Роман Ясюкевич - Из жизни ангела
Ангел с чертом на закорках летел в пустоте. В недельной щетине сверкали льдинки слез.
— Я еще вернусь! Я вернусь за тобой, Мурка! И тогда держитесь! — ангел погрозил кулаком оставленному миру.
— Вместе вернемся! — произнес очнувшийся черт. — Мне эти убийцы в белых халатах за погубленный саквояжик дорого заплатят!
— Живой! — обрадовался Авразил.
— Что мне сделается? Вот саквояжик!
— Ничего с ним не будет.
— Не трави душу.
— Я точно говорю. Я на него заклятье наложил, именем Господа Бога. Они его даже пальцем не коснутся!
От хорошей новости черт сразу повеселел и уже через час-другой слез со спины Авразила и полетел рядом, придерживаясь за лямку рюкзака.
Черт увлеченно строил планы отмщения «за саквояжик», один изуверистее другого.
— Прекрати, — не выдержал Авразил смакования кровавых подробностей.
— Мстял, мстю и буду мстять!
— Чем у тебя эта сумка набита, что ты так разошелся?
— Во-первых. Не сумка, а саквояж свиной кожи! А во-вторых, в ней все мои приборы и инструменты.
— Такие ценные?
— Для тебя — вам такие и не снились. У нас этого барахла, как алмазов в каменных пещерах. Я за саквояжик переживаю. Это знаешь, какая вещь! Он и детям, и внукам моим послужит!
— У тебя уже дети есть? — с легкой завистью спросил ангел.
— Бес его знает. Может и есть где.
Авразил так поразился безразличному отношению черта к собственным детям, что забыл, о чем еще хотел спросить… Впереди показалась кабина шлюзовой камеры.
— Выйти хочешь? — спросил черт.
— Да. Возьму булавки с воинством и такое им устрою!
Однако дверь шлюза не открывалась.
— Заело, — Авразил безуспешно подергал створки.
— Мне кажется… — проговорил нечистый.
— Кажется — креститься надо! — оборвал его Авразил, пиная дверь.
— Да постой ты! Мы в какой модели?
— В 325-ой. Не видишь, планеты нет?
— Это другая модель.
— 326-ая? Так на ней шлюза нет. И на 329-ой тоже. После того, как я объединитель сделал, их с каждой третьей модели сняли.
— Значит это 328-ая!
В голосе черта звучала такая убежденность, что Авразил прекратил попытки взлома.
— Сейчас проверим.
Ангел вытащил из нагрудного кармана комбинезона какие-то специальные очки и нацепил их на нос.
— Это что-то новенькое, — заинтересовался черт, — Для чего очки?
— Номер модели узнать… — ангел вдруг замолчал.
— А где он написан? — не унимался черт.
Авразил снял очки и протянул ему.
— На лампе ближнего света пятна видишь?
— Ну.
— Теперь взгляни через очки.
Бесформенные, беспорядочно разбросанные пятна слились в буквы и цифры.
— Я же говорил — это 328-ая!
— Бывшая ЗМ-3! — ангел в сердцах сплюнул.
До черта начало доходить.
— Это значит, ты после вывода Земли в Реальное Пространство просто заблокировал шлюз?
— Ну.
— Не обесточил купол, не отсоединил кабели энергосборника?
— Нет.
— И такого разгильдяя нам завотделом зовут!
Авразил не ответил. Раньше он просто нахамил бы черту, послал куда подальше, и дело с концом. Теперь же на справедливое возмущение нечистого он только виновато опустил глаза.
— Ладно, халявщик, двинули дальше.
Долго летели молча.
— Может, ты с беллетристом договоришься?
— О чем? — недовольно отозвался черт.
— Сам же сказал — ты у него любимый герой. Попроси, пусть шлюз откроет. Что ему стоит написать: «В ответ на нечеловеческие усилия ангела и черта створки шлюза со скрипом разошлись».
— Хреновый из тебя писатель, Авразил.
— Почему?
— Какой скрип в вакууме? А про «нечеловеческие усилия черта и ангела» я вообще молчу.
— Он же написал «Пустота засвистела в ушах».
— В голове у тебя пустота засвистела, а не в ушах!.. Он и сам не рад, что мы так долго путешествуем.
— Ну и помог бы.
— Не может.
— Почему?
— Потому что три рубля! Отстань! Вон, планета приближается.
— Это 329-ая. У нее шлюза нет.
— Зато мир есть. Тебя зачем послали? Аттестовывать? Вот и аттестуй!
— Мурка там.
— Не пропадет твоя Мурка! Хоть раз свою работу сделай по-человечески.
О 329-ой модели в описателе было сказано: «Учительский мир. Синусоидальная рентабельность».
— Это как понять? — спросил черт.
— В апогее преподают закон божий. А в перигее — научный атеизм.
— А сейчас она где?
— Посередке. Забыл, как называется по-астрономически.
— Сделал бы стационарную орбиту. Тебе благодарность объявят.
— На каком удалении от лампы?
— Сам решай. Ты у нас завсклад.
— Я сейчас ни о чем кроме Мурки думать не могу… И есть хочется.
— Манну погрызи.
— Она с рыбой долго лежала.
— Что ты разнылся! Соберись! Снижаемся.
Посередке между апогеем и перигеем учителя бастовали. Требования были разные: от отмены солнечных ударов до упорядочивания броуновского движения. Преподающие массы проводили стихийные митинги в пустующих аудиториях. Страсти бурлили, кипели, выплескивались и накалялись.
— А где ученики? — спросил нечистый у Авразила, когда они завершили облет планеты.
— Нет их, — просто ответил ангел.
— Как так?
— Проектом не предусмотрено. Эксперимент. Создание учительского мира без учеников, как яркий пример самодостаточности.
— Летим отсюда. У меня о школьных и студенческих годах атавистически радостные воспоминания.
— А покушать?
— Тебе голодание на пользу, — отрезал черт, однако, пошел на посадку…
— Где тут еду можно раздобыть?
— В школьных буфетах. Только они закрыты. Бастуют.
— Тогда давай тоже эксперимент проведем: питание подкожным жиром и костным мозгом, как яркий пример самодостаточности.
— Не смешно.
— Грустно!
— Можно в студенческую столовую попробовать зайти. Но туда без разрешения врача и согласия родственников не пускают.
— Эх, был бы у меня мой саквояжик! Любую бумажку… Эй! Если тут учителей полно, значит, им учебная литература нужна?
— Еще как!
— Давай твои богословские книжки толкнем. Если их даже по весу менять, нам на год хватит.
— Какой из меня торговец.
— Ты знай, книги доставай. Мне к ним прикасаться противно.
В черте погибал великий коммерсант. Книг не уменьшилось и на половину, а за спинами книгопродавцев громоздились кучи разнообразнейшей снеди.
— Пора бы перерыв на обед устроить.
— Сдурел? Самая торговля! Последние экземпляры! Только сегодня и только у нас: духовная пища с Небес в обмен на пищу животного и растительного происхождения! Разоблачение гнусной сущности атеизма! Основополагающий труд классика: «Материализм-эмпириокретинизм»!
