Игорь Федорцов - Черная нить горизонта
− Чабеш! Возьми её! - скомандовал Барам.
Чабеш соскочил с лошади. Когда склонился, Вигдис воткнула ему в бок нож. Между доспехом и поясом.
Барам свесился из седла и, схватив её за пояс чагчур*, втащил к себе в седло. Потом была гонка к разлому Нау. Ашер вез её в обитель Харма, очиститься от греха вдовства. Так она сказал всем.
− Хлопот было бы меньше, − заключил Сукриш. Прожевав кусок, облизал жир с пальцев. - Стоило только подождать её возвращения.
Хассад швырнул объедки в темноту. Хрястнули челюсти келаба. Незримый страж поймал подачку и сглотнул.
− Она бы возвращалась с караваном Хаджи. У него сотня стражи, − вступился за друга Варай. − А нас сорок. Перебили бы как щенят.
− А так все целы, − рассмеялся Сукриш, обведя рукой присутствующих. - И ашер тоже.
Его приподнятое настроение казалось странным и неуважительным к памяти товарищей. Впрочем Зейд Сукриша товарищем не считал. Хосам не обмолвился с ним и словом за весь поход. Варай? Для него он обыкновенный подчиненный, о котором практически ничего не известно. В хассады идут многие. Кто от скуки. Кто, спасаясь от наказания. Да мало ли причин податься в вольницу. Были они и у Сукриша. Однако, каковые не назови, все они искупались небольшим кожаным соррэ с семнадцатью изумрудами. У каждого своя цель в жизни. Кому-то потребна Вигдис, дочь джуки орды Хоу, кому-то достаточно изумрудов торговца.
− Ты говоришь о моем побратиме, − напомнил Варай.
− Чтобы он не сказал... Сур справедлив, − отстранено произнес Зейд. - То, что делаешь и то, что думаешь не должно разниться.
Варай уставился на него.
− Барам выполнял обязательства перед Нахорам.
− Этот чванливый ублюдок не причем? - Зейд переглянулся с Хосамом. Тот отвернулся.
"Я тебя за язык не тянул."
−... Барам старался ради себя. Девка нужна была ему самому, а не для Нахора. Он не собирался её ему возвращать.
− Он обещал выкрасть дочь джуки! - закипел Варай.
− Обещал. Но только выкрасть. Отдавать нет.
− Зачем же он тогда принял предложение?
− Сколько бы пошло за ним объяви он, что собирается украсть Вигдис во время корра? Ты да я, да Хосам. Когда за тобой деньги и покровительство сына данху орды Нань, можно рисковать. А так...
У костра воцарилось недолгое молчание. Варай все еще не верил услышанному. Не верил!
- Ты же знаешь, выше Бараму, чем он стал, не подняться, − растолковывал Зейд другу. − То, что его сделали ашером большая удача. Сын воина и наложницы. На что он мог рассчитывать? Он хотел большего. Сам знаешь. Путь воина не самый длинный, путь хассада еще короче. Он искал другой. Барам хотел семью. Мечтал начать новый род. Но вот беда он всего лишь ашер хассадов. Никто не отдает своих дочерей за таких. Но мы... Ты, я, Хосам, Сукриш всегда можем вернуться в род. Три удара отцовской плети не самое позорное наказание и не самое тяжелое искупление. А куда бы вернулся Барам? Пасти овец у собственного брата, которому выбил зубы? За ним нет никого. Грехи хассада не позволили бы прожить ему и полную луну. Потому он решился взять Вигдис себе. Свезти её к святилищу, совершить корр там, а потом пройти фадж. В орду Хоу его бы взяли. У них имеет значение лишь кровь матери. А кровь Вигдис это кровь десяти поколений джуки.
− Отдать плеть бабе? - рассмеялся Сукриш. - Может еще и шалитэ* надеть?
− Это условность, − поморщился Зейд.
− Ты выдумываешь про Барама или говоришь правду? - спросил Варай, не зная, что и думать.
− С тебя следовало бы взять дийе* кровью. Но мы знаем друг друга много лет. Я когда-нибудь обманывал тебя?
− Почему же ашер не сказал мне?
− Об этом лучше бы спросит Барама. Но где он? Скачет по небесным полям на суре.
− А ты? Ты мог мне сказать?
− Мог бы. Если бы Барам попросил об этом.
− Хосам? - обратился Варай к товарищу. Ему требовалось услышать подтверждение.
Хосам предпочел отмолчаться. Его слово не понравиться. Ни Вараю, ни Зейду. Зачем злить и сеять рознь между друзьями, когда общее дело не сделано. А Сукришу и вовсе не следует его слышать. Барам умыкнул девку не за ради Нахора и его обещания принять в орду. И не для себя. Пусть Хоу и уважаемый род, но если потребуется его достанут и там. Ашер ведь не случайно повернул в горы. И вовсе не для того чтобы отвести Вигдис в обитель, совершить корр. Плевать он хотел на все. Он собирался продать ей горцам в Магар. Дорого продать. А потом свалить на побережье. Его можно понять. Выше чем он стал, Зейд тут прав, ему не подняться.
− Сур рассудит, − произнес Хосам, не надеясь, что его ответ устроит Варая.
В молчании поели. Варай достал фляжку. Открыл, но подумав, закупорил обратно. Сунул в мешок. Не тот случай пить. Вино печалит и веселит. Сейчас ему не до веселья. А печалиться? Не свершив мести, не садятся за поминальный стол.
− Стражу выставить надо, − закончил трапезу Варай.
− Я пойду, − вызвался Хосам. Ему у костра сидеть приятного мало. Шкуру на морде тянет хоть плачь!
Хассад полез в сумку за мазью. Открыл деревянную баночку и густо намазал лицо. Сукриш с насмешкой покосился на приятеля, но воздержался от подначек.
Убрав баночку, Хосам достал пенал из заячьей кости. Выкатил на ладонь маленький шарик. Чарс. Сгущенный сок конопли с маковым зерном. В ином случае, Варай не позволил бы принимать снадобье, но он понимал, друга беспокоит ожог. Один шарик не затуманит разум, но снимет боль.
Хосам сунул шарик под язык рассасываться. Встал, поправил плащ на плечах. Поглядел на небо. Разъясниться ли? Хотя бы к утру.
Люди у костра, завернулись в плащи. Зейд придремал. Сукриш долго устраивался, но тоже уснул.
Варай прислушивался к ночным звукам. Недалеко переступали лошади. Переминался Хосам. Его слышно за сто шагов. Тот, кто будет красться, с легкостью определит стража. Но того кто обманет Хосама, учует келаб. Пес, способен загрызть человека.
Варай подкинул сушину на уголья. Он должен отомстить за Барама. И добраться до Вигдис. Он не давал клятвы доставить её Нахору сыну данху Нань. Может, не стоило мешать Зейду, там у разлома?
Припустил дождь, беспокойный и шумный. Ветер мял и скручивал облака, заставляя высвободить накопленную влагу. Вскоре, то, что называлось дождем, превратилось в сплошной поток. Было не суше, чем при вселенском потопе. Воды столько, в пору захлебнуться!
Безумство длилось полчаса. Мир вымок до крайней сущности. Потом дождь ослаб, но не прекратился, а занудил в безвременье.
Капли падали в лужи, капли барабанили по листве, капли стучали по седлам, шлепали по намокшим плащам. Еще что-то? Визгнул келаб.
