Наталья Шнейдер - Двум смертям не бывать
Так тянулось до той поры, пока очередной король Кадана не решил взяться за упрямцев всерьез. Подтянул к границам армию, начал было побеждать. И как раз в это время на другом конце страны высадился приплывший из-за моря герцог.
Эдгар поморщился:
— Политика. И угораздило же ввязаться.
— Политика. — Кивнул Рамон. — Поэтому я и говорю: будь осторожен.
Когда Рамон с Хлодием появились в шатре Дагобера, попойка уже была в той стадии, когда компания разваливается на группки по два-три человека и каждый говорит, не слушая собеседника. Мимо входящих не улицу шмыгнула парочка, хихикающая девица висла на руке мужчины, обнимавшего спутницу за талию. Еще двое, судя по всему, решили уединиться за занавесью, отделявшей общую часть шатра от той, где ночевали слуги. В господской половине пока было тихо, но, похоже, только пока.
— О, ты припозднился, — сказал Дагобер. Махнул рукой слуге. Жест вышел чересчур широким: туловище качнулось вслед за рукой. Сидевшая на коленях маркиза девушка взвизгнула, тот прижал ее к себе, снова повернулся к вошедшим. — Давай штрафную.
Рамон ухмыльнулся:
— Валяй.
Огляделся по сторонам приметил двух девиц, оставшихся без кавалеров, подтолкнул к ним Хлодия.
— Барышни, приглядите за моим оруженосцем.
Те захихикали, захлопотали вокруг стремительно покрасневшего парня.
— А где этот… блаженный? — поинтересовался маркиз, дождавшись, пока гость опорожнит «штрафной» кубок.
— Отказался. Вот, взял вместо него. Пора парню взрослеть.
Дагобер хмыкнул, покачал головой. Обычно тщательно завитые черные кудри рассыпались по плечам неаккуратными прядями.
— Помнится, меня ты за это дело вытянул плетью.
— Неправда. — Рамон опустился на поданный слугой стул. Одна из увивавшихся вокруг Хлодия девушек тут же села у ног, опустила голову на колени мужчины, заглядывая в лицо. Тот на миг задержал на ней взгляд, кивнул. Слуга снова наполнил кубок.
— А это что? — маркиз закатал рукав рубахи, показывая несколько тонких шрамов, идущих поперек предплечья.
— Неправда, — повторил Рамон. — Я тебя огрел не за то, что пошел по бабам, а за то, что приволок женщину в шатер господина без его — моего то есть — разрешения.
— Я ж предлагал поделиться.
— Поделиться…Приползаю с совета, наутро очередной штурм назначен, вымотался как собака, жрать хочу, а тут оруженосец развлекается.
— Ладно, — махнул рукой Дагобер. Что было, то быльем поросло. Но скажи: неужели и впрямь отца не побоялся.
— Да я про него и не вспомнил, — хмыкнул Рамон, машинально перебирая волосы сидящей у ног девушки. — А если бы и вспомнил, батюшка твой велел держать сынка в строгости, а то прежний господин разбаловал.
Из-за занавеси вывалился полуодетый мужчина. Выпорхнувшая следом девушка подхватила под локоть изрядно шатающегося кавалера.
— Мы вас покидаем, господа.
Следом потянулись к выходу еще двое.
— Ну вот, пришли к шапочному разбору. — Констатировал Рамон.
— Ничего, сейчас наверстаешь. Выпивки хватит, я еще тоже на ногах держусь. — Маркиз от души облапал так и не слезшую с колен девицу, та захихикала. — А уединиться с этой красоткой всегда успею.
— Кстати, об уединении. У тебя место для Хлодия найдется? А то притащу к себе, не ровен час, нарвемся на его папашу, и останется мальчик без развлечений. Еще и мне мораль прочитают: мол, господин обязан заботиться о душе и теле оруженосца.
— Вот ты и заботишься о теле. — Расхохотался Дагобер. Перевел взгляд на сидящего тише мыши парня.
— Он что, в самом деле в первый раз?
Рамон пожал плечами.
— Похоже на то. Я ему дома свечку не держал.
— Ага. — Маркиз снял с коленей девушку, не забыв сжать ладонью грудь. Не слишком ровным шагом подошел к столу с выпивкой. Слуга было подался вперед, но господин отодвинул его небрежным жестом. Сам налил вина. Оруженосец посмотрел на протянутый кубок.
— Я уже много выпил…
— Пей и не спорь.
Парень покорно принял вино.
— А теперь, — сказал маркиз, забирая у Хлодия пустой сосуд. — Вот эта… Сударыня, проводите юношу — вон туда. И позаботьтесь, чтобы он не остался разочарованным.
— Да, господин.
Рамон бросил девице монету. Пара исчезла за пологом.
— Становится скучно. — Дагобер вернулся на стул, девушка тут же взобралась на колени. — Давай разберемся с этими красотками и съездим в деревню тут, неподалеку. Поймаем крестьянку… а может, не одну.
— Здесь не твои земли.
— Нет, но хозяин где-то здесь. — Маркиз огляделся. — Был. Найдем, на коня посадим, авось не свалится. Поехали?
Рамон поморщился, в который раз протянул слуге опустевший кубок. Потрепал по щеке ластившуюся у ног девицу.
— Остынь, спят все уже.
— Веселее будет.
— Наши все спят.
— Слышу, как они спят, — хохотнул маркиз, мотнув головой в сторону тканой стены, из-за которой доносились женские стоны.
— Не хочу. Мне и тут неплохо. Да и крестьянки надоели — не поверишь, как. — Рамон провел ребром ладони по шее. — Раз за разом находится девка, уверенная, что зачнет и родит мальчика, которого господа заберут воспитываться в замок. Ну и ее заодно.
— И как? Много парней за два года заделал?
— У меня нет детей. По крайней мере тех, о которых я знаю. Оно и к лучшему. Растить сына, зная, сколько ему отведено… А бастард — не наследник.
— Почему вы вообще так носитесь с ублюдками? — поинтересовался Дагобер. — Воспитатель твой; святоша этот, Эдгар.
Рамон отставил вино, поднялся. Протянул руку девушке, помогая встать.
— Потому что на них проклятие не падает. А роду нужны мужчины, хотя бы такие.
— Не боитесь, что один из них вдруг решит присвоить титул?
Рыцарь невесело усмехнулся.
— Мой прадед незадолго до смерти усыновил своего бастарда по всем правилам. Через двадцать лет молодой человек попал под грозу. Хоронили уголья. Прости, я, наверное, пойду. Развеюсь. Когда вернуться, забрать Хлодия?
— Под утро приходи. — Маркиз тряхнул тихонько посапывавшую девицу, та подняла голову, захлопала глазами. — Пойдем-ка милашка, он прав, хватит тратить время на болтовню.
Рамон со спутницей осторожно обошли устроившуюся прямо у шатра пару.
— Куда мы? — осторожно поинтересовалась девушка.
— Ко мне. Чтоб никто не мешался.
У шатра его окликнул Бертовин:
— Моего парня не видел?
— Он у маркиза в шатре. С женщиной.
— Я не разрешал ему…
— Я разрешил. — Отрезал Рамон. — Вернее, приказал. Умирать он взрослый, а гулять — нет?
— Взрослый… два остолопа, на полчаса без присмотра нельзя оставить.
