Эдуард Мухутдинов - Аурингард
Магия — это моя жизнь, моя судьба и мой рок. Еще до рождения мать посвятила меня Тьме, и дала только имя, после чего передала в руки Хаффура, который воспитал меня и посвятил в младшие маги Харроа. Ныне ничего не осталось во мне от матери, ибо имя я уже давно ношу другое, а от Тьмы, которой посвящен был, удалился.
Но ныне идут годы, и дни в них длятся бесконечно. Два раза по десять лет пребывал я в грусти великой, после того как Лири покинула меня. Магия не тянет меня к новым знаниям и достижениям, как было это четыре тысячи лет подряд. Великая Тьма выпустила своего воспитанника, но Благословенный Свет не принял его и не примет никогда. Отныне вечно плутать мне по запутанным лабиринтам Бесконечных Сумерек, пытаясь подчинить себе Серую Магию. Но зачем это?
Годами взирал я на небо, темнеющее и светлеющее, и впервые за всю мою жизнь пытался понять не собственные стремления, а суть мира.
Разверзающиеся недра меж звезд пугали меня, заставляя представлять бездонную их природу, но не могли отвернуть от себя. Что мне до страха, когда единственное существо, растопившее мертвый холод сердца древнего мага, отвергло меня…
Наконец неведомой силою вырван я был из созерцания и размышлений, грусти и тоски — и понял, что приближается кто-то к Замку. Кто-то… Почему в такое волнение повергло меня это событие, что такого ощутил я, не успев еще осознать?
Ответ пришел быстро, и был ошеломителен. Сын. Мой собственный сын в рыцарских латах на могучем коне с зачарованным копьем в руке приближается, дабы сразиться со злым колдуном, — со мной.
Великая Тьма и Бесконечные Сумерки, что же происходит! Я не сумел удержаться и захохотал, впервые за многие столетия. Ауреин преподносит новый подарок. Какое же должно быть чувство юмора у этой Стихии, если она с такой иронией и коварством кует свои цепи, удерживающие мир в вечной зависимости от Времени.
От хохота моего задрожали стены, и Хаффур тут же примчался, озадаченно взирая на меня.
— Открой врата, — и я продолжил смеяться.
С грохотом упал мост, соединив скалы и утес, на котором стоял замок.
Тяжелые створки ворот медленно и тяжело отворились, раскрывая зияющую черноту внутреннего двора Замка. Рыцарь подъехал к краю моста и остановил коня, внимательно изучая окрестности. Потрясая копьем, рыцарь выкрикнул вызов.
Великая Тьма, сколько раз вызывали меня на бой, и каждый раз хватало Хаффура, чтобы схватить нарушителя спокойствия и доставить его ко мне для произведения пыток. Не счесть. И на этот раз Хаффур направился к вратам, чтобы снова повторить сие. Но я остановил его. Успокаивая собственный смех, я неторопливо миновал удивленного демона и вышел из Замка.
Рыцарь слегка опешил, увидев меня столь скоро. Он ожидал, что ему придется несколько дней быть здесь, вызывая меня на поединок. А я неожиданно ощутил горечь, тоску и печаль. Я жадно вгляделся в лицо юноши, прекрасно видимое мною за забралом. О Сумерки, его черты… Это лицо, в котором Лири выразилась столь же сильно, сколь и я. Прекрасный лик, утяжеленный мрачными и беспощадными линиями рта. Глаза Лири с холодным блеском прирожденного, но не воспитанного, даже не выявленного, мага. Буря чувств пронеслась в душе моей, оставив после себя слабый налет неуверенности. Ауреин, это что, испытание?
Я стоял и ждал. Рыцарь быстро пришел в себя от неожиданности и, подняв копье, снова прокричал слова вызова. Я понял, что он не знал, кто его отец. Юноша повернул коня, опустил копье и направил его на меня.
Испуганное животное помчалось в мою сторону, в панике не понимая, что бежит в сторону опасности. Лишь в самый последний момент я шагнул в сторону, и рыцарь с маху влетел внутрь замка. Пока он успел развернуться и успокоить коня, я уже вошел следом и приказал Хаффуру поднять мост и закрыть врата.
Он смотрел на меня, и на лице его, скрытом забралом, поочередно отражались замешательство, недоверие, испуг — и наконец решимость. Да, он не был трусом. Не всякий сумел бы держать себя так в логове колдуна.
На мгновение я ощутил гордость за своего сына.
— Это жалкий трюк, колдун, — глухо произнес он.
— Ты думаешь? Смотри, я перед тобой. Ни один рыцарь до тебя такой чести
— битвы со мной — не удостаивался. Всех приводил ко мне слуга, и против него они не выстаивали и того времени, которого не хватит, чтобы вздохнуть десять раз. Хочешь взглянуть на него?
Я шевельнул рукой. Открылась громадная дверь Главного зала, и Хаффур торжественно шагнул через порог. О да, он выглядел великолепно — черный демон с большими крыльями, с маской холодного презрения на лице. Хаффур не выносил одеяний, и поражал всем своим видом.
Рыцарь едва взглянул на него. Хаффур подошел ко мне и встал сзади, чуть левее. Я ощущал его готовность действовать. Демон Ночи чувствовал, что происходит нечто необычное, и не только из-за того, что я сам встретил рыцаря. Он чуял Силу в рыцаре, Силу, родственную моей, но еще не определившуюся. Хаффур был недалек от того, чтобы догадаться, кто этот юноша.
— К чему тебе слуга? — спросил рыцарь. — Разве ты сам не можешь справиться со мной?
Он был смел, этот юноша. Сознательно провоцировал меня. Ну что ж. Я вновь шевельнул рукой. Хаффур с недоверием посмотрел на меня, но я повторил приказ. Он недовольно ушел.
— Вот мы одни, — сказал я. — Что дальше?
— Будем биться.
— К чему? Исход тебе известен заранее. Хаффур сильнейший из моих слуг, но он слуга. Когда-то он был моим союзником. Еще раньше — учителем.
Нужно ли рассказывать, как он стал слугой?
Рыцарь не ответил ничего.
— Демон Ночи слаб передо мной. Как же ты хочешь справиться с величайшим колдуном мира? Ты думал, рыцарь, что сможешь воспользоваться своим даром, который изредка помогал тебе? — Он вытаращил глаза. — Да, я знаю.
Отчасти по этой причине я решил принять вызов. Хотя только отчасти, ведь многие, кто шел против меня, были магами. Они не смогли победить даже Хаффура.
— Может ли кто-нибудь победить тебя, колдун?
— Ты задаешь мне вопрос? Ты обезумел, рыцарь. Я думал, ты смел, а ты, оказывается, сошел с ума.
Да, я дразнил его. Он мрачно продолжал смотреть на меня.
— Ты же говоришь, что я нашел свой конец. Так почему бы тебе не просветить меня насчет некоторых вещей?
— Ты прав. Знания — великая сила. Быть может, лишь знание да любовь сильнее магии. Это три древних начала, которые привели к рождению нашего мира. Пожалуй, я скажу тебе. Ни среди людей, ни среди эльфов, ни среди драконов, ни среди других народов нет мага сильнее меня. Такой будет в грядущем, но это случится не скоро. К тому времени все мы исчезнем. Даже я. Только в памяти людской останутся имена и деяния.
