Сергей Шведов - Калинов мост
– Это демоны ада, – воскликнул досточтимый Квирин. – Будь проклят тот день когда я согласился участвовать в этом страшном деле.
Это приятно, когда люди, умудренные жизненным опытом, все-таки находят в себе мужество, признать совершенные по недомыслию или корыстолюбию ошибки, но, к сожалению, чувство раскаяния приходит к ним слишком поздно. Не могу сказать, о чем думали эти маги и астрологи, соглашаясь на предложение Анастасии, но они, безусловно, отдавали себе отчет, что прикасаются к запретному, чреватому и для них, и для окружающих людей большими неприятностями. Эти большие, ну просто очень большие неприятности, в обличии злобных монстров с чудовищно зубастыми пастями лезли на нас со всех сторон без всякого порядка с явным намерением полакомиться нашим мясом. С их стороны было большой наглостью покушаться на жизнь бога, я себя имею в виду, но это были какие-то чудовищно глупые демоны, никогда ничего не слышавшие об Иерархии, в которой мне принадлежало далеко не последнее место. Мы с царевичем Мраком усиленно работали не только мечами, но и когтями, поскольку уже успели метаморфизировать до скотского состояний, привычного гиперборейским и атлантическим аристократам, однако наших противников не становилось меньше. Это стадо воющих монстров вывалилось за дверь и со скоростью цунами распространилось по замку Шаузель, сметая со своего пути все живое. Благословенной Апландии грозила опасность в одну ночь лишиться едва ли не всего благородного сословия. Я уж не говорю о том, что в старом замке сейчас гибли просто люди, весьма далекие как от магии, так и астрологии, ставшие жертвами корыстолюбивых авантюристов.
– Попробуйте еще раз свое «Мкрткртрчак», Чарнота, – крикнул мне Марк, отправляя на тот свет очередного монстра.
Я едва расслышал его слова среди поднявшегося в замке Шаузель шума. Дико вопили взбесившееся монстры, исходили в предсмертном крике их несчастные жертвы, среди которых вполне могли оказаться и наши жены, которых мы столь неосмотрительно взяли с собой.
– Нет, – крикнул Захарий. – Не делайте этого, сир де Руж. Пусть погибнут эти люди в замке, но уцелеет человечество.
Когда меня ставят перед выбором, спасать людей или человечество, я всегда выбираю тех, кто мне ближе, а потому я без всяких угрызений совести во второй раз выкрикнул заветное слово «Мкрткртрчак». На этот раз разряд молнии был воистину чудовищный, старый замок содрогнулся от фундамента до крыши, а уж гром, прогремевший над нашими головами, мог бы разбудить покойников. И, возможно, разбудил, поскольку вопли только усилились, зато замок наполнился светом, словно кто-то невидимый развесил над нашими головами миллионы лампочек в тысячи ватт. Теперь я мог видеть противостоящих мне монстров во всей красе. Должен признаться, что прежде такие злобные твари мне не попадались. Они не поражали глаз своими размерами, зато были на редкость проворными и несколько раз едва не вцепились мне в горло. Более всего они напоминали обезьян-переростков, но покрыты были не шерстью, а чем-то очень похожим на рыбью чешую. Это чешуя переливалась в слепившем меня ярком свете и довольно неплохо держала удары моего волшебного меча. Уязвимым местом у монстров была шея, но до нее еще нужно было добраться сквозь клыки, зубы и когти. Не будь я сам чудовищным монстром, мне вряд ли удалось устоять в драке с этими проворными образинами.
Внезапно сквозь нарастающий шум прорвался звук очень похожий на стон, а потом стон оборвался криком только что родившегося младенца. Крик этот был столь пронзительным, что закачались не только люди, но и монстры. Последних этот родившийся божественный младенец, похоже, поверг в трепет. К тому же они нервно реагировали на свет, чешуя на их телах расползалась, делая монстров уязвимыми. К сожалению, заполнивший замок свет начал угасать, да и крик младенца становился все тише и тише.
– Еще раз, Чарнота, – крикнул мне Марк, пробившийся по трупам монстров к выходу из зала.
– Нет, – завопил сидевший под столом досточтимый Квирин, но я проигнорировал его неуместные протесты.
– Мкрткртрчак! – произнес я в третий раз, и это слово вполне могло оказаться последним в моей жизни. Электрический разряд превзошел все ожидания, мне даже показалось, что у замка Шаузель съехала крыша, хотя, не исключаю, что крыша съехала у меня, но в любом случае я увидел звездное небо, и даже опознал на нем два созвездия, Большую медведицу и медведицу Малую, и обе подмигнули мне хитрыми глазами. Крик младенца, звучавший в моих ушах оборвался…
– Боже мой! – услышал я за спиной вопль менестреля и обернулся на его призыв.
Впрочем, де Перрон звал, кажется, не меня. Он тыкал пальцем в угол и шептал дрожащими губами молитвы. В углу произрастал прямо из каменного пола ярко оранжевый цветок. Квирин дико закричал и, выскочив на средину комнаты, нелепо взмахнул костлявыми длинными руками. Он собирался то ли сорвать цветок, то ли затоптать его ногами, но, видимо, не рассчитал сил и упал замертво. Трое уцелевших магов истуканами стыли у стола с давно потухшим шаром, но взгляды их были обращены не на цветок, а на дверь, где стояли в воинственных позах три Медузы Горгоны. Змеи шипящими клубками шевелились на их головах.
– Не смотрите на него, – крикнул досточтимый Захарий и попытался встать между цветком лотоса и Медузами Горгонами. Героический сей поступок дорого обошелся опрометчивому магу, и он окаменел почти мгновенно. Цветок же достиг воистину гигантский размеров и шелестел лепестками уже у самого потолка. Натолкнувшись на естественное препятствие адское растение мелко задрожало и раскрылось, явив изумленному миру молодого человека в расцвете сил. Впрочем, разглядеть этого недобра молодца я не успел. Последовала вспышка, потом грянул гром, и все исчезло.
– А где же цветок? – растерянно спросил Бернар де Перрон, в очередной раз поднимаясь с пола.
Что же касается вашего покорного слуги, то меня больше интересовал голый молодой человек, с ехидной улыбкой, вроде бы мелькнувший перед моими глазами, но потом испарившийся куда-то самым непостижимым образом.
– А был ли мальчик? – солидаризировался со мной в сомнениях Марк де Меласс.
– Он был красив, как Аполлон, – опровергла нас мудрая львица Наташка, обретшая как и Маргарита с Дианой свой прежний обольстительный вид. Во всяком случае, среднему уму трудно было поверить, что еще мгновение назад эти благородные дамы представляли из себя столь отвратное зрелище, что заставили окаменеть несчастного Захария. Между прочим средневековый алхимик так и продолжал стыть посреди зала памятником самому себе и по его неподвижному лицу трудно было предположить, что он когда-нибудь опять вернется к неодобряемым церковью занятиям. Впрочем, нельзя сказать, что божья кара незаслуженно пала на голову досточтимого Захария, особенно если учесть ущерб, который он и его коллеги нанесли обитателям замка Шаузель своими безответственными опытами.
