Леонида Подвойская - Предтечи Зверя. Изродок. (часть первая)
– Вот что. Саныч сегодня пикник устраивает. По случаю советника. Уже там, у себя.
С ментовским руководством. Ну и нас приглашает. Заодно и отходную устроим. Чего тебе вечером делать? Какие там у тебя сборы? – предложил Ким.
– Да я уже собрался. Вот, и из общаги…
– Тем более. В поезде отоспишься, дорога дальняя. А так мы тебя не отпустим. Зоя Сергеевна права – в таких группах не месяцами – годами сидят, а потом за вещичками приезжают. А тебе и за этим, как я вижу – не придётся.
Ну, может он и прав. Хотя, жаль, конечно. И что за жизнь такая? Нигде не остановится, не осмотреться. Хотя, может и к лучшему. А то мхом, как Ким покроешься. Ким – не кореец и даже не "коммунистический интернационал молодёжи".
Косой Иван Михайлович. Старпом. Большая умница. Но прикипел к этому райончику.
Может, не сам. Может, жена с тремя детьми не хотела менять шило на мыло.
Несколько раз отказался от повышений с переездами, вот и махнули на него рукой.
Теперь всё знал, всё умел. Недельный объём работы выполнял за день – два. А в остальное время решал какие-то свои дела, дела многочисленной родни жены, потихоньку "ходил налево" и спивался. Нет уж. Лучше, пока молодой, поездить, посмотреть, попытаться, подерзать. А Валюшу жалко. Такие планы развалились! Ну-ну, не ехидничать!
Пикник мне не понравился. Нет, не то, чтобы не понравился. Ну, шашлыки как шашлыки, уха, как уха, водка как водка, трёп как трёп. Даже более осторожный – менты-то незнакомые.
– А ты глазастый. С самого начала, как приехал, себя показал. Помнишь ту "старуху – проценщицу"? – обратился ко мне в один из перекуров Саныч. Ну, ещё бы я не помнил. Первый выезд на труп с Санычем. Зима, снег скрипит. Старая нетопленая хата. На кухне у древнего столика (как он, ну, ещё с такими дверцами внизу?) лицом в поднос лежит женщина. В подносе – замерзшая кровь.
– Вот я зашла, потому что днём свет горит и всё открыто, а её убили.
– С чего это сразу – убили, – поморщился Саныч.
– Ну так, кровь вон – кивнула в сторону мёртвой бойкая старушка.
– Она пила? – поинтересовался следователь.
– И сама пила и другим продавала. Если что – и в долг.
– Если сама "попивала", то рано или поздно – вот так. И кровь носом идёт. Так что эти плётки…
– Саныч – тронул я следака за рукав – посмотри.
– Бля… Так. Все вон отсюда… пожалуйста. Медведь (это он участковому) – немедленно двух понятых потолковей. Ну, потрезвее хотя-бы. И сообщи своему шефу – пускай приезжает. Своего наберу сам.
После того, как были вызвано начальство и эксперты, Саныч закурил и скупо похвалил меня.
– Молодец. Глазастый. Смотри дальше, может, ещё что, типа этого обнаружишь.
"Это", типа которого предлагалось искать, были брызги крови на обоях. Сами обои были тёмно – жёлтые, в какую – то коричневую крапинку, поэтому брызги сразу в глаза и не бросались. Впрочем, ничего особенного. Когда приехала вся эта компания, старуху положили на пол навзничь и стал виден разруб на подносе.
– Ну вот, ищем Раскольникова, – констатировал ТТ.
А следы, которые вывели на этого Раскольникова, вполне могли затоптать, если бы я вовремя не заметил… А могли и не затоптать. Так что заслуга невелика. Но Саныч, вишь, запомнил. Мелочь, а приятно.
– А как он у нас это изнасилование, а? – встряла Валентина.
– Да это не я, Бычёк.
