Александр Курников - Дождливая осень
— Кого это он так опасается, в таких-то хоромах?
— Жадобе всегда есть кого опасаться.
— А эти, — кивнул Рут на охрану — наёмные или Межитовы?
— Межитовы, в вечном закладе. (Крестьяне, взятые в работу навечно за долги)
— Хм. Где это он таких лбов в заклад нашёл? — Рут ухмыльнулся и тут же сморщился. — Вот теперь я с ним поговорю. Где ваш хозяин?
— Чего изволите сударь? — Из-за угла дома тут же вывернул улыбающийся староста.
— Это так вы гостей привечаете? — Спросил Рут. Староста бросил злобный взгляд на своих охранников и состроил скорбную мину.
— Поймите вашество, не народ по соседству живёт, а сущее ворьё и разбойники! Как бы все послушные были, да со страхом в сердце, так нет же, каждый норовит что-нибудь спереть со двора или того хуже, красного петуха пустить! — Он сокрушённо вздохнул и покачал головой. — Жизнь и не так защищаться научит, а ребяток вы моих простите, ради Вечно Синего Неба, они же не со зла, по глупости и чрезмерной усердности.
— А оскорблять дворянина, это глупость или усердность?
— Глупость, милостивый государь, полное отсутствие житейского опыта. — Уверенно ответил Межит.
— Так как же мне быть? — Рут в задумчивости почесал подбородок и подумал, что давно пора побриться, а то растут какие-то клоки, некрасиво. Межит виновато развёл руками, как бы говоря, «что с нас убогих взять?». — Оскорбление нанесено твоими людьми Межит, значит и, отвечать выходит тебе.
— Но помилуйте…
— Да я бы помиловал, но не могу, тут затронута дворянская честь староста. Если я начну прощать, всех кто меня оскорбляет, то, что я за дворянин буду? Выход у тебя один суд, наказание и штраф, либо…
— Просто штраф. — Перебил его Межит.
— Либо просто наказание. — Выдал версию Рут.
— А…, какое наказание? — Задумался староста, видно деньги он ценил больше чем людей.
— Ну, какое может быть наказание за оскорбление дворянина словом и действием? Да ещё на твоём дворе и по твоему приказу. Тут ты просто батогами не отделаешься.
— Я!!!??? Но я не…
— А это уже не важно. — Махнул рукой Рут. — Факт избиения вот. — Указал он на себя. — Свидетель вот. — Указал он на Борхуса. — Ну а что бы самим по полной не огрести они, — он указал на охрану — подтвердят, что ты отдавал такой приказ. Потому как за самовольное избиение дворянина им вообще виселица светит.
— Что же делать? — Межит решил больше не юлить и сдался на милость победителя.
— Снабди наших лекарей всем, чем положено и в должном количестве. Выдай провизии на десять дней на полсотни человек, а за лошадей мы заплатим. Вот семь эргов и что бы лошадки были нормальные, а не одры какие. — Межит молча, кивнул и, зашипев на своих остолопов, пошёл к дому. — Эй! Как тебя там? Викей, пойдём к лекарям, вправят они тебе челюсть, если не сломана, конечно. — Рут распахнул ворота и нос к носу столкнулся с запыхавшимся Хумом, за которым стояли не менее запыхавшиеся Сандр и Буй-Бык.
— Твою ж мать! — Вырвалось у Быка при взгляде на Рута. Староста услышав, что подтянулись постояльцы, рванул скорее в дом.
— Всё нормально. — Успокоил их Рут. — Я жив и почти здоров.
— Что стряслось-то?
— Да так, недоразумение одно.
— Хорошенькое недоразумение, в пол рожи величиной. — Указал Бык на налившийся кровью синяк.
— Это да, не рассчитал немного.
— Чего ты не рассчитал!? — Вспылил Сандр. — Как поудобней лицом к сапогу приложиться!?
— Да не кипятись ты! Всё уже, разобрались. Спасибо балару, вовремя подоспел.
Сандр со злости врезал по створке ворот и сломал одну из толстенных досок.
— Ваше счастье щенки, что он меч не достал! — И развернувшись, пошагал к корчме.
— Тебе к лекарю надо. — Сказал Хум.
— Как раз туда и собирался, пойдём Викей.
— Пожалуй, я с тобой пройдусь.
— Не стоит Хум. — Усмехнулся Рут, схватившись за бок. — Теперь опасаться уже нечего.
— Как знаешь. — Хум пожал плечами и ушёл вслед за Сандром и Быком.
— А почему вы и в самом деле меч не достали? — Поинтересовался шагавший рядом балар.
— Давай перейдём на ты. — Предложил Рут. — А то я неловко себя чувствую. — Балар недоумённо глянул на Рута. — Ну, понимаешь, в силу моего происхождения, мне приходится обращаться к тебе на ты, а так как я ценю людей не за происхождение, а за воинское искусство, то меня коробит, когда мастер боя начинает мне выкать.
— Понятно. — Улыбнулся балар. — И где же таких дворян воспитывают?
— Больше нигде. Да и не воспитание это вовсе, а убеждение.
— Вон как. — Усмехнулся Борхус.
— Зря смеёшься, даже в моём возрасте у людей бывают убеждения. Вон у Викея, тоже было убеждение, что он побьёт любого в этом селе, кроме тебя конечно. Так Викей? — Парень кивнул. — Просто убеждения убеждениям рознь. — Балар покачал головой, то ли удивляясь, толи не соглашаясь. — Значит, ты их обучал?
— Совсем немного.
— Этого вполне хватило. — Рут потрогал синяк.
— А тебя разве до этого не били?
— Били, но не скопом и не кулаками и палками.
— Поэтому ты и не пустил меч в ход.
— В общем да, но ещё боялся убить кого-нибудь из них, они меня тоже убивать не собирались, во всяком случае, по началу.
— Боялся убить? — На этот раз балар был по-настоящему удивлён. — Дворянин, воин, побоялся убить напавшего на него крестьянина. Чудные дела творятся. Цена жизни любого из них не стоит и ломаного медяка.
— Давай не будем вдаваться в споры о ценности чьёй-либо жизни. Вот здесь и сейчас, на этой тихой улице, твоя жизнь не более ценна чем моя или его, а где-нибудь там, на поле боя, нас оценят по-другому, и ты будешь ценнее меня во сто крат, а его в тысячу. А если на том же поле будут не воевать, а пахать и сеять, то его жизнь будет дороже нашей, потому что он сможет прокормить людей, а мы нет.
— Зато мы сможем их защитить.
— Я бы мог спросить, «много ты голодным навоюешь?», но спрошу другое, а зачем защищать, если никто не нападает?
— Но напасть может и зверь.
— Звери в армии не сбиваются.
— Тоже верно.
Они подошли к амбару.
— Келем, глянь на парня. — Рут подтолкнул Викея к лекарю. — Я ему тут челюсть немного «поправил».
— Да тут не маленько, тут, похоже, корова копытом поработала. — Рут даже немного возгордился. — А с тобой-то что? Хотел небось девчонку пощупать, а она решила немного по сопротивляться? — Всю гордость как ветром сдуло. Во время осмотра работники Межита доставили чистые холстины, мази, травяные припарки, солому для постелей и кое-что из провизии. — Если это всё, — Келем указал на синяки и ушибы — плата за лекарства, то право слово не стоило господин Ханэдав. — Оказывается, Келем-Три Тесака умел разговаривать уважительно, что ему удивительно не шло.
