The Killers - Уроки Окклюменции
Холодный утренний воздух заставлял идти быстрее и вскоре Северус уже подходил к просторному загону с гиппогрифами, возле которого его поджидал пожилой профессор. На Кеттлберна иной раз было жутковато смотреть — у него не было нескольких пальцев на руках, по поводу отсутствия их среди студентов ходили разные устрашающие слухи — одни утверждали, что их пооткусывали келпи, которых он в молодости пытался отлавливать, дабы создать популяцию в Хогвартском озере, другие — что Кеттлберн очень любил носить кольца на пальцах, но их также любили и нюхлеры, которые разплодились в Запретном Лесу. Хромота профессора объяснялась ушлыми учениками тем, что тот по рассеянности неоднократно наступал на акнерысов, которые обожают кусать магов за ноги.
В общем, насчет своих увечий профессор много не распространялся, любопытных быстро заворачивал волшебной фразой «Десять баллов с Гриффиндора, Хаффлапафа и так далее», а предмет свой знал прекрасно и очень любил, хотя и признавался Северусу, что преподавать становится все труднее, и на его место нужен бы человек посильнее и повыносливее.
— Доброе утро, профессор! Какой из гиппогрифов поранился?
— Ааааа… Здравствуй, Северус, молодец, что пришел, я думал, ты не проснешься так рано.
— Я ведь обещал, да и жалко животное… — ответил подросток.
— В общем‑то, это еще совсем детеныш… Всего 14 месяцев от роду, переднюю ногу где‑то зацепил, рана большая, надо бы смазать и перебинтовать. Ну, давай займемся им!
Они вошли в просторный загон и направились к небольшой группе, состоявшей из четырех особей — трех взрослых и одного небольшого жеребенка серо–серебристой масти со странными и непривычными зелеными, а не желтыми, как у всех гиппогрифов глазами. Кеттлберн и его юный помощник почтительно склонились перед семьей гиппогрифов и те через несколько секунд благосклонно ответили вежливым поклоном.
— Вот, знакомься, черный — Аид, рыжая — Персефона, еще один черный с белым пятном на груди — Уран, а маленький — Протеус, мой любимец!
— Они чудесные! И такие умные! — восхищенно произнес Северус.
— Да, это верно! Гиппогрифы одни из самых умных волшебных животных! Очень гордые и независимые создания, доверяют только добрым и умным магам. Они чувствуют эмоции и понимают слова по их звучанию и тембру — уж враждебность или оскорбление сразу различат и поймут. И не простят обидчика. И они чувствуют, когда их боятся. Так что тебе нужно быть хладнокровным и спокойным, чтобы твой страх и недоверие не раздражали их.
Северус опустился на колени и осторожно протянул руку к пораненной лапе. Протеус склонил голову, внимательно разглядывая его и вдруг осторожно ткнул подростка мощным клювом в щеку. Тот засмеялся и с облегчением взялся на работу: осторожно очистил рану от мусора, и, наложив толстый слой бальзама, наколдовал магические бинты, плотно обвившие покрытую перьями переднюю ногу.
— Молодчина, Северус! Очень аккуратная и профессиональная работа! Может, мне рекомендовать тебя на свое место по окончанию Хогвартса? — предложил, довольный результатом, Кеттлберн.
— Нет, сэр, спасибо, но я собираюсь поступать в магический Оксфорд или Сорбонну. Попытаюсь выиграть грант, у меня есть на уме несколько зелий, которые надо разработать и сварить, а потом предоставить на суд приемной комиссии, может, получится, потому что таких денег на учебу у меня нет…
— Ну да ладно, но если что — обращайся, буду пока держать место для тебя, — пообещал профессор. — А сейчас, 20 баллов Слизерину за отличную работу и увидимся сегодня на уроке, Северус!
* * *После обеда слизеринцы дружной толпой направились к большой лужайке неподалеку от Запретного Леса.
— Фу, сегодня Уход с грифами, — проворчал Мальсибер. — И какого баньши МакГонагалл вечно ставит нас с Гриффиндором, почему не с Рейвенкло? Мы с ними никогда не конфликтуем так, как с этими недоумками. Держу пари, сегодня на уроке они опять что‑нибудь выкинут, и будет очередная потасовка, как на прошлом уроке, когда они вымазали нашим девчонкам волосы в слизи флоббер–червей. И нам же еще и попало, когда мы попытались заступиться и заклясть их! Где справедливость? В тот раз не мы первые начали! Но все равно, слизеринцы всегда и во всем виноваты, а все почему? Потому что, видите ли, нам всем прямиком дорога в Пожиратели… А я, может, сразу после Хогвартса пойду учиться у гоблинов изготовлению артефактов? Но не доказывать же это всем и вся!
— Ладно, Терри, не ворчи! Все равно же им ничего не докажешь! Они‑то всей толпой отправятся поступать в авроры, а кто не аврор — тот однозначно не крут, а если еще и со Слизерина… ну сам знаешь.
Четверокурсники, разговаривая, подошли к месту проведения занятий.
— Сегодня мы изучаем гиппогрифов. Они относятся к cложным существам категории ХХХ[1], поэтому будьте предельно осторожны и внимательны и слушайте все, что я вам говорю! Разбейтесь на пары и выберите себе по особи, подходите медленно и спокойно, на расстоянии 5–6 футов остановитесь и низко поклонитесь, глядя гиппогрифу прямо в глаза — ни в коем случае не отводите глаз! Если гиппогриф ответит, смело подходите, если нет — осторожно отступайте назад! Не говорите громких и оскорбительных слов в их адрес и не бойтесь! Начали! — скомандовал профессор. — Мистер Снейп, вы будете опекать вот этого серого жеребенка.
Снейп кивнул и смело вошел в загон. Протеус встрепенулся при виде него и радостно захлопал огромными крыльями, осторожно наступая на раненную лапу.
Остальные ученики, разбившись на пару и тройки, разбрелись по загону, выбрав себе понравившихся животных и пытаясь установить с ними дружественные отношения. Мародеры облюбовали себе, конечно же, самые большие и красивые экземпляры — Аида и Урана. Деметра раскланивалась с Лили Эванс и Мери Макдональд. Северус исподволь наблюдал за четверкой гриффиндорцев, потому что всегда ожидал от них гадости и его ожидания почти всегда оправдывались. Странно, но Уран не захотел поклониться Люпину и Петтигрю, он фыркал и косился на них огромным желтым глазом, недовольно переступая когтистыми лапами, покрытыми блестящими черными перьями. Гриффиндорцы поспешно попятились и отошли к преподавателю.
Поттер с Блэком восхищенно гладили невозмутимого Аида по груди, не доставая до головы, а тот, судя по его недовольному виду, вовсе не жаждал поглаживаний, свысока глядя на человеческих детенышей.
— Лили, Лили! — громким шепотом позвал Северус, которого Протеус подталкивал головой, побуждая продолжать почесывания его макушки. — Иди ко мне, Протеус тебя не тронет! Смотри, какая у него красивая масть!
Лили, оставив подружку, подошла к другу и, поклонившись гиппогрифу, тоже стала поглаживать его и ворковать над очаровательным существом. Черная и рыжая головы склонились друг к другу, послышалось приглушенное фырканье и хихиканье.