– Ладно – ладно. Нечего тебе на бычка какого-то сваливать.
– Он ни какой-то. Из кадров прокурора области. Вот у ТТ спросите.
– ТТ приедет, шкуру сдерёт, что тебя не отстояли, – вздохнула Мамка. – Он уже даже вопрос о выделении тебе квартиры будировал. Но где уж… Удачи тебе, Виталька.
В общем, были и тёплые слова и холодная водка – благо, река была рядом. Но всё равно, лучше бы – одни. Уж не знаю, вроде и не с чего, но аллергия у меня на представителей нашей доблестной милиции. Всё понимаю – и их необходимость, и добропорядочность этих мужиков в подавляющем большинстве своём, но… Что-то на подсознательном уровне. Я думал всех наших просто в кабак пригласить. Есть у нас один с весьма уютными отдельными кабинетиками. Но вот ведь как вышло. Зато назад добрались без проблем. То есть – это для других – "назад", а для меня – на дачу Валькиных стариков. И там уже кто-то из нас сдался. Не то я, не то она, – это с какой стороны посмотреть. Наверное, всё-таки, она, потому, что о супружеских узах ничего не говорила. Не намекала даже. Только уже утром, собираясь со мной на вокзал, пообещала ждать. Хоть до конца света ждать.
– Я уже не малышка, Виталь. Но я… я на самом деле люблю тебя. И… жалею.
Знаешь, я когда тебя первый раз увидела, просто ужаснулась. У тебя в глазах – пропасть.
– Да, с глазами у меня не совсем в порядке.
– Не шути. Знаешь, это такие два колодца бездонных, ведущих куда-то… в бездну и наполненные каким-то жутким страданием. Что у тебя там, в душе милый мой мальчик? Хоть напоследок откройся.
Вот так. "Милый". Как там в старом французском анекдоте? "Месье, разве проведенная в моей постели ночь достаточное основание перейти на "ты"? Что-то в этом роде. Но Вальку надо понять. Я у неё, оказывается, первый. И это в двадцать два!
– Ну почему " напоследок". Я обязательно вернусь. И мы…
– Ну-ну, перестань – прижала она ладошку к моим губам. – Не будет нас. И не было никогда. Даже сегодня ночью не было. Я просто… Может, выскажешь, легче станет.
– Мне нечего… Ну, не знаю я. Знаешь, в четырнадцать я утонул. Говорят, при клинической смерти видят, как куда-то уходят. А я увидел, что откуда-то пришёл.
Но откуда? К самому себе в больнице привыкал. Странные сны снились. Отца узнать не мог, да что – отца – себя в зеркале. В общем – амнезия ещё та. Потом свыкся.
Потом – вот память феноменальная проявилась – всё с одного раза схватываю. И пошло и поехало. Но бывает, нахлынет вдруг. Может, я реинкарнат? Или Странник какой?
– Это ещё кто?
– Ах да. Извини. Большинство девчат со Стругацкими не дружат. Но неважно. Ну что, пора собираться.
– Следующий поезд через два часа. Может, задержишься? Ну, котик, когда я тебя теперь увижу.
" Котик! " Какой я там котик. Гнусный котище, ежели без любви – и с такой девушкой… Ай, гнусный, так гнусный. Конечно, остался.
Глава 4
Мамкино предвидение сбылось – руководителем группы оказался Чума. Точнее – Чумак Георгий Георгиевич. Но так ему не нравилось – уж очень легкомысленно казалось, очень со скандальным лекарем ассоциировалось. А Чума – в смысле мор на всю уголовную мразь – это здорово! Как повелось с полудетской романтики начала службы, так и прилипла эта кликуха. Позавчера он собрал нас у себя в кабинете – восемь человек.
– Здесь засиживаться нечего. Билеты заказаны, рейс завтра в 18.00. Сейчас ознакомитесь с тем, что есть здесь. Игнатьев Игорь Сергеевич! Рад знакомству.
