраф заставили Мару поверить капитану. И только теперь хлынули слезы – спасительные, целительные.

– Вставай, вставай, – засуетилась Лита. – Филин, помоги ей подняться, ее ноги не держат. Пойдем, я тебя уложу, мяту с мелиссой заварю, попьешь горячего… как тебя трясет…

– И сама не возвращайся, – предупредил капитан. – Сейчас пойдут мужские разговоры… Филин, а ты куда? Ты здесь понадобишься… Боцман, на чем дорогой гость сюда прибыл?

– Лодка у кормы, у якорной цепи.

– Райсул, Рейни – поднять лодку на борт!

На миг в глазах пленника мелькнула надежда: леташей рядом стало меньше. Вдруг удастся их разбросать? Но эта мысль исчезла при одном взгляде на боцмана. У джермийца на лице было жадное ожидание: ну, только дернись, парень, только дай мне повод тобой заняться… А рядом слева застыл илв – когти выпустил, мышцы напряг, вот-вот бросится. Ну нет, Ференандо уже драли когтями, хватит с него позорища!

Вернулись Райсул и Рейни:

– Капитан, лодка на палубе!

– Вот мы и с прибылью, – ответил капитан. – Гость доберется до берега своим ходом.

Ференандо прикусил губу. Сдержался, ничего не ответил.

Погонщик посоветовал:

– Вы, деточки, прежде чем за борт его кидать, пошарьте, нет ли у него при себе чего-нибудь ценного и лишнего.

– А лишнее – всё, – понимающе кивнул боцман.

– Незачем шарить, – жестко возразил капитан. – Он сейчас разденется догола и всю одежду тут оставит.

– Зима же! – возмутился пленник.

– Ничего-ничего, здесь не Виктия, зима мягкая. И нам плевать, сколько ты будешь сверкать голым задом на берегу и с кого ты снимешь штаны.

– Слышал, что сказал капитан? – рявкнул боцман. – Или хочешь, чтоб я тебе вместо горничной прислужил?

С грязными ругательствами эдон Ференандо ду Вега-Тьерра принялся сбрасывать на палубу одежду.

Уже оставшись нагим и готовясь перемахнуть через борт, он не выдержал и прошипел:

– Я еще вернусь!

– Да возвращайся, – щедро разрешил капитан. – Вот наш кот обрадуется! Он у нас мастер по крысам.

Спать Дику уже не хотелось, и он встал на вахту – в паре с Филином.

Глядя на поднимающееся из-за мыса солнце, капитан думал о своем решении.

Куда разумнее было бы пришибить эту тварь – опасную и наверняка злопамятную. А если учесть, что за поганцем стоит эдон Манвел, не менее злопамятный и куда более опасный…

– Пожалуй, я зря оставил в живых негодяя? – негромко спросил себя Дик.

Острый слух илва уловил эти слова. Филин принял вопрос на свой счет.

– Не зря, – прочирикал он в ответ. – Мара могла умереть. Это нельзя. Мара – часть стаи.

– Стаи? – насмешливо обернулся к нему капитан.

– Да. Шхуна – и-ллиу, а мы – стая.

– И я?

– Да. Вожак.

Дик развеселился. Живое воображение нарисовало ему густую крону таумекланского леса. И там, в этом разбушевавшемся воображении, по веткам наперегонки скакали голые, обросшие шерстью члены экипажа «Миранды» во главе с ним самим.

Улыбнулся забавной картинке – и вдруг его осенило понимание: а ведь Филин прав. «Миранда» стала для него большим, чем просто шхуна, а команда – большим, чем просто экипаж.

Дом? Семья?

И-ллиу…

Что ж, пусть будет и-ллиу. У многих в жизни этого нет, а ему, Дику Бенцу, досталось… И он будет крепко стоять за свою шхуну и за своих людей, а эдон Манвел и его прихвостни пусть издохнут от злости. Если понадобится, Бенц поможет им издохнуть.

Уже близка весна. Дик заберет лескатов из загона – и в путь! За зиму он обзавелся кое-какими связями, без груза не останется.

Эх, скорее бы крылья распахнуть!

От всего сердца благодарю Юлию Холодкову, чье знание биологии помогло мне при создании лескатов.