Денис Чекалов - Сумеречный судья
— У Асгхана сегодня тихо, — бросил я, раскрывая дверь.
Она не была против, и это значило, что комната пуста.
Я пробежал взглядом по ряду плеток, висевших на стене, потом посмотрел на металлический стол.
— Следы спермы, — заметил я, проходя вглубь комнаты.
— Кто-то кончил от восторга, — сама фрау Ниффльгурд этого чувства, по всей видимости, не испытывала. — Здесь еще не убирали. Я же сказала вам, что Асгхана нет.
— Но ведь сегодня много клиентов? — спросила Франсуаз.
— Потребуют назад свои деньги, — оркиха развела руками и стала от этого казаться еще толще. — Но, может быть, нам удастся договориться.
Я вынул из кармана пластиковый пакет и ухватил через него то, что обнаружил в портативном холодильнике Асгхана.
— А еще кто-то может прийти к вам за своими пальцами, фрау Ниффльгурд, — сказал я, протягивая ей обрубленную кисть. — И вряд ли вы сможете так же легко договориться с ним.
11— Эта рука принадлежит не Асгхану, — констатировала Франсуаз, переворачивая обрубок карандашом.
Оркиха звонила по телефону, и про себя подсчитывала убытки.
— А вы проверяете своих клиентов на выходе, фрау Ниффльгурд? — осведомился я. — На комплектность.
Крупнокостный гном выбрался из дверей и снизу вверх посмотрел на владелицу клуба. На его висках росли короткие рожки, — считается, будто они говорят о благородном происхождении. Мол, в предках были дергары или даже высшие демоны. На самом деле, отростки значат совсем другое. Кто-то из прадедов трудился в проклятой мифриловой шахте, или курил порошок зеленого фунгуса.
Гном был обнажен по пояс, и носил на груди плавающую татуировку, — в которой отражались время, погода и астрологический прогноз на неделю. Конечно, все надписи шли наоборот, чтобы хозяин мог рассмотреть их в зеркале. На шее позвякивало ожерелье, где бусины из александрита перемежались с кусочками мифрила, а сверху на нем возлежал кулон, из непрозрачного адаманта.
— Неприятности? — спросил гном.
— Да, — фрау Ниффльгурд выплюнула слова, как непрожеванную пищу. — Баскетболист, ты знаешь, куда ушел Асгхан?
— Баскетболист? — я посмотрел на гнома с новым интересом.
— Да, — подтвердила оркиха. — Он часто играет в такие игры — футбол, баскетбол. Вернее, это им играют.
Я не стал углублять.
— Асгхан сказал, что не сможет оставаться долго, — ответил гном, обсасывая палец. — У него были какие-то срочные дела. Я говорю, пусть оставляет клиентов мне — да у меня, э… не тот профиль.
— Он сосал палец так, словно его здесь не кормят, — бросил я, ожидая, пока Франсуаз заберется в машину. — После этого зрелища долго не смогу есть.
— Ты же не знаешь, может, у него такая привычка.
— Привычка — сосать что?
— Майкл, мне придется дать тебе пару пощечин, когда ты остановишь машину. Нельзя говорить таких вещей при девушке.
— При тебе можно. Лучше расскажи, какие диски тебя заинтересовали.
— Я очень терпеливая, — сообщила Франсуаз, доставая из кобуры пистолет. — И кротко выслушивала все твои издевательства в свой адрес.
— Спрячь это, Френки. А если в кабинку кто-то войдет?
— На этот случай мне и нужен ствол.
Лифт возносился к вершине здания, словно не знал, что очень скоро ему вновь предстоит опуститься на самое дно.
— Полагаешь, у Асгхана проблемы? — спросил я.
— Он их себе создал, когда солгал нам, — заверила меня Френки. — Уверена, минотавр боится боли — как и любой садист.
— Ты не боишься.
— Майкл. Мне кажется, ты специально выводишь меня из терпения.
— Тут ты права.
— Тебе это удалось.
Лифт остановился; в холле никого не было. Франсуаз направилась вперед, на мгновение остановившись перед зеркалом, чтобы поправить прическу.
— Не испачкай волосы оружейным маслом, — посоветовал я, поворачивая дверную ручку.
— Асгхан!
— Если ты обращаешься к этим пятнам крови, они тебе не ответят, — процедила демонесса. — Совсем свежие.
Красные разводы были размазаны по нежно-розовой стене гостиной — судя по всему, телом, из которого лилась кровь.
— Может, это всего лишь краска.
Я поднял лежавший на полу столик.
— Да, а это — не выбитые зубы. Или он стал брать работу на дом?
— Нет, слишком приличный район. Только не говори, что решила взять их на память.
Франсуаз взяла с кресла газету, свернула ее и стала собирать с пола осколки человеческих зубов.
— Продену нитку и стану носить на шее, — процедила девушка. — Перестань нести чушь. Надо узнать, чьи они.
— Кондиционированный воздух, Френки. Странно, в это время года. Или он попрятал по шкафам трупы и не хотел беспокоить соседей запахом?
— Скорее, твоему другу нравится запах хвои.
— Да, в его родной стране это и в самом деле редкость.
Я открыл зеркальную дверцу шкафа. Рядом с томиками эльдарской поэзии лежала стопка писем. Конверты вскрывали бережно, и просмотрев несколько, я убедился, что они разложены по датам.
— Это от его семьи.
Девушка заглянула мне через плечо, вытирая пальцы о юбку.
— От брата, матери, сестры. А вот от второго брата. Он скучает по своим родным, Френки.
— Не скучает, — девушка забрала у меня письма и бегло перетасовала их. — Вот сколько места он отвел семье в своей жизни — уголок шкафа, и не больше. Асгхан так заботлив с конвертами, потому что кроме письма в месяц, ничего не хочет знать о родственниках.
— Сколько людей мечтают о том же.
Франсуаз вынула книгу из середины ряда.
— Любовная лирика, — пояснила она. — А вот еще и еще.
— Не думала, что Асгхан способен на тонкие чувства? — я остановился у музыкального центра. — Он выходец из знатной аристократической семьи, и получил хорошее образование.
Я постучал согнутым пальцем по стереосистеме.
— Одна из последних моделей. Чтением лирики такого не заработаешь.
— Если бы в детстве мне сказали, как хорошо платят за массаж, я бы не пошла на юриста. Пробеги по остальным комнатам, а я еще посмотрю здесь.
— Только не думай, что стану подбирать обрубленные пальцы. Их оставлю тебе.
— Чистюля.
Я раскрыл следующую дверь.
— Большая ванная, — сообщил я. — А здесь туалет. Образцы из ведра тоже будешь собирать?
— Ты свинья, Майкл.
— Я стараюсь. Лоджия. Романтический вид на супермаркет. О, черт.
Кто-то вывернулся из-за угла, сильно толкнув меня. Я упал, сбивая цветы в кадках. Застекленная дверь захлопнулась передо мной, мелькнула светлая тень.
— Я поймала, Майкл.
Я вернулся в холл, отряхивая с камзола кусочки грязи.
