Ратибор Степанов - Призма 1 (СИ)
— На нас напали гризмули?
— Да. Нас спасли волки. Они бились за тебя — принцессу лесных фей.
— А где они?
— Погибли. Вставай, закапаем волков и надо идти. Гризмули могли быть не одни. За нами идет охота.
— Что же это у вас происходит! — Велимир Андреевич возбужденно ходил вокруг костра. — Еще хуже, чем у нас. А ведь вы должны были нас защищать от всякой нечисти. А тут впору вас спасать. Мне старцы в монастыре говорили, что грядет час испытаний. У нас вся эта глобализация, информатизация, вон сеть создают, как бы интернетную. Ушел — и не вернулся. Ах, молодежь, молодежь! Наркотиков не надо, — Велимир Андреевич разволновался.
— Просвещенные рассказывали мне про ваш мир. Но, если честно, верил я не до конца. Сказки — сказками, легенды — легендами — тут на тебе. Это они точно подвели меня к раскопкам. Вот хитры, отцы родные! Но ты то, Ратиборушка, что сидишь? Почему не бьешься с супостатами?
— Проводник обязан сохранять нейтралитет, — голубые глаза Проводника поднялись на Велимира Андреевича. — Мы обязаны быть в стороне. Следить за границей, в необходимых случаях сопровождать послов. А в последнее время ни одно заклинание не действует. Даже мой Акинак, — Ратибор скосил свой взгляд на небольшой меч, висевший сбоку, на ремне, — не сияет. Что происходит, не знаю. И делать что, не ведаю.
— Эх, Ратиборушка! Вижу добрые у тебя глаза. Нельзя сидеть, сложа руки. Мир надо спасать. И твой, и мой. Давай, родимый, думай. Кто тут у вас за Добро отвечал? Кто добрые дела творил, ась?
— Вообще, волшебники в этом главные. Но Магмор их вроде всех уничтожил или в застенки отправил. Сказывают, только Главный волшебник Росвен на свободе остался и Вендал где-то прячется. Но где они, я не знаю. Да и живы ли?
— Эх, видно судьба у меня такая! Со злом бороться. Помню как-то ректору университета нашего, ретрограду, высказал все, что думал про него. Уйти потом пришлось. Эх, жизнь моя, жестянка! Меч у тебя есть. Хуже, чем в пещере со мной, надеюсь, уже не будет. В общем, искать Росвена твоего надо.
— А если не найдем?
— Тогда к Старцам нашим и Просвещенным пойдем. Время только это много займет. У вас вроде можно побыстрее перемещаться.
— Да, мы можем сжимать время — пространство, поэтому кажется, что быстрее перемещаемся.
— А где, ты говоришь, официальные проходы в Земной мир у вас?
— Северный, Южный, Западный, Восточный. И вот этот теперь образовался — тайный.
— Закрываем все проходы магическим ключом и пойдем Росвена твоего искать. Как тебе мое предложение?
— Трудно его будет найти, если он не захочет. Много у него всяких волшебных хитростей. Но есть у меня одна мысль. Магмору он тоже нужен. Главный волшебник ему как кость в горле. Проследим за его людьми. — Проводник встал, затушил костер и перепоясал свой меч. — Велимир Андреевич, надо Вам как-то местный колорит приобрести. Рубашка ладно, но брюки в глаза бросаются. По дороге что-нибудь придумаем.
Магмор никак не мог сконцентрироваться на предстоящих делах. Мысли его все время уходили не в том направлении:
— Когда он стал таким? В детстве он был нормальным мальчиком-магом. Хорошо учился, слушал родителей, ходил в школу. Как-то даже лечил птичку, сломавшую лапу в их саду. Да и маги никогда напрямую не служили силам тьмы. Да, были противниками волшебников, «плохими парнями», но никогда слугами тьмы. Когда это произошло? Когда он, Магмор, сделал выбор в пользу мрака или за него сделали выбор. Может, когда отец ушел из семьи, бросил их одних с матерью, а может когда девочка-маг, в которую он был влюблен, посмеялась и унизила его. Может, когда его обвинили в воровстве какого-то магического зелья, а может, когда он родился. Во всяком случае, выбор он свой сделал. А ведь выбор был. Почему кромешные силы избрали именно его. Ведь это выбор. И теперь он возглавляет всю эту мразь и даже сам создает их. И он будет это делать. Будет крушить, уничтожать, разрушать. Потом создаст свой мир, полностью ему подвластный и станет частицей тьмы. Будет уничтожать всякий огонек света, как когда-то уничтожила последний луч света девочка, посмеявшаяся над ним. Какой злой и несправедливой показалась ему тогда ее насмешка. А может, он стал таким, когда не смог спасти ту, которую так любил юношей, и она его любила. Возможно тогда погибла его вера окончательно. И теперь он, Глава ордена магов, будет тем клинком несправедливости, который уничтожит весь существующий мир.
Нахлынувшие воспоминания, исказили лицо мага. Даже сидящий рядом головорез Галмур поежился, глядя на него:
— Хозяин, с Вами все нормально? — с испугом спросил он.
— Не нормально. Пока свободно разгуливают мои враги, я чувствую себя не нормально. Запомни, если ты не найдешь Принцессу, не вырвешь у нее заветного слова и не поймаешь Росвена я закопаю тебя в землю до подбородка, одену сверху клетку и запущу туда крыс. И поинтересуюсь, нормально ли тебе? — прорычал недовольный маг.
— Мы обязательно их найдем — заикаясь от страха, сказал Галмур.
— Да уж, поторопись! — маг отвернулся в сторону и вернулся к своим обычным мыслям о захвате власти.
Мерно покачивались качели. Они поскрипывали в такт и напомнили Венгарду далекое детство — старенькие качели в детском доме, затем новые, выкрашенные в синий цвет качели во дворе дома его приемных родителей. И все скрипели по-разному. У каждых был свой неповторимы скрип. Он улыбнулся от воспоминаний. Смеркалось. От громкого крика Венгард вздрогнул.
— Эй ты, очкарик. Четыре глаза — ни в одном совести. Че ты тут делаешь в нашем дворе? — судя по всему это был главный. Их было трое, один чуть постарше, высокий и худой, с длинными волосами. Два других, в чем-то похожие: невысокого роста, крепкие, короткостриженые. В общем, типичные хулиганы.
— Ничего не меняется в этом мире, — молниеносно пронеслось в мозгу воспоминанием о детском доме. Именно там он понял, что жизнь имеет две стороны. В детском доме он был известен не только как мальчуган, перечитавший все книги в местной библиотеке, но кое кому и как старательный боксер, после библиотеки, отправлявшийся в спортзал.
— Че молчишь, очкарик? Че делаешь у нас во дворе? — снова спросил волосатый.
— Я жду девушку, Милегру, — спокойно ответил ему Венгард, а сам подумал:
— Придется драться. Всегда как только я в очках, а не в линзах ко мне пристают всякие хулиганы. А в очках драться неудобно.
— Милку? Да ты жених че ли ее, а? Милка мне самому нравится. Знаешь, скольких женихов я тут похоронил. Так что крути педали отсюда, пока цел. И чтобы я тебя тут больше не видел. Время пошло.
