Лев Гроссман - Король волшебников
Квентину казалось, что подошедшего близко затянет через этот порог, как в воздушный шлюз, но Бингл стоял себе и смотрел.
— Теперь нужно спуститься, — сказала Илейн. — Там внутри, видимо, была приставная лестница.
Бингл повернулся к ним лицом, осторожно встал на колени, чтобы не стряхнуть Абигейл, нашарил ногой первую перекладину, кивнул на прощание Квентину и скрылся внизу.
— На полдороге гравитация становится обратной величиной, — сообщила Илейн ему вслед, — и ты начинаешь подниматься. Все не так сложно, как кажется, — успокоила она остальных и посмотрела на Квентина.
Он принимал такое решение уже дважды. Дважды переступал порог нового мира. В Брекбиллсе он отказался от своей прежней жизни и от всех, кого знал, ради манящего волшебного будущего; это было легко, ведь ничего стоящего в прошлом он не оставил. Во второй раз он сделал это при переходе в Филлори, что было куда труднее. Третий раз обещал стать самым трудным, потому что теперь ему было что терять.
Зато он стал сильнее и лучше узнал себя самого. Выходит, его путешествие не окончено и в Белый Шпиль ему вернуться не суждено.
— Иди, — сказал Элиот, перехватив его взгляд. — Кто-то из нас должен попробовать.
Неужели его мысли так легко разгадать?
— Иди, — поддержала Поппи. — Это твое.
— Спасибо, — прошептал он, обнимая ее, и повторил всем другим: — Спасибо.
Голос его дрогнул… а, ладно.
Стоя в кулисах космоса, он набрал воздуху, как перед прыжком в пруд. Далеко внизу спускался по нескончаемой лестнице Бингл с Абигейл на спине. Месяц прорезался весь и лучился собственным светом, белый и гладкий, без всяких кратеров, с очень острыми, как оказалось вблизи, рогами. Квентин мог бы запросто перескочить на него.
Он собрался уже начать спуск, но Илейн вдруг нахмурилась.
— Подожди. Где твой паспорт?
Квентин притормозил на одном колене. Так. Опять начинается.
— Я его отдал одному мальчугану. У входа в ад.
— В нижний мир то есть?
— Ну да. Я ходил туда за последним ключом.
— Вот как, — поджала губы Илейн. — Извини, но без паспорта пропустить не могу.
Это она что, серьезно?
— Погодите. Паспорт у меня есть, мне Элинор его выдала. Просто сейчас он не при мне, а у них, в нижнем мире.
Илейн улыбнулась устало и даже с долей сочувствия, но не то чтобы очень тепло.
— Элинор может выдать лишь один паспорт. Ты свой использовал, и доступ тебе закрыт.
Быть того не может. Все остальные смотрели на Квентина, как пассажиры на водителя, задержанного за превышение скорости. Он попытался выразить мимикой что-то вроде «можете вы поверить в такую хрень», но у него не вышло. Речь шла о чем-то большем, чем законопослушное поведение. Это его судьба — неужели он откажется от нее из-за какой-то бумажки?
— Должен же быть какой-то другой вариант. — Он так и стоял коленопреклоненный на грани Той Стороны, тянувшей его к себе всей своей радостной силой тяжести. — Я должен был пойти туда, в нижний мир. Не хочу подчеркивать, но если бы я не пошел, мы бы эту дверь не открыли. Вообще не дошли бы сюда, и был бы вам конец света…
— Тем труднее тебе отказывать.
— Короче, — перебил Квентин, — без меня бы Той Стороны вообще не осталось. — Он не вставал зная, что проиграет, если поднимется. — Накрылась бы она вместе со всем остальным.
Выражение лица Илейн не менялось. Вот вредная тетка — не пропустит она его, хоть ты тресни.
— Хорошо. — Квентин подождал еще немного и встал. — Отлично.
Чему он научился в этом треклятом походе, так это держать удар. Он все еще король, ради всего святого. На одну судьбу вполне хватит. И свою долю приключений он тоже получил, не на что жаловаться. Поппи, которую он только что чуть не бросил, обняла его за пояс и поцеловала в щеку.
— Все будет хорошо, — сказала она. Илейн уже закрывала дверь, когда Джулия сказала:
— Подожди. Пропусти меня.
Таможенница приостановилась, но и только.
— Мое дерево ждет меня там, — добавила Джулия. — Я это чувствую.
Илейн посовещалась с напарником и огласила решение:
— На тебе, Джулия, лежит часть вины за едва не произошедшую катастрофу. Ты вместе с друзьями вызвала старых богов и привлекла их внимание к нам. Ты, пусть и не ведая того, предала этот мир, чтобы стать сильнее, и должна пожать то, что посеяла.
Джулия стояла тихо, глядя не на таможенницу, а на полуоткрытую дверь. Кожа ее излучала сияние, волосы потрескивали — напролом собралась идти, ясное дело.
— Минутку, — сказал Квентин. — По-моему, вы упускаете что-то. — Ночь созрела, звезд на небе было полным-полно. — Понимаете ли вы, что ей пришлось пережить и что она потеряла? Она уже пожала все, что ей полагается. Притом она — если это здесь вообще принимают в расчет — тоже участвовала в спасении мира. И заслуживает, казалось бы, какой-то награды.
— Все свои решения она принимала сама, — сказал мужчина. — Одно уравновешивает другое.
— Знаете, я заметил, что вы оба, кем бы вы ни были, с большой легкостью выносите свои приговоры. Так вот: Джулия все это сделала потому, что я отказался обучать ее магии.
— Квентин, перестань, — сказала остающаяся под напряжением Джулия.
— Почему же. Раз такая у них игра, давайте сыграем. Хотите обвинить кого-то — возложите ее вину на меня и пропустите Джулию на Ту Сторону.
На краю света вновь воцарилась тишина. Свет, помимо звезд и месяца, шел теперь и от Джулии: она отбрасывала длинную тень и зажигала искрами воду.
Илейн и мужчина во фраке посовещались повторно. Хорошо хоть с паспортом проблем не возникло: Джулия свой, как видно, при входе в нижний мир не сдавала. Прошла под радаром.
— Хорошо, мы согласны, — сказал в итоге мужчина. — Возложим вину Джулии на тебя и разрешим ей пройти.
— Отлично. — Очко иногда зарабатываешь, когда меньше всего ожидаешь. — Спасибо вам. — Квентин чувствовал во всем теле странную легкость.
Джулия одарила его своей неземной улыбкой. Он думал, что вина, добровольно взятая им на себя, придавит его к земле, а вместо этого взлететь было впору. Все дело в покаянии — вот оно, верное слово.
Джулия взяла его за руки и поцеловала в губы, как возлюбленного. Полубогиня на миг стала той самой девочкой, которую он запомнил в последний бруклинский день, когда жизнь их обоих изменилась необратимо. При всех своих потерях это была прежняя Джулия, и Квентин тоже полностью стал собой.
Не становясь на колени, она упала за дверь во весь рост, как с трамплина. Когда она скрылась из глаз, на берегу стало чуть темнее.
Вот и все, можно опускать занавес. Неохота шлепать всю ночь обратно к «Мунтжаку», и один бог знает, как они теперь доберутся домой. Наверное, какой-нибудь магический трюк на этот счет должен быть предусмотрен. Может, Эмбер придет.
