Лоринна Ли - Беглец
С момента своего открытия Сим больше не работал на полях, принадлежащих старостам или начальнику воинов, чтобы прокормить себя, не вымаливал он и у своих родителей то мешок муки, то горшок с медом, как это случалось частенько в первые годы его обучения. Теперь его кормил Совет Старейшин. А он бродил по лесам и полям, рыл носом землю, заглядывал под кусты и переворачивал камни, выискивая пауков нужного вида. Потом он относил их на окраину Урочища, рисуя жизнью и выпускал, зная, что все селяне молят небеса о том, чтобы они выросли в огромных тварей, пожирающих себе подобных.
Все это происходило, пока юношеское любопытство не истаяло с возрастом, как дым, и юноша стал грубоватым воином, обычным стражем покоя Долины.
Сим был сыном своего века, века царства гигантских насекомых. Он не знал, да и не мог знать, что те восьмилапые, которых он считает не «Порчеными», так сказать, маленькими и «нормальными», никак не могли жить на Земле еще несколько тысячелетий назад, до того, как хвост злополучной кометы принес на планету споры существ, повинных в гигантизации одних видов живой природы и деградации других. До чудовищной технотронной войны, в пламени которой сгорела предыдущая земная цивилизация, до исхода лучшей части людей на далекие планеты его пауки показались бы ученым ненормальными монстрами. Но Распознающий не мог знать об этом и любовно называл своих выкормышей «малышами» всякий раз, как клал в специальный глиняный горшок паука, величиной со средний кочан капусты.
Подобные «малыши» сохранились разве что в Долине и прилежащих землях. На всей остальной части континента, а может быть, и повсюду на Земле царили насекомые-гиганты, победившие человечество в борьбе за существование и успешно вытеснявшие млекопитающих вообще с лица планеты.
Сим учился, Сим воевал с Урочищем, Сим собирал и выпускал насекомых-убийц. Постепенно он так же стремительно и незаметно, как превратился из пастушка в Распознающего, стал весьма важной персоной в Долине. Но все это время старосты и начальник воинов внимательно следили за тем, чтобы он не встречался с Навной. Бытовало странное суеверие, что Распознающий обязан сохранять целомудрие, всецело посвятив себя делу служения людям. По традиции лишь после десяти походов питомец Школы, если только умудрялся остаться в живых, мог рассчитывать на то, что ему будет предоставлена возможность обзаводиться семьей.
Считанные разы удавалось ему обмануть бдительных соглядатаев и наведаться в укромный уголок, облюбованный Навной для их совместных встреч. Память о минутах, проведенных вместе, согревала ему сердце в ежедневных и еженощных трудах на благо Долины.
Но не напрасно Сим был самым выдающимся из Распознающих со дня создания Школы. Ни одного из них община не кормила за общественный счет, ни один из них не достигал таких успехов в деле борьбы с напастью из Урочища. С его успехами мог сравниться лишь старый начальник воинов, совершавший разведывательные походы в северную пустыню и иные места, куда был строжайше заказан путь простым смертным. Но даже он навлек на себя немало нареканий в связи с деятельностью секты. Которую не мог прервать. Теперь же Сим был победителем, настоящим триумфатором. Ему удалось разгромить основное гнездо выродков, облегчив тем самым жизнь общины. И теперь он гнал и гнал свой отряд вперед, намереваясь наплевать на запреты и упасть в объятия Навны, пока другие будут расписывать его подвиги Совету Старейшин.
Когда отряд миновал приметный овраг, на дне которого цвели подозрительные белые цветы, похожие на кувшинки-переростки, явно «Порченые» по мнению Сима, Распознающий отпустил охотников. Те тихо растворились в зарослях. Жители степей относились к своим обязанностям по борьбе с Урочищем без всякого энтузиазма, впрочем, как и к войне с сектой. И пауки, умеющие стегать на расстоянии злобой, и тайное общество извращенцев — все это было очень далеко от их кочевий.
Жизнь в степи была проста, как стрела, и прекрасна, как весенние травы, которыми питались их овцы. Сим завидовал им. Когда-нибудь, как он надеялся, в недалеком будущем, он поселится там с Навной. Они будут бродить среди цветущих трав, навсегда отбросив унылое земледелие, добывая себе пропитание охотой.
«У нас будут не только овцы. Обязательно выкуплю или украду у отца собаку. Их всего пять или шесть в Долине. Плевать. У нас обязательно будет собака, в конце концов, приручу лисицу, как это сделал начальник воинов. Надо же кому-нибудь охранять Навну в шалаше, пока я на охоте, а она прядет тонкую овечью шерсть. И, наконец, надо же кому-нибудь играть с детьми, а кто справится с этой задачей лучше, чем добродушный остроухий пес, или рыжая лисица».
В степях водилась нормальная, не «порченая» дичь, там не летали страшные шары с пауками-смертоносцами, как в безводной пустыне, там не было Урочища. Сим так ярко представил себе кибитку, на которой расположился уютный шалаш, плетеный из ивовых веток, со входом, завешенным шкурами, что споткнулся и едва не ткнулся с спину бредущему впереди воину. Тот удивленно повернулся и посмотрел на Распознающего.
— Может, все-таки, привал… — несмело протянул воин, но Сим упрямо склонил голову:
— Дойдем до забора ближайшего села, а дальше поступайте, как знаете. Хотите, становитесь лагерем, хотите, напроситесь к местным на ночлег. А у меня есть еще дела.
Воин пожал плечами и двинулся дальше. Сим слушал его бормотание про то, что до ближайшего села двадцать полетов стрелы, и блаженно улыбался, думая о волосах Навны, которые она, верно, в этот самый миг расчесывала деревянным гребнем.
Меж тем пали сумерки. На небо выкатилась огромная желтая луна, в разрывах облаков тускло блеснули редкие звезды.
Сим повернулся назад и ухмыльнулся. На пригорке, который уже утонул было в вечерней темени, блеснул костерок. Охотники, избавившись от унизительной, с их точки зрения, опеки Распознающего, немедленно встали лагерем. Наверняка теперь пьют вино, которое они забрали на стоянке сектантов, и поют свои заунывные вольные песни, песни ветра и цветущей степи.
Чтобы случайно обернувшиеся воины и ополченцы не принялись стонать от усталости, Сим немедленно прибавил шагу и сам затянул песню. Вначале один голос, потом другой, подхватили простенький мотив.
В песне, в смысл которой не вдавался ни один из поющих, речь шла об Исходе. О том, как вытесненные ненавистными врагами, о которых пелось в общих словах, люди брели по пескам и пустошам, веря, что впереди их всех ждет новая земля, не затронутая злом.
Сим прервал пение и глухо выругался, глядя в небеса. На желтом круге луны на миг четко обозначился силуэт стрекозы. Порченая тварь летела в сторону Урочища, и Симу представилось, что несет она на поживу своим отвратительным детенышам люльку, в которой шевелит ручками беспомощный владелец.
