Тимур Литовченко - Воины преисподней
Правда, угорский король Бэла Четвёртый доволен этим, но угорцы — дело особое. Расширяя свою державу, они тем самым вызвали недовольство у соседей-германцев, а потому нуждались в надёжном союзнике, которого нашли в лице окрепшей Руси — Данила Романович не забыл, что Бэла единственный из иноземных владык прислал ему военную помощь против татар. И кроме того, когда Данила Романович был ещё четырёхлетним несмышлёнышем, кто укрыл его с младшим братом Васильком от сводной армии враждебной княжеской партии и половцев? Опять же угорцы!
Вот и договорились полюбовно оба короля, без лишнего шума поделили между собой Молдавию с Трансильванией и согласовали свою политику в отношении Валахии. А заодно и детей решили поженить — хитрый Бэла, естественно, дал от ворот поворот бывшему киевскому князю Михайлу Всеволодовичу и отдал свою дочь Констанцу не его сынку, а молодому соправителю Руси, наследному принцу Льву.
Понятное дело, мощный союз Руси и Угорщины никак не устраивал их соседей. В особенности хайлэй-абир, которые уже давно мечтали покорить Русь под предлогом обращения её в «истинную веру». Лютой ненавистью ненавидел Карсидар «могучих воинов», этих исчадий ада в невинно-белых плащах с кроваво-алыми крестами. И постарался сделать всё от него зависящее, чтобы они не смогли нагрянуть на его новую родину и устроить в здешних городах и весях кровавую бойню. Над этим он и трудился весь последний год, не покладая рук, не жалея ни времени, ни сил.
С тех пор, как в грозный час он надоумил Данилу Романовича объявить себя государем всея Руси, нынешний король прислушивался к его советам, какими бы нелепыми они ни казались на первый взгляд. И хвала за это Иисусу Христу, которого Данила очень почитал! Когда Карсидар, вспомнив гвардейцев орфетанской короны, предложил создать целую сеть гарнизонов, разбросанных по всем землям и подчинённых непосредственно королю Руси в обход местных князей, тот поддержал смелую идею. И даже назначил Карсидара королевским воеводой, командующим всеми гарнизонами.
О, упорствующих было хоть отбавляй! Каждый удельный князь мечтал о том, чтобы получить в своё распоряжение побольше воинов, в душе лелея самые радужные надежды на возможность захвата с их помощью земель соседа. Но в то же время никто не хотел содержать и кормить «чужих» воинов, хотя бы и королевских. Понадобилась вся выдержка, вся железная настойчивость Данилы Романовича, чтобы рассеять малейшие надежды любителей поссориться с соседом на разжигание междоусобицы, которая непременно привела бы к гибели молодого королевства. И только Бог знает, сколько сил он потратил, убеждая местных правителей поставить королевские гарнизоны на довольствие.
Ведь зачастую одних лишь предостережений о возможности внезапного нападения оказывалось недостаточно. Князья, особенно туровский и витебский, чьи вотчины не примыкали непосредственно к западной границе Руси и до которых татары так и не дошли, были непоколебимо уверены, что их воеводы всегда успеют собрать ополчение и вместе с дружинниками отразят нападение любого врага. Зачем же тогда обуза в виде королевского гарнизона?..
Карсидар без устали твердил всем и каждому, что с регулярной армией хайлэй-абир (или воины Христовы, как громко они себя именовали) может справиться только хорошо обученная королевская армия, что усилий дружинников с ополченцами, защищающих только своё княжество, здесь недостаточно. Князья, бояре и воеводы косо посматривали на Карсидара, лихо подкручивали усы, тихонько посмеивались в бороды и думали о том, что безродный «выскочка-колдун» заводит на Руси неслыханные порядки с единственной целью — любыми средствами найти благоволение в глазах короля, возвыситься и укрепиться в Киеве. Даже тесть его не понимал и поддакивал больше из чувства семейной солидарности. Хотя что значило слово бывшего сотника, а нынешнего тысяцкого Михайла? В Киеве это слово имело вес, а вот в других княжествах…
Но как бы там ни было, а король Данила поддержал Карсидара безоговорочно и нашёл таки средства, чтобы уломать недовольных. Оно и понятно: имея под боком подчиняющийся только центральной власти гарнизон, князья волей-неволей должны были оставить мысль о междоусобных заварушках, могущих расшатать единое государство. Сеть гарнизонов была создана. Карсидар как раз возвращался из Молдавии, где в силу понятных причин гарнизоны были поставлены позже, чем в других княжествах. А теперь, после поездки на юг, придётся, по-видимому, отправиться на север, в Смоленск и Рязань.
Северные земли, да уж…
Карсидар зябко передёрнул плечами. Если бы Святослав Всеволодович по-прежнему княжил в Суздали, это было бы ещё полбеды. Что говорить, старик недолюбливал Данилу Романовича, это вполне естественно. И всё же он был более умеренным в своей неприязни, чем его покойный брат Ярослав Всеволодович, а как политик — более рассудительным и уравновешенным.
К несчастью, на обратном пути в свою вотчину Святослав заболел и умер в дороге, так и не доехав домой. Как и многие другие, Карсидар сильно сомневался в естественности смерти, настигшей суздальского князя. Крепкий был старик! Вместе с братом и племянником ехал он в арьергарде татарского войска, выступившего в поход на Киев. И именно Святослав Всеволодович поднял в критический момент мятеж в тылу у ордынцев, внеся свой вклад в разгром войска Бату. Дряхлому старцу совершить такое было бы не под силу.
Зато Андрей, сын павшего на поле брани Ярослава Всеволодовича, вовсю пользовался открывшимися перед ним перспективами. Злые языки болтали, что это он отравил дядю, дабы устранить опасного конкурента на Владимиро-Суздальский престол и самому без лишних хлопот сделаться великим князем. Что ж, вполне возможно. И даже весьма вероятно.
И вот, в результате таинственной смерти князя Святослава в северных землях стали верховодить два сына Ярослава Всеволодовича — Александр, за победу над шведами прозванный Невским, и Андрей. Друг с дружкой братья не очень ладили — Александр тоже претендовал на отцовское наследие, однако не рискнул покидать Новгород с его строптивым вечем и в конце концов удовольствовался тем, что имел, а Суздальскую землю, хоть и с большой неохотой, уступил Андрею. Тем не менее, ничто не мешало братьям-соперникам объединиться и сообща выступить против Киева.
Хотя, конечно, Андрей поклялся на могиле отца не зариться на владения Данилы Романовича — но разве можно верить человеку, который (в чём Карсидар почти не сомневался) отравил родного дядю! Такой способен нарушить любую, даже самую страшную клятву. Александр же, если верить рассказам о нём, хоть и имел твёрдые представления о чести и умел держать данное слово, к сожалению, не был связан никакими обещаниями. Так что волей-неволей приходилось держать ухо востро и на севере.
