Юлиана Суренова - Дорогой сновидений
Мати послушно остановилась, легла в снег рядом с подругой. Но, как она ни старалась, присматриваясь к распростертым перед ней как на ладони снегам пустыни, как ни принюхивалась к дыханию ветра, так никого и не заметила.
"Вспугнули, — Шуши расстроено вздохнула. — Мы двигались слишком шумно. Дальше пойдем осторожнее. Раз здесь есть добыча, то она не одна."
— А кто это был? — продолжая с интересом оглядывать все вокруг, спросила Мати.
Волчица пристально взглянула на девочку, перед глазами которой тотчас предстал мысленный образ маленького пугливого создания с белой пушистой шерсткой, крохотными красными бусинками-глазами и похожими на лопаточки передними лапками.
— Ой, какая лапочка! — прошептала Мати. Она была не в силах сдержать умильной улыбки, ее рука шевельнулась, словно поглаживая невидимый комочек, чувствуя его мягкое тепло, нервные движения существа, видевшего во всем, встреченном им на поверхности земли лишь опасность да угрозу. — А как зовут этого зверька?
"Добыча", — безразлично бросила в ответ волчица.
Мати удивленно взглянула на нее.
— Но…
"Неужели ты думаешь, что я спрашиваю имя у еды, прежде чем ее проглотить?" — в голосе Шуши зазвучала усмешка.
— Это жестоко!
"Такова жизнь. Тебя же не интересует, как при жизни звали тот кусок мяса, который попал к тебе в суп? И правильно. Еда — дело тонкое. Когда слишком много знаешь, исчезает аппетит и вообще портится пищеварение. Так что…" — она внимательно взглянула на девочку, ожидая, как та воспримет ее слова.
Мати болезненно поморщилась. Было видно, что, пока в ее голове рисовались эти картинки превращения маленького забавного зверька в кусок жаркого, в животе поднималась буря. Девочке с трудом удалось удержать внутри себя ужин, порывавшийся выбраться наружу.
— Бр-р… — ее прошибла дрожь. Стало противно, словно она случайно проглотила жука. Мотнув головой, спеша избавиться от наваждения, Мати поспешила заговорить о другом: — А как здесь, в пустыне живут?
"Охотой".
— Но ведь в снегах не только хищники?
"Мы — охотники. А добыча… Добыча она иная, не ест мясо."
— Но чем же тогда эти зверушки питаются? Тут ведь нет ни грибов, ни ягод. Даже травы и той нет.
"Кто тебе это сказал?"
— Зачем говорить? Я ведь сама вижу…
"Ты видишь только то, что на поверхности, — возразила ей волчица, а затем принялась терпеливо объяснять: — Если разрыть снег до самой земли, то там можно найти все, что угодно — и грибы, и траву. А уж всяких корешков вообще видимо-невидимо".
— Разве может что-то расти под снегом, да еще в таком холоде?
"Это здесь холодно. А у земли очень даже тепло. Снег согревает. Заройся в него — и тебе не страшен никакой мороз. Или ты не знаешь, что, сколь бы ни был холоден воздух, земля все равно остается теплой? Она греется изнутри."
— Я не знала… — прошептала девочка, пораженная услышанным.
"Конечно, откуда тебе! Ведь караванщики не видят дальше собственного носа… Не обижайся, Мати, но это так. Они бродят по пустыне поколение за поколением, проводят в ней целые жизни, однако при этом не пытаются не то что понять, но хотя бы узнать ее".
— Да, — расстроенная, девочка вынуждена была кивнуть, признавая правоту подруги.
Та взглянула на нее с сочувствием: "Не расстраивайся. Может быть, все дело в том, что вы — дети огня, а не снегов, и вы просто видите не то, что знаем мы, а нечто совсем иное…"
— Но я родилась в пустыне! Я должна знать ее! — воскликнула девочка. На ее глаза набежали слезы обиды, но лишь на миг. Затем в них, обращенных в Шуши, вошла решимость. — Ты ведь расскажешь мне обо всем? Ты покажешь настоящую пустыню?
"Ну конечно, — волчица улыбнулась. Потянувшись к девочке длинным носом, она лизнула подругу в щеку. — Мы затем и пришли сюда, чтобы ты увидела истинную жизнь, мою жизнь! Вот, например. Как тебе понравится это? Дети огня ошибаются, когда полагают, что в пустыне везде одни снега. Здесь есть свои луга и поля, даже леса. Невысокие, конечно. Тебе по пояс, но все же… Есть кусочки земли, где тепло".
— Ты говоришь о приграничье?
"Не только".
— Но как такое возможно! — удивленная, воскликнула Мати. — Ведь все тепло нашего мира рождается от силы магов, а здесь, в пустыне их нет…
"Я уже сказала: у земли тоже есть свои силы, свое тепло. Его недостаточно, чтобы растаяли все снега, но на чуть-чуть хватает. Знаешь, там потрясающе: в ямках выступает вода красного, как кровь, цвета, которая бурлит, словно в поставленном на огонь котле. Из трещин идет пар, а ночью, в темноте поднимаются огненные духи. Но главное, там тепло. И это тепло дает жизнь…"
— Странно. Почему же мы на своем пути никогда не встречали ничего подобного?
"Потому что караванные тропы обходят эти места стороной, точно так же, как они стараются сократить путь по ледяным морям".
— Моря? Расскажи о них! — попросила Мати.
"Вода не везде скована льдом. Есть место — берег — где высокие глыбы льда разбиваются о черные волны горькой соленой воды. Там тепло. И там очень много добычи… — глаза волчицы сперва мечтательно замерцали, затем заострились, морда чуть наклонилась и взгляд, обращенный на девочку, стал полон вопроса и подозрения: — Мы пошли в пустыню, чтобы рассказывать, или смотреть? Говорить мы могли бы и в караване".
— Но ты никогда прежде не рассказывала…
"Потому что ты не спрашивала".
— Мы ведь не сможем сейчас дойти до моря, — осторожно продолжала девочка. Ей страстно хотелось поскорее услышать историю о самой загадочной стихии — черной воде.
"Конечно, — фыркнула волчица. — До берега месяцы дороги… Однако, — она совсем не хотела разочаровывать ожидания девочки, более того, стремилась а ее удивить, поразить чем-то воистину необычным. — Если хочешь, я покажу тебе кое-что не менее любопытное — дворец госпожи Айи".
— Я видела… — начала было Мати, но Шуши прервала ее, заговорила вновь:
"И ты заходила в белоснежные залы, каталась по зеркальному льду полов? Ты слышала песню ветров, посвященную повелительнице снегов?"
— Нет…
"Тогда пошли!" — волчица подскочила к девочке, закрутилась вокруг нее, подталкивая носом вперед.
— А мы можем… — Мати вдруг растерялась, даже испугалась. Она оглянулась назад, туда, где за горизонтом спрятался караван, посмотрела вперед, на ровный плат снегов, на котором не было видно даже отсвета дворца.
"Это недалеко… Ну же, пошли! Неужели ты не слышишь, как Она зовет нас?"
Девочка замерла, прислушиваясь. И действительно, ей показалось, что ветер донес до нее перезвон — не колокольчиков, нет — скорее льдинок, чей голос слился в прекрасную песню. Эта песня возвращала покой, манила за собой, протягивая невидимую руку, которой так хотелось коснуться.
