Ольга Денисова - Учитель
– Да ты с ума сошел? – Гаврила встал вслед за ним, – а ну-ка сядь! Я зачем вчера нарочного догонял? Я зачем с боярином чуть не до кулаков ругался? А?
Он шагнул к Нечаю, выпятив грудь, и легко подтолкнул его обеими руками обратно в кресло. Нечай хотел отшагнуть назад, чтоб удержать равновесие, но проклятая качалка ударила под коленки, и он повалился в нее, опрокидываясь на пол вместе с креслом.
– Мне тебя убить проще, чем из-за тебя с Тучей Ярославичем ссориться! – рявкнул расстрига, ухватил Нечая за ворот и поднял его и кресло одновременно, – горло перережу, а ночью в лес брошу – и все! Оборотень загрыз! Тогда ты точно никому ничего не расскажешь!
Нечай перехватил руку, что сжимала его ворот, за запястье: сильная была рука.
– Ну попробуй, – прошипел он.
Расстриге было достаточно слегка надавить ему на грудь, чтоб Нечай оказался в горизонтальном положении – проклятая качалка слушалась малейшего движения.
– Только ты мне сначала скажешь, откуда ты это взял. Про гробы.
Нечай толкнул Гаврилу обеими ногами в живот – пятки словно в камень врезались! Но расстрига этого не ожидал и отлетел назад, увлекая Нечая за собой: хватка у него была железная. Ворот громко треснул, кресло, качнувшись назад, пошло обратно и подбросило Нечая вверх. Он вскочил на ноги, рванулся, и в руках Гаврилы остался изрядный клок рубахи. До того, как расстрига опомнился, Нечай успел подхватить кресло и ударил того по голове. Расстрига прикрылся рукой, и качалка щепками брызнула в стороны. Он прыгнул на Нечая в ту же секунду, хватая руками за горло и весом подминая его под себя. Нечай извернулся, ушел из захвата, но тут же уперся спиной в стену и выскользнуть не успел – Гаврила обхватил его торс вместе с руками, и они оба с грохотом упали на пол.
– Ну, – Гаврила сжал его в объятьях, отчего едва не хрустнули кости, – откуда узнал про гробы?
Нечай рванулся и впился зубами в выпирающую ключицу: расстрига взвыл и ослабил захват. Нечай поддал ему головой в подбородок – влажно клацнули зубы, и через секунду на голову закапала кровь, одновременно с ударом коленом в пах: от боли Нечай стал только злей, и ударил головой еще раз, и еще, еще! Руки, стискивающие его плечи, разжимались, когда распахнулась дверь: ни Нечай, ни Гаврила этого не заметили. Нечай вырвал руку и ударил кулаком в ребра, Гаврила перехватил его запястье и прижал к полу, надеясь удержать его ногой, но тут же получил обеими пятками в живот. Удар вышел мощный, расстрига отлетел на сажень, к очагу, а Нечай вскочил на ноги.
– Ну-ну… – проворчал Туча Ярославич, стоящий в дверях, – а я думаю – что за шум?
Гаврила, тяжело дыша, вытер струйку крови, стекающую на подбородок изо рта.
– Я говорю: его убить легче, чем успокоить… – проворчал он хрипло, – ты, боярин, руки испачкать боишься. Бросили бы в лес, никто бы на нас не подумал. Не первый – не последний…
Туча Ярославич опустил голову, и глаза его забегали по сторонам, зыркая исподлобья то на Нечая, то на расстригу.
– Душегуб ты, Гаврила… – пробормотал он через некоторое время, – креста на тебе нет…
– Я, может, и душегуб. И креста на мне нет. Чего ты боишься, а? Грех на душу боишься взять? Нету никакого греха! Это попы нарочно грехи выдумали, чтоб свободу у людей отобрать! Князь придет и вернет нам свободу, и грехи тебе отпустит – только поблагодарит! Или ты в яму хочешь?
