Ратибор Степанов - Призма 1 (СИ)
— Эй ты, очкарик. Четыре глаза — ни в одном совести. Че ты тут делаешь в нашем дворе? — судя по всему это был главный. Их было трое, один чуть постарше, высокий и худой, с длинными волосами. Два других, в чем-то похожие: невысокого роста, крепкие, короткостриженые. В общем, типичные хулиганы.
— Ничего не меняется в этом мире, — молниеносно пронеслось в мозгу воспоминанием о детском доме. Именно там он понял, что жизнь имеет две стороны. В детском доме он был известен не только как мальчуган, перечитавший все книги в местной библиотеке, но кое кому и как старательный боксер, после библиотеки, отправлявшийся в спортзал.
— Че молчишь, очкарик? Че делаешь у нас во дворе? — снова спросил волосатый.
— Я жду девушку, Милегру, — спокойно ответил ему Венгард, а сам подумал:
— Придется драться. Всегда как только я в очках, а не в линзах ко мне пристают всякие хулиганы. А в очках драться неудобно.
— Милку? Да ты жених че ли ее, а? Милка мне самому нравится. Знаешь, скольких женихов я тут похоронил. Так что крути педали отсюда, пока цел. И чтобы я тебя тут больше не видел. Время пошло.
Венгард молча встал со скамеечки, снял очки и аккуратно положил их в карман. Уходить он не собирался.
— К сожалению, я не могу выполнить вашу просьбу. У нас с Милегрой важное дело — вежливо ответил Венгард. И только он знал, какая нарастающая ярость скрывалась за этой вежливостью. Сейчас, как в детстве, перед дракой он был нарочито вежлив.
— Что ты сказал, дуралей? Да я тебя… — длинноволосый размашисто выкинул правую руку вперед. Через секунду, противно повизгивая, он катался по песку. Венгард, не перехватывая его руки, подсел под удар и буквально смял противника ударом между ног. Два дружка длинноволосого, удивленно переглянувшись, бросились на Веню. Он несколькими точными ударами в нос и челюсть сбил порыв крепышей, но один, падая, схватил его за ноги, и они повалили его на землю. Тут же образовался борцовский клубок тел. Напряжение боя нарастало. В этот момент из подъезда вышла Мила. Она сразу все поняла, потому что именно этого и боялась. С криками «Милиция!» она бросилась к дерущимся. Крик «Милиция» подействовали на хулиганов как ушат холодной воды. С криками «Шухер!» они, прихватив своего раненного приятеля, ковыляя, ретировались со двора.
Венгард сел на землю. Вид у него был побитый, но непобежденный.
— Веня, что эти подонки сделали с тобой?! — испуганно причитала Милегра. — Надо было тебе подождать в другом месте. Эти хулиганы тут всех задирают.
Веня вытер кровь с губы, улыбнулся:
— Думаю, что они не будут больше никого задирать. Во всяком случае, этим составом.
Венгард встал, стряхнул землю с одежды.
— Ой, какой у тебя вид. И кровь из губы сильно течет. Пойдем скорее ко мне домой, тебя нужно привести в порядок, — и Милегра взяв за руку Венгарда, потащила за собой, не допуская возражений.
— Мы живем с бабушкой. Она тебя быстро реанимирует, она молодец — Мила и Венгард поднялись на четвертый этаж и открыли дверь в квартиру.
— Ой-ей-ей. Лунька с дружками опять задирались. Проходу людям не дают, — бабушка оказалась милой старушкой лет семидесяти с седыми кудряшками и живыми карими глазами. Она заботливо усадила Венгарда на стул в комнате и взялась хлопотать вокруг него. Достала с полки какие-то травы и мази и принялась «колдовать» над плитой.
— Бабушка у меня знает столько древних рецептов трав и мазей, всяких заговоров, она у меня волшебница. Быстро поставит тебя на ноги.
— Да я себя нормально чувствую.
