Кирилл Шатилов - Под флагом серо-золотым
Где и когда он успел набраться всех этих прыжков, подсечек, обманных ударов, коварных заломов и прочих хитростей, от которых и у многочисленных учеников в прямом смысле слова голова шла кругом, для всех оставалось тайной. Правда, учил Тэрл настолько доходчиво, что у Струна особенно поначалу возникало ощущение, будто ничего сложного в движениях нет — повторяй поточнее, и все само собой получится. Только со временем становилось понятно, что простота Тэрла — это тоже своеобразная хитрость: чем увереннее становились действия Струна, чувствовавшего, что он вот-вот догонит, а то и превзойдет своего наставника, тем удивительней было обнаруживать, что Тэрл словно ускользает, становится быстрее, резче, изворотливее, не сильно, чуть-чуть, но ровно настолько, чтобы в конечном итоге выходить из поединка победителем. Судя по разговорам, то же самое происходило и с другими учениками, среди которых со временем появилось даже несколько женщин.
Примечательно, что с их приходом слухи о несвойственных фолдитам занятиях боевым ремеслом не просочились в другие туны. Не потому, что Струн с друзьями тщательно помалкивали, они просто не считали нужным никому об этом рассказывать. Так, на всякий случай. Даже Кемпли, перебравшись с умножающимся семейством в отдельный торп, исправно продолжал хранить молчание. Единственное, чего не хватало Струну, так это применить полученный опыт в повседневной жизни. Как фолдит, знающий землю и умеющий ходить за плугом, он не допускался до ратных походов виггеров в Пограничье, а шеважа до сих пор оттуда не показывали даже носа. Из односельчан Струн по-прежнему не мог победить одного только Тэрла и теперь, с появлением Фейли и Мадлоха, втайне надеялся на то, что у него еще будет время проверить на них свои силы.
— Думаю, что в подпол нашего друга люди Ракли пролезут раньше нас, — нарушил затянувшееся молчание Тэрл, поудобнее устраиваясь на шкурах и прикрывая глаза. — Насколько я видел, бревна там уже почти растащили, так что осталось разгрести завалы остывшего пепла. Если захотят, могут справиться меньше чем за день. — Да, — продолжал он, заворачивая на себя край шкуры. — Элета оказалась права: что-то меня знобить начинает.
— Может, тебе еще чего-нибудь горяченького выпить? — предложил Фейли.
— Нет уж. — Тэрл был бледен, но старался улыбаться. — Пива ты мне не даешь, а микстур с меня хватит. Так о чем мы говорили?
— О том, что вам действительно лучше отдохнуть и поспать, — вмешался Струн, поглядывая на собравшихся и ища у них поддержку. Нэлс и Гилтан дружно закивали, Мадлох продолжал смотреть в окно на не унимавшийся дождь, а Фейли, казалось, погрузился в невеселые раздумья и ничего вокруг не замечал. — Вита Тэрл, если не думаете о себе, подумайте о туне. Вы потеряли слишком много крови, а нам вы нужны здоровым и сильным. Кто знает, что задумали шеважа…
— Благодарю, что напомнил, — продолжая кутаться в шкуру, раненый приподнялся на локте. Его воспаленный взгляд был напряжен и подслеповат. — Повстречался я тут с Кемпли. Говорит, видел тут давеча дикарей. Возле самого Мхового источника. Двое их вроде бы было. Лазутчики, похоже.
Фейли слушал не прерывая. Струн оглянулся на братьев и кивнул. Гилтан быстро вышел из терема. Нэлс на всякий случай приблизился к двери и встал к ней боком, положив заскорузлую ладонь на рукоять меча. Мадлох неприязненно поморщился, но промолчал.
— Это дурные вести, — продолжал Тэрл. — Я предложил Кемпли покинуть хотя бы на время торп и присоединиться к нам, но он отказался. Надеюсь, еще передумает. Если бы он один их видел, еще полбеды. Так пока я в Вайла’тун мотался, выяснил, что, по слухам, в тот же день шеважа заметили и в других местах вдоль Пограничья. Причем не двух-трех, как Кемпли, целые отряды. Что-то там явно затевается… — Он запнулся, лоб его покрылся испариной.
— Струн прав, — заметил Фейли, заботливо помогая другу снова лечь. — Тебе лучше всего об этом пока не думать, а отоспаться. Хорошо, если окажется, что у людей Ракли клинки не были ничем отравлены. С них станется. А об обороне туна мы как-нибудь позаботимся — не впервой.
Тэрл настолько ослаб, что ему даже не пришлось изображать покорность. Подмигнув Фейли, он закрыл глаза и в мгновение ока провалился в беспокойный сон. Ему снилось то искаженное ненавистью лицо Уллоха, до которого он, сколько ни старался, никак не мог дотянуться дубинкой, то почему-то голая спина Ракли, не желавшего поворачиваться на его отчаянные крики, то барахтающаяся в кровавой грязи Зорька, у которой была сломана вовсе не нога, а непропорционально длинная шея. Потом он увидел себя со стороны, увидел таким, каким, вероятно, видели его окружающие, маленьким, смешным, пытающимся всем и каждому доказать свою заурядность. Которую многие воспринимали как исключительность. В чем он, к вящему своему стыду, никого не спешил разуверять. Ему привиделся кузнечный горн, из которого мокрый от пота Кемпли длинными щипцами вытаскивал и клал на наковальню заготовку будущего меча. Тэрл был уверен, что меч этот предназначается именно для него, однако, стоило ему дождаться, когда лезвие остынет, и попытаться поднять его обеими руками, он к ужасу своему не смог этого сделать.
Наблюдавший за ним кузнец вытирал грязной рукой лоб и трясся в беззвучном смехе…
