Андрей Уланов - На всех хватит!
– Весьма немногочисленных, – хмыкнул я.
– …то я бы с большим удовольствием арестовал бы тебя на месте, – закончил Тимоти. – Выкладывай, с чем пришел и проваливай. Я. Хочу. Спать.
– Боюсь, так просто ты от меня не отделаешься, – вздохнул я. – Видишь ли, я бы хотел, чтобы мы с тобой навестили одного нашего общего знакомого.
– Что, прямо сейчас?
– Именно.
Валлентайн смерил меня еще одним уничтожающим взглядом и, повернувшись, скрылся в доме.
Появился он оттуда три минуты спустя, одетый, чуть менее сонный и гораздо более злобный. Меня, впрочем, это устраивало. Надо было только направить эту злобность по нужному мне руслу.
Нас отделяло от хибары Хорька пять минут неторопливой ходьбы, и этого времени мне как раз хватило на то, чтобы вполголоса пересказать Тимми события последних суток – опустив, разумеется, такие детали, как два дурнопахнущих субъекта в моем номере.
– Вот, кажется, и все, – закончил я свой рассказ. – Мне показалось, что тебе это будет небезынтересно.
– Я все равно не понял, за каким чертом ты поднял меня из кровати, – скривился Тимми. – Равно как и за каким орком ты вообще поперся на кладбище.
– Честно – не знаю, – соврал я. – Считай это интуицией, которая меня подвела. А к Хорьку я хочу попасть сейчас, потому что не уверен, что мы сумеем проделать это завтра.
– Думаешь… – Тимми недоговорил свою мысль и, нахмурившись, обрушил свой кулак на стену хорьковского логова. Хибара вздрогнула и с душераздирающим скрипом перекосилась на пару дюймов.
– Какого дьявола! – донесся до нас визгливый голос Хорька.
– Открывай!
– Что?! Да кто вы… здесь ночь!
– А здесь закон! – ухмыльнулся Валлентайн, протирая рукавом куртки свою звезду помощника шерифа. – Эту бляху положено уважать в любое время суток! Короче, ты отопрешь нам или мне войти самому?
– Что?! Эй, нет, подождите! Я сейчас открою. Тимми весело подмигнул мне.
– Сейчас вывернем его жалкую душонку наизнанку, – пообещал он.
Я был настроен более скептически:
– Было бы что выворачивать.
Из-за двери донеслось шарканье, затем шуршание… загорелась свеча, высветив многочисленные щели, наконец, дверь распахнулась.
– Чего вам надо? – прошипел Хорек, поднимая повыше подсвечник. – Я честный, богобояз… проклятье, Ханко!
– А что, я не могу зайти в гости к своему старому приятелю? – спросил я. – Вместе с другим приятелем. Мы же друзья, Хорек, не так ли?
Хорек затравленно огляделся. Мы с Тимми превосходили его фунтов на двести.
– К чему это ты клонишь? – с подозрением осведомился он.
– К тому, что между друзьями не бывает секретов, Хорек.
– Девушка, – вкрадчиво произнес Валлентайн. – Маленькая вампирша. Расскажи нам про нее.
– Не-ет! – взвизгнул Хорек, хватаясь за грудь. – Нет. Я ничего не знаю. Оставьте меня в покое.
– Проблемы с сердцем, Хорек? – участливо сказал я. – Ты же вроде раньше не жаловался.
– Вот что бывает с людьми, которые едят слишком много жирного, – наставительно заметил Тимоти.
Бегающие глазки Хорька никак не могли решить, на ком из нас остановиться.
– Я н-ничего не знаю, – выдавил он. – Она приходила – и ушла ни с чем.
– А что она хотела, Вилли? – все тем же вкрадчивым голосом произнес Тимоти. – Зачем она приходила к тебе?
– Ей нужно было в Запретные Земли, – сообразив, что мы не собираемся убивать его прямо сейчас, Хорек начал успокаиваться. – Хотела, чтобы я провел ее в… – он резко осекся и снова схватился за грудь. – Я отослал ее прочь.
– В самом деле? – я приподнял бровь, но в темноте этот жест остался никем не замечен.
– Да, я отослал ее прочь, – Хорек снова начал срываться на визг. – Она мне не понравилась, и я прогнал ее. Что, я не имел на это права?
– Знаешь, – доверительно сообщил мне Тимоти – по-моему, Хорьком его прозвали незаслуженно. Он куда больше смахивает на скунса.
– Ну что вам еще от меня нужно? – Хорек перешел с визга на заунывное нытье. – Я вам все рассказал. Дайте человеку поспать.
– Иди, – неожиданно легко согласился Валлентайн.
– Но помни… – начал я.
– … если ты нам соврал… – продолжил Тимоти.
– …то мы еще вернемся, – закончил я.
– Не нравится мне все это, – задумчиво сказал Валлентайн, когда мы отдалились от хоречьего пристанища на полсотни ярдов. – Ох… дурно все это пахнет.
– Надеюсь, ты не считаешь, что здесь тоже замешаны Великие Древние? – улыбнулся я.
У Тимоти имеется одна довольно безобидная идея фикс – что мы всего лишь одно из звеньев в бесконечной цепи цивилизаций, населявших нашу планету. Он почерпнул это из книжек какого-то гнома с непроизносимой фамилией.
– Не советовал бы тебе отзываться о них столь пренебрежительно, – Тимоти покосился на светлеющее в конце улицы небо. – Твой скепсис не сможет послужить защитой от древнего зла.
– Мне вполне хватает зла современного, – отозвался я. – Равно как и жадности, идиотизма и прочих цветов разума.
– Блажен, кто верует… нет, я не думаю, что это может быть связано с наследством давно минувших эпох, иначе даже ты ощутил бы холод космического зла. Возможно, что-то из нашего собственного, уже человеческого прошлого.
– Да ну, брось, – я с трудом удержал зевок. – Вот увидишь – все это окажется очередной шарлатанской аферой, вроде Настоящего Патентованного Философского Камня или Наиполлиннейшего Яйца Последнего Василиска.
– Знаешь, – медленно произнес Валлентайн, – мне очень хочется надеяться, что ты окажешься прав. А тебе?
– Тоже, – согласно кивнул я. – Кстати, не забудь позвать меня, когда соберешься вытрясти пыль из нашего маленького друга. Он ведь нам соврал.
– Разумеется, – кивнул Тимоти. – Он бы не просил К.М. восстановить внешний вид заклятья, если бы отказался от работы. Но я хочу сначала понаблюдать за ним… завтра.
– А сейчас пойдешь досыпать?
– Да какой теперь сон, – махнул рукой Валлентайн. – Пройдусь по округе… к Маленькому Джонни загляну.
– Тогда нам по пути, – решительно сказал я.
Патрик Мигер, кавалерист-куда-пошлют
Федеральный бронепоезд втягивался на станцию медленными рывками, словно обожравшийся на полгода вперед удав.
Выглядел он, надо признать, весьма внушительно – массивные блиндированные вагоны, круглые купола бронебашен с черными хоботками орудий, два локомотива. Только три представительских вагона в середине состава напрочь разрушали это грозное величие блеском накрахмаленных занавесочек.
Капитан Мигер стянул с головы шляпу и тщательно выбил ее о колено. Затем он тоскливо покосился на рукава мундира – покрывавший их толстый слой пыли наводил на мысль о принадлежности капитана к шайке бывших конфедератов,[5] умудрившихся до сих пор сохранить униформу и некое подобие дисциплины.