— Ага, еле губой шевелишь. Голова не болит?
— Совсем чуть-чуть.
— Так как говоришь, тебя зовут?
— Веня, Венгард.
Бабушка с интересом посмотрела на Венгарда ина его измазанный кровью нос:
— А меня бабушка Аса. Так и зови, герой, — бабушка исчезла в соседней комнате и вернувшись с бутылочками мазей принялась мазать Венгарда.
— Интересная у тебя кровь. — пробормотала тихо старушка, а затем громко добавила. — Так, я все намазала, а эту примочку положи на лоб. Идите в комнату, пусть он полежит, завтра все пройдет. Вот родителей- то напугаешь, — бабушка в ожидании посмотрела на Венгарда.
— Я один живу… Родители в другом городе. Учусь здесь.
— Хорошо, идите, — бабушка чуть сникла. — Я одежду пока почищу.
Венгард лег на диван, весь обмазанный мазями и обмотанный повязками. В комнате Милы было хорошо и уютно. По стенам висели фотографии, старинные шкаф и стол стояли в углу, а дивану, казалось, более ста лет. Глядя на комнату, на фотографии, Венгарду показалось что он среди своих, у себя дома, настолько домашней и родной показалась ему обстановка, энергетика комнаты.
— А кто это на фотографиях?
— Это мои родные, мама и папа, братик и бабушка. Я их не помню совсем. Родители и мой брат погибли в автокатастрофе, когда мне не было и года. Мама и папа были учеными, мама — биофизик, а папа — археолог, историк. Как-то они взяли моего двухлетнего братишку в поездку и пропали. Какая-то странная история была, много было необычного. Ни их, ни машину не нашли, но решили, что была авария, по косвенным данным. Это было в горах, на берегу моря, и по сбитому ограждению над морем решили, что это автокатастрофа. Бабушка как не пыталась все выяснить, везде натыкалась на стену. С тех пор меня растила бабушка.
— Грустная история. Извини, что я тебе напомнил об этом. Она показалась мне такой близкой. Мое раннее детство прошло в детском доме, а затем меня усыновили приемные родители, очень хорошие люди. Я своих родителей тоже совсем не помню, даже фотографий нет никаких. Да… но давай о чем-нибудь другом. Что у тебя есть интересного, расскажи.
— В общем то ничего интересного, хотя…Есть одна необычная вещица, сейчас покажу.
Мила открыла шкаф и достала действительно необычную вещь. В руках она держала шнурок. Словно сотканный в тысячи золотых нитей он имел замысловатый, необычного изящества узел. Этот небольшой шнурок имел необъяснимую притягательность. Эта притягательность и красота таилась в какой-то мощной энергетике, в силе, исходящей от него. Словно энергетическое поле аура исходила от него. Узелок светился неярким, тускловатым светом. Увидев, хотелось его трогать, гладить, любоваться им, владеть. Объяснить его силу было невозможно, но и не признать ее было нельзя.
— Этот шнурок с узлом мне передала бабушка, когда мне исполнилось восемнадцать лет. Она сказала, что мои родители нашли его на раскопках, и он не представлял ценности. Когда я смотрю на него, мне кажется он словно живой, имеет свою силу и волю. За эти годы он совершенно не изменился, все также от него исходит это сияние, как и много лет назад. Возьми потрогай, он такой приятный на ощупь, — и Мила протянула ему узелок. Венгард взял его в руки. Словно мощный электрический ток прошел сквозь мозг, такой, что чуть не лишил Венгарда сознания. Какие-то воспоминания, неясные, далекие, картинки, то ли прошлого, то ли будущего, молниеносно пронеслись у него перед глазами, оставив туманный след. Затем все успокоилось и прояснилось. Венгард ощутил четкую, пронзительную ясность мысли. Узелок словно мягкий, пушистый котенок лежал у него в руке, признав в нем друга. Сознание было ясным и расширенным, наполненным новыми ощущениями и чувствами.
