Кирилл Шатилов - Под флагом серо-золотым
Хейзит вынужден был молча согласиться, что так будет лучше для всех. В противном случае, даже угадав пропорцию состава случайно или воспользовавшись чужим образцом, он рисковал не повторить полученного результата в дальнейшем и тем вызвать сомнения в своем заявленном мастерстве. В чем же тогда будет его личный взнос в создание камней? Ракли все это может разозлить еще больше, нежели задержка по времени.
Тачку подкатили к телеге, которую Исли уже не только освободил от рыбы, но и бережно застелил мешковиной, чтобы не изгваздать глиной. Вчетвером они подняли тачку и постарались высыпать ее содержимое так, чтобы можно было завязать свободные углы материи в единый узел.
— Иначе вы ее потом просто не вытащите, — пояснил Ниеракт, руководивший работой.
— Когда ждать денег из замка? — поинтересовался на прощание Шилох, игнорируя возмущенные жесты мастера. — Как мы поняли, их привезут люди Локлана?
— А сколько он вам должен? — впервые задумался о столь немаловажном вопросе Хейзит. Снова он думает не о том. Ведь в дальнейшем именно цена на глину будет определять, насколько дорого или дешево будут стоить его камни и насколько быстро он сумеет заработать на безбедную жизнь.
— За полную тачку простой глины, — не моргнув глазом, подсчитывал Шилох, — у нас положено пять силфуров.
— Но Локлан слишком хороший покупатель, — поспешил вставить Ниеракт, — чтобы мы не уступили ему за четыре.
— Четыре силфура — совсем недорого, — заметил Исли. — Смотри-ка, эти честные люди даже не берут с тебя расписки! Я бы взял.
— Те, кому один раз поверил, никогда потом не обманут, — усмехнулся Ниеракт, дружески похлопав Хейзита по плечу.
По всей видимости, ему понравилось, с каким вниманием тот слушал его наставления по поводу приготовления правильного замеса глины. Хейзит не раз замечал, что разговор на тему, близкую собеседнику, — самый верный способ добиться его расположения. Правда, он не мог отрицать, что и ему самому симпатичен этот простоватый ремесленник, начисто лишенный какой бы то ни было заносчивости, свойственной тем людям, труд которых не только их кормит, но и позволяет вкладываться в расширение дела, не думая при этом о завтрашнем дне.
— Да и кожу на всякие никчемные расписки тратить жалко, — добавил гончар.
— Вот с этим я соглашусь! — подхватил Исли. — Ну да ладно, бывай, Ниеракт! Благодарю за посуду. И ты, Шилох, смотри веселее! Рыбки моей поешь, глядишь, девчонки сами к тебе на шею вешаться станут!
— Они и так вешаются, — неуверенно ответил пузан, явно недовольный тем, что Хейзит покидает их с товаром, не оставив взамен денег или расписки.
Исли взмахнул вожжами, и телега медленно покатила со двора. Глиняные тарелки и миски хоть и были проложены травой, но позвякивали на каждой кочке.
— Лучше бы Ракли занялся дорогами, — ворчал Исли, то и дело оглядываясь на свое добро, — чем попусту гоняться по Пограничью за шеважа, от которых нам здесь ни тепло ни холодно. Вчера полгарнизона туда отправил, сегодня, говорят, еще больше. Случаем, не твоих рук дело?
При всей своей благодарности к Исли за охотное согласие подвезти его с ценным грузом до самого дома, сделав таким образом немалый крюк, Хейзит испытал при этих словах недавнего виггера некоторое если не отвращение, то по меньшей мере недоумение. Неужели когда-нибудь он сам, обзаведясь собственным хозяйством и достойным источником доходов, будет рассуждать так же мелочно и недальновидно?
— Может, и моих, — ответил он, глядя на проплывающие мимо яблони в саду мельника. — А может, и Фокдана. Так уж получилось, что Ракли нас принял и выслушал. А мы с Фокданом считаем, что если не обезопасить Пограничье, то уже завтра шеважа будут ловить вашу рыбу вашими же сетями.
— Ну, это ты передергиваешь, братец! — сплюнул, точно попав на круп лошади, Исли.
