Эри Крэйн - Мятеж
Я бы так никогда и не узнал об этом, если бы случай не свел нас в захудалой таверне на краю света. Он подошел и потребовал выпивки за мой счет. Не подумай, он давно оставил это занятие, но тогда прошло совсем мало времени, как он ушел из Церкви и попросту пытался залить…, — Фардн запнулся, не уверенный, что имеет право рассказывать о чужих горестях без позволения, пусть даже и собственной дочери.
— Я знаю о произошедшем с его племянницей, так что можешь продолжать, — девушка усмехнулась, протянув руки к пламени. Огонь лизнул ее ладони, не обжигая, но наполняя теплом.
— В выпивке он топил свою печаль. Или самого себя. Когда я отказался, удивившись его смелости, он ударил кулаками по столу и сказал, что ждал большей благодарности от человека, сын которого обязан ему жизнью. Так случилось мое знакомство с Дэрком Крайснером. И, конечно, я заплатил за выпивку.
— А я все гадала, когда вы успели познакомиться. Мне казалось, что это произошло недавно.
— Нет, как видишь. Привычка залазить всем в голову воспитала в нем неприятную для других нахальность в обращении. Но он надежный и преданный человек, поэтому я перепоручил ему опекунство над убежищем мятежников в Восходящем лесу.
— Ты знаешь об Убежище?!
— Конечно, знаю, — в голосе Фардна зазвучала улыбка. — Я же был одним из мятежников. Помнишь?
— Да, помню, — Оника опустила взгляд, понимая, что разговор сам пришел к тому, для чего был затеян. — Я как раз хотела поговорить об этом.
— Я знаю. Прости, что заставил тебя ждать. Признаюсь, близость этой беседы немного пугала меня. Даже не знаю, почему.
— Я могу спросить, как именно мой брат попал к Всевидящей Матери? Сайл рассказал мне о событиях той ночи, но ему неизвестно, что произошло с Кристаром после того, как его отдали твоему отцу и матери.
— Ты имеешь право знать все, — Фардн склонил голову, обратив взгляд единственного глаза к пламени, так похожему на тот, что объял дом Фьюриенов восемнадцать лет назад. — В ночь вашего рождения улицы Этварка тонули в крови. Не буду вдаваться в подробности, как эти два дня — твоего с братом появления на свет и начала мятежа — слились в один. Было решено, что мятежники ударят по городу-оплоту церковников, захватят его и пойдут на Берилон. И все шло хорошо, пока до церковников не дошел слух о родах твоей матери, чья связь со мной раскрылась еще до начала восстания. Арнора посчитала, что это удобная возможность перетянуть преимущество на свою сторону, и приказала направить лучших бойцов к дому Фьюриен. Я вынужден был оставить своих людей и оборонять семью. Сколь много не значило бы восстание, жизнь наследников рода была превыше всего. У стен особняка я оказался один против нескольких десятков церковников и около семи ментальных магов. Если бы не присутствие последних, справиться с воинами Арноры не представляло бы труда. Но, хоть члены нашей семьи и имеют определенную стойкость к воздействию со стороны ментальных магов, она далеко не абсолютна.
В ту ночь мне пришлось отступать, без возможности взять инициативу на себя. Мои руки были связаны тем, что, бейся я в полную силу, дом основательно бы разрушили, чего нельзя было допустить.
Когда меня загнали на второй этаж, где находилась спальня твоей матери, я застал еще пару церковников с клинками, испробовавшими крови моего отца и матери. С ними был один ментальный маг, державший Кристара на руках. В тот момент битва была проиграна. Арнора приказала не убивать ребенка, а в целости доставить к ней. Церковники не были удовлетворены моей капитуляцией и оставили на память парочку шрамов, — Фардн тронул свою маску кончиками пальцев. — Я был бы рад, если бы это была единственная потеря той ночи. Я винил в этом погибших родителей: слабость отца и матери, не сумевших защитить внука. Но истинным виновником был я сам и мое безрассудство, из-за которого я потерял сына и подвел магов, рассчитывавших на меня. Но я не мог рисковать жизнью Кристара, не столько как моего ребенка, сколько наследника силы Первого мага. Я не имел права предать подаренную мне жизнь и из-за боязни оказаться недостойным только все испортил.
Фардн запустил пальцы в волосы. Воспоминания тяжелым грузом упали на плечи мужчины, возвращая его в далекие годы, свитые из тревог и терзаний.
— Прости, я не совсем понимаю, — тихо произнесла Оника. Девушке было больно видеть потерявшего свою стойкость и спокойствие отца, но она знала, что лучше покончить со всем неизвестным сейчас, чем потом вновь бередить старые раны.
— Сайл рассказал тебе о Проклятии Сохранения, лежащем на нашей семье?
— Я впервые слышу о подобном, — Оника отрицательно покачала головой.
— А сама ты не думала, почему по прошествии стольких лет, как было так и осталось только две ветви, оставленных Первым магом? Почему его кровь не перемешалась в сотнях рожденных детей и не наполнила жилы каждого второго мага на материке? Почему есть только два наследника его дара? — Фардн взглянул на застывшее в непонимании лицо Оники и горько усмехнулся под маской. — Не знаю, вышло это случайно или по задумке Первого, но Проклятие Сохранения существует для того, чтобы уберечь силы только в одном представителе каждой из ветвей. Пронести ее в первоначальном объеме сквозь века и не дать угаснуть. Сама идея хороша, но то, каким способом это достигается, и заслужило право быть названным истинным проклятием.
Когда у последнего обладателя дара Первого рождается первенец, он становится новым носителем силы рода, которую он так же передаст своему ребенку в будущем. После рождения дочери и сына Первого ни в одной из ветвей рода не рождались двойняшки. Произойди так, и без того разделенная на двое мощь уменьшилась бы еще в половину. И Проклятие Сохранения не позволяло этому случиться. Но в семье всегда мог родиться второй ребенок, еще один наследник Первого мага, к которому перешла бы часть силы первенца, ослабив того. Его дети, внуки и правнуки уменьшили бы мощь рода еще больше. Проклятие Сохранения решало и эту «проблему».
Второго ребенка ждала одна участь: в детские годы быть сраженным страшным недугом, неподдающимся лечению и уносившим жизнь за считанные дни. Впрочем, были случаи, когда болезнь отступала и оставляла жизнь, сделав тело бесплодным. Таким образом, лишнее ответвление от рода Первого обрубалось на корню. Увы, некоторые рожденные вторыми в семье обладали невероятной силой. Они справлялись с болезнью, и им даже удавалось зачать ребенка. Родившееся дитя неизменно умирало к шести годам от все того же недуга, который на этот раз не спешил с расправой и мог мучить тело и душу месяцами. Это было последнее и неоспоримое слово Проклятия Сохранения.
