Роберт Асприн - Мир воров. История таверны «Распутный Единорог». Тени Санктуария. Сезон штормов
Регли прокашлялся и постучал плеткой, находящейся в левой руке.
— Это, конечно, объясняет его враждебность по отношению к Сэмлейн и абсурдность…
— Да, совершенный абсурд, — поспешно согласился Мернорэд.
— …абсурдность нападок, направленных против нее, — продолжал молодой дворянин. — Хотя он сам оберегал ее от подобного падения. Фактически у меня значительные интересы в горном деле и торговле помимо обязанностей в отношении государства.
Это отступление успокоило Регли лишь ненадолго. Он вновь начал расхаживать, и шарканье его домашних туфель и периодические раздраженные замечания были почти единственными звуками в течение часа.
— Вы что-нибудь слышите? — внезапно спросил Мернорэд.
Регли застыл, затем бросился к двери спальни.
— Сэмлейн! — закричал он. — Сэмлейн!
Он схватился за бронзовую задвижку и вскрикнул — ладонь его обожгло.
Осознав ужас происходящего и действуя с большей силой, чем можно было ожидать от человека его возраста, Мернорэд выдернул боевой топор из скоб, крепящих его к стене, и ударил им по дверной панели. Дубовая дверь уже обуглилась до толщины вафли. Тяжелое лезвие прошло насквозь, впустив струю воздуха в раскаленную спальню.
Комната взорвалась, выбив дверь в обрамлении огня и щепок. Огонь отбросил Мернорэда к дальней стене как шелуху прежде, чем языки пламени достигли оштукатуренного потолка.
Пламя немного отступило назад, позволив Регли на мгновение взглянуть в охваченную огнем комнату. Повитуха доползла от кровати почти до двери, прежде чем умерла. Огонь так выгнул ее спину, что нож в горле выглядел огромным и красным.
Сэмлейн, возможно, перерезала себе горло, но так мало от нее осталось, что сказать что-то определенно было нельзя. Очевидно, она пропитала постель ламповым маслом и затем подожгла. Но то, что заставило закричать Регли — был большой сапожный нож. Деревянная рукоятка сгорела, и голый хвостовик торчал вверх из раздувшегося живота Сэмлейн.
Сэмлор спросил у уличного мальчишки, где храм Гекты. Мальчишка прищурился, а затем открыл глаза и ответил:
— А, «Черный шпиль»!
Сидя на лавке возле таверны напротив храма, Сэмлор понял, почему мальчишка так его назвал. Храм был построен из серого известняка, стены его выложены квадратом, а сверху он был покрыт обычным полукруглым куполом. Обелиск, венчающий купол, первоначально знаменовал победы Алар-Аспара, наемного генерала — уроженца Сирдона. Алар сделал много хорошего и для принявшего его города и для себя самого, жертвуя на постройку общественных зданий, чем снискал еще большее уважение. Сейчас ни один из предметов гордости Алара не сохранился видимым из-за тридцатилетних отложений древесного мусора и помета. Глядя на него, худшее, что можно было сказать о храме Гекты, это то, что он безобразный, грязный и находится в плохом месте — правда все это было справедливо для большинства зданий в Санктуарии, по мнению Сэмлора.
Пока караванщик потягивал из кружки простоквашу, из главной двери храма появился служитель. Взмахнув три раза кадильницей, он пропел вечернюю молитву перед равнодушной улицей и вернулся внутрь.
Дверь таверны осветилась — из нее, неся фонарь, вышел бармен.
— Подвинься, приятель, это место для посетителей, — сказал он приятному на вид юноше, сидевшему на другой лавке. Юноша встал, но не ушел. Бармен на фут втащил лавку в дверь, встал на нее и подвесил фонарь на крюк под вывеской таверны. Луч высветил в тени фигуру стоящего на задних лапах единорога, его налитый кровью пенис, такой же большой, как и рог на голове.
Вместо того, чтобы вернуться туда, где он сидел, юноша сел рядом с Сэмлором.
— Немногие смотрят на него, не так ли? — сказал он сирдонцу, указывая на храм.
— Думаю, он не популярен, — согласился Сэмлор. Он внимательно смотрел на местного жителя, размышляя, как много сведений он сможет получить от него.
— Никто не прошел туда в течение часа.
— Неудивительно, — сказал юноша, кивнув. — Они приходят в основном после наступления темноты. И вы не увидите их отсюда в любом случае.
— Почему? — спросил Сэмлор, отхлебнув еще немного кислого молока. — Там есть задний выход?
— Как раз нет, — сказал местный житель. — Имеется целая система туннелей под территорией всего города. Прихожане идут из гостиниц, лавок и жилых домов других кварталов. В Санктуарии те, кто поклоняются Гекте, очень скрытны.
Левой рукой Сэмлор вертел свой медальон.
— Я слышал об этом раньше, — сказал он, — и представлял себе это. Гекта приносит весенние дожди… она мать-родительница не только для Сирдона, но всюду, где почитаема, за исключением Санктуария. Почему так случилось здесь?
— Я полагаю, вы благочестивый человек? — спросил молодой человек, разглядывая диск с лицом Гекты.
— Благочестивый, благочестивый, — ответил Сэмлор с гримасой. — Я вожу караваны, я не священник. Конечно, я отливаю немного питья для Гекты во время еды… без нее здесь не было бы ничего, кроме пустыни, а я уже достаточно насмотрелся на нее.
Кожа незнакомца была такой бледной, что сейчас, когда большая часть света падала от лампы, он выглядел желтым.
— Ну, говорят, что здесь была гробница Дирилы до того, как Алар разрушил ее, чтобы построить свой храм. Наверняка там ничего не осталось, за исключением, возможно, туннелей, хотя, вероятно, они существовали и раньше, до того как над ними построили город. Вы наверняка слышали предположения о том, что хранил дьявол в подземных склепах.
Сэмлор коротко кивнул:
— Я слышал об этом.
— Волосатый, длиннохвостый, щелкающий ядовитыми зубами дьявол, — сказал молодой человек с усмешкой. — Хорошенькая шутка в наше время. Люди уже не верили в это. Пока не исчез первый священник Гекты… А в прошлом году Алкирос Фаин вошел в храм с десятью наемными бандитами, чтобы найти там свою жену. И никто больше не увидел их, лишь Фаин вышел на улицу на следующее утро. Он был жив, хотя каждый дюйм кожи на нем был содран.
Сэмлор допил свою простоквашу.
— Это могли сделать и люди, — сказал он.
— И вы предпочли бы лучше встретиться с подобными людьми, чем… с дьяволом? — с усмешкам спросил местным житель.
Оба в молчании уставились на храм.
— Хочешь выпить? — резко спросил Сэмлор.
— Нет, — ответил второй.
— Так говоришь, приятель искал свою жену? — настойчиво спросил сирдонец, посмотрев при этом на закрытый тенью храм, а не на своего компаньона.
— Именно так. Женщины часто ходят по туннелям, и много чего рассказывают. Богатые традиции. Кое-кто говорит, что священники могут больше делать для понимания, чем традиции, но что мужчина может сказать о женщинах?