Боярин посмотрел на Нечая, который, сжимая кулаки, подался назад, в угол, где висел его полушубок.
– Чего пришел? Прощения просить? – хмыкнул Туча Ярославич.
– Щас тебе, прощения просить! – рыкнул Гаврила, – он угрожать тебе пришел!
– Я поговорить пришел… – Нечай сглотнул слюну.
– И о чем же мне с тобой разговаривать, а?
– Я нашел их… Кто людей убивает, – выговорил Нечай.
– Удивил! – усмехнулся Туча Ярославич, – я сам их со дня на день найду! По следам. Может, я их уже нашел.
Сердце у Нечая сжалось: они же спят там, беззащитные совершенно!
– Я говорил с ними, – сказал он сквозь зубы.
– Да? – это Тучу Ярославича заинтересовало, – пошли вниз. Расскажешь все.
– Кресло расколотил мне, – проворчал Гаврила, – такую даль везли…
– Ничего, тебе столяр новое сделает, покрепче немецкого, – Туча Ярославич повернулся и направился по крутым ступенькам вниз, придерживаясь рукой за гладкие, блестящие перила.
Нечай подхватил полушубок и поплелся следом, оглядываясь назад – поворачиваться к Гавриле спиной было неуютно. Тот глянул на Нечая волком и захлопнул за ним дверь, не пожелав идти за боярином.
– Про Дарену соврал мне, подлец, – то ли сердясь, то ли посмеиваясь, сказал Туча Ярославич, но не оглянулся.
– Соврал, – равнодушно согласился Нечай.
– Зачем? Ни себе, ни людям…
– Она не хотела. И вообще… беззаконие это.
– Слышал, что Гаврила сказал? Нету никакого греха. Попы это выдумали, – хмыкнул боярин.
– Греха, может, и нет. А совесть как же?
– Не больно ли ты умен для колодника?
– Так это… в школе учился…
– Ты, говорят, детишек грамоте учишь? – на этот раз Туча Ярославич посмотрел через плечо и подождал, пока Нечай спустится на широкую площадку, с которой начиналась большая лестница вниз.
– Учу, – ответил Нечай.
– Заканчивай. Запрещено это, Афонька правду говорит. Надо сан иметь и разрешение получить у архиерея.
– А если не закончу? Что тогда?
– Ты меня не зли лучше, – Туча Ярославич глянул на него исподлобья, – сказал – заканчивай, значит – заканчивай!
Нечай промолчал в ответ: вот уж этого ему никто не запретит! Афонька архиерею писем писать не станет, если понимает, конечно, чему народ в Рядке учит.
Боярин распахнул дверь в кабинет и прошествовал за стол; Нечай, остановившись на ковре, снова почувствовал себя неуютно.
– Ну? Рассказывай. Кого видел, где видел, о чем говорил… – начал Туча Ярославич, откинувшись на спинку кресла.
– Они сказали мне… – Нечай помедлил и поднял лицо, – Когда потревоженный прах вернется в землю, убивать они перестанут. Не смогут, уснут.
Боярин нахмурился, метнул в Нечая красноречивый взгляд, и, помолчав, пробормотал:
– Вот как… Условия, значит, мне ставить будешь…
– Мне нечего больше сказать, – Нечай шумно вздохнул.
– Нечего, значит?
Нечай покачал головой.
– Ах ты смерд… – прошипел боярин, и Нечай снова не понял – сердится он или смеется, – и ведь дворовых позову – только стулья мне здесь переломаете да ковер испортите.
Нечай медленно кивнул.
– Ладно! – крякнул Туча Ярославич, – давай так. Я тебя оставляю в покое, живи себе, про Гаврилу помалкивай только и с ученьем завязывай. А ты в ответ говоришь мне честно все, что знаешь. От начала до конца: как нашел, где нашел, кто они такие и как мне их уничтожить. Но если соврешь – пеняй на себя.
