Андрей Уланов - На всех хватит!
– Эй, Флеминг! – окликнул он стоявшего неподалеку сержанта. – Не помнишь, такой же гроб пустили по откос орки у Грин-Ривер?
Сержант, несмотря на столь же толстый слой пыли, походивший на вышколенного дворецкого какого-нибудь британского лорда, задумался.
– Не-а, – отозвался он, – сэр. Тот был малость поменьше. У этого четыре бронеплощадки, а у того было две, и гаубица на открытой платформе. Сэр.
– А истратили на него оркй полдюжины динамитных шашек, – подытожил капитан. – Ну, на этот, положим, уйдет вся пачка – и что?
– Господа вашингтонские политики желают путешествовать с комфортом, – изрек сержант. – И в безопасности. Сэр.
– Лучше бы они читали наши отчеты! – капитан сплюнул. – От одного слуха об этой штуке все окрестные племена придут в совершенное неистовство. Нам это еще долго будет аукаться.
– Меня другое забавляет, – ухмыльнулся сержант, – сэр. Допустим, заползти они сюда заползли. А вот как они планируют выбираться обратно? Эти пять вагонов в хвосте…
– Будь я на месте командира этого чуда, – задумчиво сказал Мигер, – я бы скинул эти вагоны под откос за первым же поворотом и припустил отсюда на всех парах.
– Говорят, – сержант зевнул, – пару дней назад неподалеку видели Ныыра Рваное Ухо. Сэр.
– Да? – удивленно переспросил капитан. – Последнее, что я о нем слышал, – дело на гасиенде Лъяча-дель-Мадо, а это в полутораста милях отсюда.
– От гасиенды Лъяча-дель-Мадо осталась груда головешек, сэр, – заметил Флеминг. – Вряд ли они так уж доподлинно смогли доложить, кто именно на них напал. Если уж на то пошло, Рваное Ухо всегда заботился, чтобы о нем не рассказывали… даже хорошему некроманту.
– Что да, то да, – Мигер скривился, припомнив обгорелые останки на месте последнего виденного им налета. Полковой маг тогда сказал, что погибшим сначала вырвали язык, выкололи глаза, обрезали уши… и все остальное и только потом сожгли. Но еще живых – Рваное Ухо об этом позаботился. Он в этом выделялся даже среди прочих боевых вождей. Не очень, правда, но выделялся.
– В принципе, они бы могли успеть сюда даже после гасиенды, сэр, – неожиданно сказал сержант. – Если они захватили там лошадей.
– Не могли, – качнул головой Мигер. – Им бы пришлось скакать через земли Адруга Белого, а он давно мечтает украсить черепом Ныыра свой личный частокол. Им бы пришлось делать крюк.
– О, – оживился сержант, – глядите, сэр. Выходят.
– Черт, – выдохнул Мигер, глядя, как из распахнувшихся дверей вагонов выпрыгивают солдаты в синей форме. – Пехота.
Только ее здесь не хватало.
– Шестьдесят девятый Нью-Йоркский, – со знанием дела заметил сержант. – Но я не про них. Вы во-он туда гляньте, сэр.
Мигер посмотрел в сторону представительских вагонов. Возле них уже стояли двое. Один – пожилой господин в сером длиннополом сюртуке и надвинутой на лоб шляпе, из-под которой выглядывала седая окладистая борода. У второго же бородка была более козлиная, да и весь он чем-то неуловимо напоминал Абрахама Линкольна со старых литографий.
Третьего же как раз пытались выгрузить из вагона двое служащих. С того места, где стоял капитан, был виден только совершенно необъятный зад, отчаянно колыхавшийся на каждой очередной ступеньке.
– Орки будут от него в восторге, – заметил Мигер. – Такая туша, да еще, можно сказать, с доставкой в котел… ба, да у него еще и котиковый воротник на пальто. Из этого пальто выйдет наряд минимум для трех шаманов.
– Оу, – восхищенно выдохнул сержант. – Какая цыпочка!
Оба федеральных кавалериста восторженно уставились на очаровательнейшую голубоглазую блондинку, выпорхнувшую из второго представительского вагона.
– Мама, кажется, я влюбился, – пропел сержант. – Сейчас же бегу на телеграф, отбивать телеграмму.
– Красивая, – вздохнул Мигер, глядя вслед прекрасному видению, которое проплыло мимо, не удостоив их даже взглядом.
– Орки будут счастливы. Такая шейка…
– Ребятам ее показывать нельзя! – сержант был настроен на более оптимистичный лад. – Стоит парням увидеть ее, и рота взбунтуется.
– Капитан?
В последний момент Мигер успел обернуться и отсалютовать подходившему к ним офицеру.
– Полковник Кребс, – представился тот, опуская руку. – Из 69-го Нью-Йоркского.
– Капитан Мигер, сэр.
– Мигер? – переспросил полковник. – А вы случаем не родственник командира ирландской бригады?
– Так точно, сэр. Он мой дядя.
– О, – взгляд полковника на миг затуманился. – Мне доводилось встречаться с ним. При Эн-титеме… То-то мне показалось сперва, что вы слишком молоды для капитана.
– Я окончил Вест-Пойнт в первой десятке, сэр, – холодно отозвался Мигер. – А звание капитана мне было присвоено пять месяцев назад, за дело у ранчо Хаддока.
– Слышал, – кивнул полковник. – Жаркое было дело.
– Это была бойня, сэр.
– Бойня, – наставительно произнес полковник, – была под Фредериксбергом, где бригада вашего дяди за десять минут потеряла шесть сотен убитыми и ранеными.
– Так точно, сэр.
– Вот ваш приказ, – полковник протянул Ми-геру небольшой конверт. – Вы и ваша рота поступаете в мое распоряжение.
– Разрешите вопрос, сэр?
– Да?
– Что здесь, – Мигер кивнул на пыхтящий бронепоезд, – собственно, происходит… сэр?
– А вам разве не сказали? – удивился полковник.
– Я получил приказ идти к станции Форестберг прямо на патрулировании.
Полковник поморщился.
– Правительство организует экспедицию, – сказал он. – В глубь так называемых Запретных Земель. Я командую ее военной частью. Еще вопросы есть?
– Никак нет, сэр.
– Тогда зайдете ко мне через два часа. Сейчас мне надо проследить, – полковник качнул головой в сторону вагонов, – за разгрузкой.
– Черт! – выдохнул сержант в спину удаляющемуся полковнику. – Тысяча трахнутых троллями гоблинов и кх… простите, сэр.
– Да ладно уж, сержант, – скривился Мигер. – Я и сам собирался сказать примерно то же.
Кристофер Ханко, шахтер поневоле
Хотя обычно виски не способствует просветлению мозгов поутру, а, наоборот, затуманивает их, эти три дюжины стаканчиков оказались исключением из правила. Я вдруг вспомнил, что в нашем городишке осталось существо, которое я пока еще не достал, хотя уже давно имел основания это совершить. Благо, помоев для выплескивания на его голову набралось вполне достаточно.
К моему удивлению, лавка Хинброкла была почти пуста. В ней не было даже мух. Единственным более-менее живым существом в лавке являлся приказчик. Он восседал на высоком табурете, возложив окованные сапоги на прилавок. Из-под надвинутой до самой бороды черной стетсоновской шляпы доносилось равномерное сопение.