— Кстати, а ваш брат не вернулся еще? — перехватил инициативу разговора Хейзит. По опыту он понимал, что если не направлять беседу, то новоиспеченный рыбак будет трепать языком почем зря. — Они ведь с Фейли должны были давно понять, что никаких заговоров ни со стороны Ракли, ни против него нет. Если только сами не попали в руки шеважа.
Исли, позабыв про осторожность, погнал лошадь быстрее. Теперь позвякивание позади них стало угрожающим.
— Мадлох дураком родился, дураком и помрет. Повстречал его сегодня на рынке. Домой, видите ли, он не спешит! Ходит по лавкам да жратвой побирается. Денег, мол, у него нет, вот в долг и берет. Знаю я, какой этот долг! Тем более что я не помню случая, когда в карманах у него было пусто. Позорище!
— А Фейли с ним?
— Да не видел я этого Фейли и видеть, по правде сказать, не жажду! Один ходит. Даже от моей колымаги отказался. Говорит, сам, когда нужно будет, приду. А чего тянуть-то? Рыба на нерест пошла. Можно хоть руками голыми ловить. Да рук-то и не хватает.
— Может, ему все-таки удалось разведать такое, о чем мы не знаем? — предположил Хейзит. — Неужели вообще ничего вам не сказал?
— Отчего же, сказал. Что в лесу полным-полно наших лазутчиков — чуть их с Фейли ни сцапали. И что, похоже, затевается большая заварушка.
— Это мы и сами знаем, — кивнул Хейзит.
— Ничего мы не знаем. Куда! — Исли попридержал лошадь, которая чуть было не протаранила оглоблей угол дома. — Чумная скотина! Не привыкла под ярмом ходить. По седлу скучает.
— Возвращать не собираетесь? — Хейзит с укоризной посмотрел на собеседника.
— С какой же стати? — удивился тот. — В замке таких еще знаешь сколько! А мне она крайне нужна. Тем более сейчас, когда улов пошел ну просто немереный. Ты бы ко мне как-нибудь в гости заехал, что ли. Сам бы посмотрел, как нынче рыбаки честные живут. Рыбы полная река, а возить на рынок не на чем. Беда одна. Мои как эту конягу увидели, так про меня позабыли. Но я, конечно, им напомнил. Теперь вот за себя и за соседей работаю. Они сети таскают, а я буду на рынок мотаться. Правда, тут другая слабинка возникает, от которой никуда не денешься: чем больше рыбы, тем меньше за нее дают.
— То есть? — навострил уши Хейзит, уже слишком хорошо осознавший, что изготовление камней не принесет выгоды, если не стать еще и торговцем. А это уже не ремесло, а «целая наука», как любил выражаться Ротрам. Поэтому теперь его живо интересовали не только любые мало-мальски значимые сведения о свойствах глины, песка и печей для обжига, но и те вопросы, которые изо дня в день заботят рыночных завсегдатаев вроде Дита или Исли.
— А ты сам посуди: кто будет платить мне по десять силфуров за кадку рыбы, как вчера, когда рыбы не хватало всем желающим, если сегодня ее столько, что она никому не нужна? Ты думаешь, почему наши рыбаки еще в старину научились рыбу вялить и солить? Потому что вкусно? А вот и не только! Если в рыбный год весь улов одним махом на рынок вываливать, да никто больше трех силфуров за ту же кадку не даст. Меня еще отец учил, что рыбы должно всегда немножко не хватать. Это я тебе, сам понимаешь, по дружбе рассказываю, — спохватился он. — Об этом рыбаки обычно помалкивают. А на самом деле как получается: часть рыбы свежачком идет на рынок и продается по хорошей цене, потому что ее ровно столько, сколько надо сегодня, а завтра, когда улов не тот, в ход пускаются сделанные заранее запасы. Так мы рынок и держим. Есть, правда, отдельные умники, которые этих вещей не понимают и лезут на рожон, но им же хуже бывает. Поговаривают, в скором времени рыбаки собственный совет изберут и будут совместно все эти вопросы решать, а не так, как сейчас: кто как успеет выкрутиться.
