Сергей РАТКЕВИЧ - Девять унций смерти
«Ждем».
«Ждем? Пусть так, тебе видней».
«Кстати, коротышка, а почему ты подумал об эльфах?»
«Об эльфах?» — поразился лекарь, который думал сейчас о чем угодно, только не об ушедших бессмертных.
«Да не сейчас, — досадливо фыркнул лазутчтк. — А тогда, вначале, когда только приступил к переводу… ты подумал тогда, дескать, стыдно тому, кто разбирал эльфийские ключи, не смочь перевести фаласские сказки, помнишь?»
«Конечно».
«Почему ты об этом подумал?»
«Дурацкий вопрос! В голову пришло, вот и подумал».
«И вопрос не дурацкий, и в голову пришло не просто так, — заметил лазутчик. — Не знаю, обратил ли ты внимание, я вот, лично, только сейчас сообразил, что эти, столь понравившиеся тебе многосоставные метафоры, которых нет в оригинале, очень похожи на…»
«Точно! — жарко выдохнул лекарь. — Как же я не заметил?! Но ведь это означает, что…»
«Так, — резко оборвал его лазутчик. — А теперь замри. Потом договорим».
«Идут?»
«Молчи».
Уже не сумерки — темнота за окном. Темнота в комнате. И что-то происходит где-то там… там, в темноте.
* * *Враги.
Они стараются приближаться бесшумно. Крадутся осторожно и медленно. Но бдительный марлецийский снег вовсе не желает, чтоб разные подозрительные субъекты с явно недобрыми намерениями подкрадывались по нему к спящим праведным сном добропорядочным гражданам. У снега нет рук, он не может схватить злоумышленников, у снега нет ног, он не может добежать до отряда городской стражи, у снега ничего нет… ничего он не может.
Ничего?
Снег ведь не просто снег. «Снег — это упавшие звезды».
И у него есть голос.
— Вр-раг! Вр-раг! — скрипит снег под бесшумными агентскими башмаками.
— Ш-шпик! Ш-шпик! — свистит под короткими лыжами, подбитыми лосиными шкурами.
Обычному человеку, может, и не очень слышно такое предупреждение. Обычный гном, особенно нагрохотавшись за день молотом в кузне, и подавно такого не услышит. Вот только Шарца обычным никак уж не назовешь — ни человеком, ни гномом.
— Вр-раг! Ш-шпик! Вр-раг! Ш-шпик! — визжит и верещит снег так ясно, что хоть уши затыкай.
Дураки они все-таки. Шарц на их месте шел бы в открытую. Мало ли у кого какая нужда по ночному времени образовалась? Идет себе человек и идет. Врач на вызов, любовник со свидания, профессор какой в библиотеке дотемна засиделся, студент с вечерней пирушки домой пробирается, да мало ли что? Кому какое дело? Даже ему не пришло бы в голову, что торопливый скрип под окнами означает непременное приближение неприятеля. Но вот такая нелепая попытка красться, когда это толком невозможно сделать, — да это кого хочешь насторожит! Да и к кому красться, к лекарю, к докторишке, у которого уши бумажной трухой забиты?
— Вр-раг! Ш-шпик! Вр-раг! Ш-шпик!
И еще одна интересная деталь — разная у них обувка. Слишком разная. Даже удивительно, до чего разная. Это, конечно, может ничего и не означать. А может и…
Короткий вскрик.
Кого-то убили?
Короткий стон.
Кто-то ранен?
Убит?! Ранен?! Так вот оно что!
«Я идиот! — выдохнул лазутчик. — Какой же я идиот! Я должен был догадаться! Там не одна, там две группы! Этс не к нам они крались, друг друга они сторожились — вот что!»
«Две группы кого?» — спросил лекарь.
«Мерзавцев, которым нужна наша книга, — ответил лазутчик. — Они столкнулись между собой. А я-то думал, отчего они так медлят! Было бы к кому красться — к докторишке какому-то! Пришли, убили, забрали — всего и делов! А у них и без нас проблем хватает!»
«Так, может, они сами с собой разберутся?» — предположил лекарь.
«Неплохо бы, — согласно кивнул лазутчик и усмехнулся. — Но помочь все равно придется. Сам понимаешь — случай тяжелый, болезнь крайне запущена. Тут без ампутации — никак. Так что припоминай свои профессиональные навыки, коротышка. Ампутация — это по твоей части. Сейчас пойдем и…»
«И постараемся как можно большее количество людей оставить в живых!» — решительно заявил лекарь.
«Как хочешь… так даже интереснее, — улыбнулся лазутчик, с наслаждением потягиваясь. — Ну, коротышка, ты готов?»
«А книга? — в волнении спросил лекарь. — Вдруг, пока мы будем заниматься „прикладной медициной“, кто-то из них доберется до книги!»
— Книга, — сам себе под нос пробурчал Шарц.
А потом вдруг схватил книгу, рывком отодвинул ставень и выбросил ее в окно.
— Эй, шпионы! Хватайте то, за чем пришли, и убирайтесь! — во всю мощь легких рявкнул гном.
«Ты что?!» — тут же завопил лекарь.
«Спятил?!» — громким эхом откликнулся лазутчик.
Если б они только могли посмотреть друг другу в глаза!
«Ты зачем книгу выбросил, идиот?» — нехорошим тоном поинтересовался лазутчик.
«Что?! — выдохнул лекарь. — Я — идиот?! Я — ее выбросил?! Да я и рта открыть не успел, когда ты…»
Если б они только могли схватить друг друга за шиворот!
«Я всегда знал, что ты идиот, коротышка, но никогда не думал, что такой!» — раздраженно фыркнул лазутчик.
«Молчи, засранец! — рявкнул выведенный из себя доктор медицины. — Сам выбросил, а на меня валишь!
Если б они только могли навешать друг другу плюх!
— Это, между прочим, была не просто какая-то там загадочная книга, за которой разные придурки охотятся, а подарок профессора Брессака, лично мне очень дорогого человека, — ледяным тоном проговорил лекарь. — Так что пусть твой дурацкий поступок останется на твоей совести. Впрочем, я запамятовал, лазутчику ведь совести не положено, верно? Так что, как бы то ни было, мы сейчас идем добывать эту книгу обратно. И постарайся не убивать направо и налево. Достаточно того, что ты уже натворил».
«Коротышка, я ее не выбрасывал!» — рассердился лазутчик.
«Ну я, я ее выкинул, — усмехнулся внезапно появившийся шут милорда герцога. — Привет! Давно не виделись!»
«Ты придурок!» — в один голос взвыли лекарь с лазутчиком.
«По должности положено», — ухмыльнулся шут.
«Зачем?! Зачем ты…»
«А так смешней!»
«Ничего себе смешней! Мы ведь даже не знаем, что там было, в той книге!»
«Ну так узнавайте, кто вам мешает?»
«Издеваешься, да?! Как мы узнаем, когда ты ее выбросил?!»
«Какие же вы все-таки смешные оба, — вновь ухмыльнулся шут. — Такие серьезные… и такие смешные! А теперь прекратите орать, пока наш общий череп не треснул, и просто посмотрите на стол».
Лекарь и лазутчик, не сговариваясь, бросили короткю судорожный взгляд туда, куда указывал шут.
Она была там.
Книга.
Та самая книга. Лежала, как и раньше, на своем месте. Словно с ней и вовсе ничего не происходило. Впрочем, с ней и правда ничего не происходило.
«А… что же ты выбросил?» — вновь в один голос спросили лекарь и лазутчик.
