Сергей Шведов - Калинов мост
Рожденные огненной саламандрой монстры нанесли обитателям замка куда меньше ущерба, чем это можно было предполагать по их злобному вою и устрашающему внешнему виду. Дело в том что в начале своей сатанинской охоты они столкнулись с Медузами Горгонами, с весьма печальными для себя последствиями. Количество каменных статуй с чудовищными мордами, расставленных по помещениям замка Шаузель, поражало воображение. Впрочем, прочные на вид скульптуры тут же рассыпались прахом, стоило только прикоснуться к ним рукой А между этими жуткими идолами лежали разлагающиеся прямо на глазах тела чешуйчатых уродов, передохших от яркой вспышки, которой сопровождалось рождение нового бога. Среди убитых монстрами людей, коих насчитывалось более двух десятков, практически не было благородных рыцарей и их дам. Дам, как я уже говорил, спасли наши жены, повергшие своим видом в вечный шок исчадий ада, а что касается сиров, то они были столь пьяны, что даже вопли монстров не смогли вернуть их к нашей разочаровывающей романтические души действительности. Пьяных же выходцы из ада почему-то не трогали, возможно брезговали, а возможно боялись. В конце концов, захмелевший апландский рыцарь стоит дюжины зачуханных монстров.
– Где-то возле этого замка есть гробница атланта, – сказал Марк, задумчиво оглядывая поле только что отгремевшей битвы.
Предположение было здравым, ибо я по собственному опыту знаю, что если в каком-то месте начинают происходить чудеса с превращениями, не предусмотренными природой и не санкционированные церковью, то без вмешательства магического напитка атлантов здесь не обошлось. К сожалению, мы не знали, где находится эта гробница, а наши блуждания по подземелью замка Шаузель не принесли результата. Здесь пахло плесенью и прахом, но никакого запаха атлантического нектара мы так и не унюхали. Не смогли нам помочь и слуги благородного Антуана, не говоря уже о самом свихнувшемся рыцаре, который при одном только упоминании о гробнице стал нести откровенную ахинею. Ну, сумасшедший, что возьмешь.
– Вам письмо, сир Вадимир, – склонился передо мной слуга, когда я, утомленный бесполезными поисками, присел к столу, чтобы утолить жажду и голод. Между прочим, рассвет уже наступил, и в пиршественном зале, где собрались доблестные рыцари, страдающие с жуткого похмелья, было довольно светло. Я взял у слуги письмо и положил его рядом с кубком, поскольку как раз в этот момент пытался объяснить благородной публике, какого поучительного зрелища они лишились, благодаря пристрастию к горячительным напиткам. К сожалению, связного рассказа у меня не получилось, мешали взволнованные дамы, которые без конца припоминали все новые и новые подробности удивительных событий, перевирая их до такой степени, что им мог бы позавидовать сам менестрель де Перрон. Результатом их коллективного творчества стал рассказ о том, как на замок Шаузель напали то ли три, то ли четыре дракона, которых благородные рыцари де Руж, де Меласс и де Перрон передушили как котят. Некоторые договорились даже до того, что драконов было не четыре, а десять, но эту вздорную фантазию опроверг апландский соловей, я имею в виду менестреля, который обещал осветить сей подвиг во всех подробностях в новой поэме под названием «Проклятие замка Шаузель или несчастная Анастасия».
– Так благородная Анастасия умерла? – ахнуло сразу несколько голосов.
– Скорее она спуталась с драконом, – мрачно изрек сир Марк де Меласс, чем поверг присутствующих дам в полуобморочное состояние.
– Интересный поворот сюжета, – восхищенно прицокнул языком де Перрон и вытащил из кармана блокнот и шариковую авторучку. И то и другое ему наверняка подарила Наташка, из чего я заключил, что мудрая львица не отказывает себе в удовольствии прошвырнуться по российским магазинам.
Возможно, кого-нибудь шокирует поведение гостей замка Шаузель, пирующих чуть ли не на костях хозяев. Но во-первых, благородный Антуан был жив, хотя и тронулся умом, а во-вторых, в средневековую эпоху хмельной пир после кровавой драмы был столь же обыденным явлением, как в наши дни поздний ужин после голливудского фильма ужасов. И в том, и в другом случае пережитый страх способствует выделению желудочного сока.
– Возможно, сир де Руж назовет нам имя прекрасной дамы, которая прислала ему письмо с просьбой о свидании.
– Какая еще дама? – удивился я, глядя на порозовевшую то ли от выпитого вина, то ли от затаенной ревности Маргариту. Про письмо я, честно говоря, уже забыл, увлеченный беседой, но благодаря дорогой женушке вспомнил. Письмо было написано на бумаге, что само по себе было странно, ибо этот привычный для нас писчий материал в Апландии большая редкость. Здесь предпочитают по старинке марать пергамент. Да и грамотных людей среди местных феодалов раз два и обчелся. Дабы не вступать в конфликт с Маргаритой я протянул ей листок бумаги, забыв, что моя драгоценная половина ни в школе, ни в гимназии не обучалась. Письмо перехватил менестрель де Перрон, который на мою беду научился грамоте у монахов, он и зачитал его содержание вслух публике, сгорающей от любопытства:
– Сиру Вадимиру де Ружу барону де Френу. Встретимся на Калиновом мосту, дорогой папа. Твой непобедимый и сияющий сын Аполлон Гиперборейский.
– Мама дорогая, – прошептал побелевшими губами сидевший неподалеку от меня Сенечка-Мордред, уцелевший во время адского загула монстров.
– Я так и знала, – в сердцах воскликнула Маргарита.
– Эй, любезный, – окликнул я слугу, скромно стоящего у входа, – кто передал тебе это письмо?
– Молодой человек лет двадцати, сир. Он назвал себя вашим сыном.
– А ты ничего не напутал, – рыкнул на затрепетавшего слугу де Меласс.
– Никак нет, сир.
– Это глупая шутка, – махнул рукой менестрель де Перрон. – Сиру Вадимиру едва исполнилось тридцать лет, откуда же взяться двадцатилетнему сыну.
Мне оставалось только поблагодарить монахов, научивших Бернара де Перрона не только писать, но и считать. Вдохновленная его примером, благородная Маргарита тоже произвела в уме несложные подсчеты и слегка успокоилась. Во всяком случае, красные пятна с ее прелестных щечек исчезли, а глаза перестали прожигать мою богатырскую грудь в области сердца. Ожидаемый скандал к большому разочарованию благородной публики так и не состоялся. Впрочем, рыцари и дамы недолго пребывали в расстроенных чувствах, и пир покатился к закономерному финалу.
– Не нравится мне это письмо, – сказал Марк, когда мы с ним вышли на террасу.
Мне тоже многое в этом замке не нравился, а потом, я никак не мог взять в толк, о каком Калиновом мосте идет речь.
– Ты что же сказок в детстве не читал, Вадим? – удивился Ключевский.
