Юлиана Суренова - Книга 7. Дорога в бесконечность
И вдруг…
Фейр умолкла, оборвав рыдание, отпрянула от тела Рамир, но лишь затем, чтобы взглянуть с ужасом и восхищением.
- Ты… Ты шевельнулась! Доченька! - принялась она звать ее, попыталась приподнять.
- Оставь ее, женщина, - тихо молвил Хранитель, останавливая ее.
- Жива! Она жива!
- Безумная! - прошептала Мати, с новой силой вжимаясь в угол повозки, прячась от того, что пугало ее куда сильнее смерти.
- Хранитель! - старуха кинулась к магу, схватила за руку, спеша положить на живот Рамир. - Неужели ты не чувствуешь: она шевелится! Лигрен ошибся! Рамир жива!
Гор ничего не сказал, лишь быстро подвинулся поближе к телу. Одна его ладонь лежала на животе покойной, вторая опустилась на ее голову, глаза на миг закрылись…
- Малыш, - он резко вскинул голову, - быстрее. Нужны нож, полотенца, вода… Все, о чем мы говорили, кроме ягод Меслам!
- Она действительно жива? - отдергивая полог, спросила Мати, удивлению которой не было предела. "Это просто чудо какое-то!" -Женщина - нет. Ребенок. Поторопись, девочка!
Мати не нужно было подталкивать. Она уже бежала.
- Нож, полотенца, горячая вода! - подлетев к отцу, проговорила она на одном дыхании.
Атен взглянул на нее удивленно, медленно, боясь в спешке упустить что-то важное, как это обычно бывает, спросил:
- Зачем? - потом, решив, что знает ответ сам. - Рабыня что, жива?
- Я не мог ошибиться, - пробормотал стоявший рядом с хозяином каравана лекарь, как ему ни хотелось поверить в эту ошибку.
- Она - нет! Ребенок! Пап, быстрее! Пока ему можно помочь!
- Я сейчас, мигом! - засуетился Лигрен. - Все уже приготовлено… - и он исчез так быстро, что Мати даже не успела заметить, куда он пошел, в какую сторону.
Хотя, в этот миг девушка не увидела бы даже дракона, прилети он в этот сон.
Перед ее глазами стояло мертвое лицо Рамир, но в нем, за ним… Ей казалось, что в повозке лежала не рабыня, а ее золотая волчица, ее милая Шуши…
Девушка с силой прикусила губу, не обращая внимания на боль и солоноватый привкус крови во рту. Единственное, что привлекло ее внимание, была удивительная тишина вокруг. Все словно замерло, даже время остановилось, позволяя в образовавшийся зазор между мгновениями прийти в мир чуду.
Потом она поняла, что остановилась. Обычно было достаточно чуть замешкаться, чтобы попасть или под копыта оленя, или руку и острый язык какой-нибудь старухи.
Однако на этот раз никто этого даже не заметил.
Мати не сразу поняла, что караван остановился. "Интересно, это отец приказал?
Прямо в снегах? Без шатра? Он слишком суеверный, чтобы поступить так… Тогда кто? И зачем? Чтобы тряска не мешала Шамашу? Но ведь еще мгновение назад никто не знал, что это понадобится, и…" К своему немалому удивлению она не смогла вспомнить, когда это случилось, шел ли он в тот миг, когда она выбиралась из повозки? Она попыталась сосредоточиться, но тут ее внимание привлек к себе негромкий говорок:
- Раз мертва мать, то и ребенок мертв, - услышала она за своей спиной и, резко оглянувшись, встретилась взглядом с Асти, у которой, жившей в повозке мужа чуть более года, еще не было своих детей.
- Жаль ребеночка, - вздохнув, качнула головой Лина.
- А зачем ему жить? Дитя рабов, что хорошего его ждало бы в этом мире?
- Ну, скажешь тоже, Асти, жизнь, она… она, все-таки, жизнь. Хорошая или плохая, лучше, чем никакая.
- И кто станет о нем заботиться? Малыш ведь не вырастит сам по себе.
- Вот прикажет Атен, ты и позаботишься! - не выдержав, воскликнула Лина.
- О не рожденном? - Асти нервно дернула плечами. - Ну уж нет! Ни за что! Люди так не появляются на свет! Только демоны!
- Гор совершит очистительный обряд.
- И все равно! Нет, я не стану! - она попятилась, а потом и вовсе предпочла исчезнуть, чтобы в роковой момент не попасться на глаза хозяина каравана.
- Глупая девчонка! - показала головой, глядя ей вослед, Лина. - Сразу видно - не мать. Беги, беги, никто все равно не доверит такой несмышлехе маленького! Я сама прослежу за этим!
- Если ты так беспокоишься о нем, - заговорила Нинга - одна из самых старых женщин каравана, - почему не возьмешь себе?
- У меня уже есть двое своих.
- Я знаю, ты просила о праве родить еще одного. Вот и получишь.
- Но я мечтала о девочке!
- Откуда ты знаешь, что не рожденное дитя - мальчик?
- Я хотела, чтобы это был мой ребенок!
- Лина, - она глядела ей в глаза, а той казалось - прямо в самое сердце души, - твой порыв, твоя жалость к малышу… Они понятны. И достойны тебя. Но, все же, признайся: в самой глубине себя ты боишься этого ребенка ничуть не меньше малышки Асти.
- Ну уж нет! - возмутилась женщина.
- Да, Лина, да. Как и все остальные. И не потому, что он - нерожденный.
Нерожденный - это не метка демонов, а особый знак. Если ты внимательно читала легенды, то помнишь, что великий Гамеш тоже был нерожденным.
- Ты говоришь со мной так, словно я - маленькая девочка! - это было так обидно, что задело сильную и решительную жену помощника хозяина каравана.
- Для меня ты и есть малышка, которая бегала с волосами короче ладони, когда я уже носила под сердцем своего первенца!
Лина взглянула на нее с удивлением, забыв о злости и обиде. Она никогда прежде не задумывалась о возрасте Нинги. Старуха - она и есть старуха. Но ведь и старость бывает разной…
- Однако, - между тем продолжала та, - дело в том, что, каким бы образом это дитя ни появилось на свет, оно будет ребенком мертвой. А вот это уже куда страшнее.
- И что это значит? - все собрались вокруг нее, с нетерпением ожидая ответа.
- Не знаю, - качнула головой та. - Таких еще не было. И никто не знает, что он принесет с собой в этот мир…
- Подумаешь, нерожденный мертвой! - не выдержав, воскликнула Мати. - Я вот - рожденная в пустыне!
- Это не одно и то же, - качнула головой старуха, с неодобрением глядя на девочку, которая осмелилась вмешаться в разговор взрослых - не доросла еще!
- Но она в чем-то права… - задумчиво проговорила Лина.
- В чем! Ну, в чем!
- Закон…
- Одно дело закон каравана, который можно принимать, а можно и нет. Вот как мы это сделали. А другое - порядок вещей. Единый для всей природы! Где это видано, чтобы живое рождалось у мертвой!
- Да… Верно… - с ней согласились почти все. Даже стоявшие поодаль рабыни, прислушивавшиеся к их разговору, закивали головами.
- Ну не знаю, - даже Лина была готова сдаться.
И только Мати продолжала упрямо стоять на своем:
- Все это ничего не значит! И вообще, - торопливо, боясь, что ее прервут, не дав договорить, даже не сказала - бросила она, - раз Гор, - ей страстно хотелось сказать - "Шамаш", но она готовила эту фразу заранее, а потому назвала Его так, как было нужно, - считает, что малыш должен жить, значит, его рождение нужно миру!
