Наталья Игнатова - Змея в тени орла
А вокруг была зелень. Зелень, зелень, зелень. Разных оттенков. На разных уровнях. И с разной степенью пахучести. Изредка мелькал в ветвях чей-нибудь пестрый хвост. И снова листья, мох, мягкое подобие хвои. Только множество голосов, птичьих и нептичьих, висело в воздухе дрожащим звоном.
– Ого! – Эфа остановилась. Легенда обернулась на возглас. – Смотри. – Разящая обошла толстый, обросший какой-то зеленой дрянью ствол дерева. – Что ж ты мимо проходишь?
На стволе рос цветок. Огромный, с тяжелым приторным запахом, но ни густой аромат, ни размеры не портили совершенной формы лепестков, выгнувшихся изящно по кругу нежной, сияющей золотом сердцевины. Цветок был прекрасен какой-то абсолютно разнузданной, не знающей меры красотой.
– Я не увидела. – Легенда подошла ближе. – Что это?
Эфа скривилась недовольно, когтистым пальцем коснулась лепестков:
– «Орхидея. Семейство ятрыпшиковых, с однодольные растения с душистыми цветами разнообразной формы и окраски». Как тебе?
– Сухо.
– Никогда не спрашивай, что это, если видишь что-нибудь красивое, – пробурчала Разящая. – Тебе скажут слово. И оно испортит красоту. Лучше придумай что-нибудь свое.
– Да? Зачем же ты тогда спрашивала, кто я и откуда?
Эфа восхищенно присвистнула и, отвернувшись от цветка, с ног до головы оглядела спутницу:
– Однако у тебя самомнение!
– Ты сама говорила, что я красива. Спроси у цветка, как он сам называет себя. Его ответ не осквернит красоты.
Эфа фыркнула и сморщила нос:
– Оч-чень мудро. Только где бы найти говорящие цветы? А ты не цветок. И говорить умеешь. Пойдем.
– Я – эльфийка, – бросила Легенда ей в спину. – Но это все, что мне известно. Я помню, где жила раньше, и не знаю, как оказалась здесь.
– Насчет «здесь» я тоже не знаю. – Эфа не оборачивалась.
– Я не о джунглях. Я обо всем мире. – Теперь Легенда шла позади. – Здесь есть только люди, они никогда не видели эльфов. И меня приняли за человека. Еще повезло, что приняли…
– Могли бы сжечь, – кивнула Разящая. – У анласитов это запросто.
– Да. А ты откуда?
– А я действительно не помню. – Эфа пожала плечами. «Йервалъде… льдистый огонь…»
– И, наверное, не хочу вспоминать.
– Почему?
– Просто.
Какой толщины ковер из листьев под ногами? Какой высоты деревья, чьи стволы уходят в небеса, теряясь в кронах молодой поросли? Откуда приходят сны? Откуда бы ни просачивались воспоминания, их нужно гнать, как гонят нищих от порога. Как гонят шелудивых собак. Как отгоняют шакалов… Там, где полыхает в небе льдистый огонь, живут такие, как она, Эфа. Они все такие, как она. Жуткие. Беспощадные. Умеющие наслаждаться чужим страхом и чужой смертью. Там она не будет необычной. Необыкновенной. Бесценной. Там ею не станут восхищаться. Ее не будут бояться и превозносить. Там она перестанет быть Эфой. Разящей. Ей нечего делать там, дома.
Дома?
А джунгли против всех правил обрываются в просторную низину. Голые кочки, покрытые жесткой травой. Одинокие корявые деревья. И болото. Без конца и без края. Слабый запах тухлой воды. Шелест трущихся друг о друга стеблей. Картина унылая и безрадостная настолько, что Эфе захотелось спать.
Она чихнула и достала трубку.
– Ни вплавь, ни пешочком, – пробурчала, подходя, Легенда. – Может, плот свяжем?
– Из тростника? – Эфа чиркала огнивом. – Может, и свяжем. А может, нам носилки подадут. Подождем.
Эльфийка приподняла изящно выгнутую бровь:
– Шутишь?
– Не знаю, – честно ответила Разящая, – Давай ужинать.
* * *
Обгрызая ребрышко, Эфа разглядывала остров, расположенный в сотне шагов от топкого берега. На острове гнездились птицы. Большие. Розовые. С кривыми клювами и голыми длинными ногами. Красивые птицы. Они казались нездешними, словно бы неземными. Такие птицы могли бы приносить с собой утреннее солнце, если бы сказки про богинь и богов зари оказались правдой.
Впрочем, вели они себя, несмотря на дивный облик, вполне по-земному. Кто-то дремал, поджав одну красную ногу и засунув голову под крыло. Кто-то бродил вдоль берега, выискивая лягушек и не обращая ни малейшего внимания на людей. Птицы были непуганые, так же как и звери в лесу. Кто-то чистил перья, щелкая клювом. Нездешние блохи донимали нездешних птиц ничуть не меньше, чем обычные донимают обычных.
– Красиво, – заметила Легенда, веткой вороша огонь. – И остров погляди какой круглый. Будто ненастоящий.
– Сыро, – поморщилась Эфа. – Хорошо бы и вправду носилки подали.
– Слушай, а кем ты была в Гульраме? – Легенда уселась, обхватив колени руками. – С твоим лицом… и вообще… На Западе тебя сожгли бы без раздумий. А в Эзисе? Ты хорошо одета. У тебя была охрана. Были, наверное, драгоценности, да? Откуда?
– От людей. – Разящая глядела на птиц. – Я полезная. Я убивать умею. – Она примолкла, раздумывая, рассказывать правду или нет. Решила, что беды не будет. Так или иначе ее именем в Эзисе и Эннеме пользовались для устрашения. – Ты приехала с Запада и ничего не знаешь обо мне. А у нас, на Востоке, от одного имени «Эфа» дрожат и правители и судьи.
– Так ты что, убийца?
– Я – Разящая. Я – карающий меч. Я – сила. Я – страх, который живет в душе. Ха! – Эфа вскочила на ноги. – Да, я убийца. И я люблю убивать. Но тебя я не убила, потому что ты красивая. И потому что ты меня не боишься.
– Не понимаю, – тихо произнесла Легенда. – Иногда ты говоришь, как взрослый и мудрый человек. Иногда, как наглый наемник. А иногда – как ребенок. Сколько тебе лет?
– Пятнадцать. И еще сколько-то. Пятнадцать лет я живу на землях джэршэитов. Я не человек. Не наемник и не ребенок. Я – Тварь. У Тварей нет возраста и нет мудрости. Зато мы не стареем.
– Эльфы тоже, – заметила Легенда. – Но мы бессмертны.
– Ну?! – Эфа тут же плюхнулась на землю и уставилась на эльфийку своими жуткими глазами. – Как это – бессмертны? Вас нельзя убить?
– Почему? Убить нас можно. Мы не умираем от старости… – А-а… – Разящая разочарованно поморщилась. – Ну это-то не хитрость. Я, может, тоже не от старости умру. Попадется какой-нибудь… шибко умелый. Слушай, а…
На пологий берег плеснуло. Шумно. Залило короткую жесткую траву.
Эфа, умолкнув на полуслове, отодвинулась от воды. А из болота уже шла, надвигалась неспешно и неотвратимо вторая волна. Заголосили всполошено и режуще громко чудесные птицы. Полетели розовые перья. Хлопая крыльями, взмывали птицы в небеса, возмущаясь неожиданно нарушенным покоем.
Остров двигался.
Легенда помотала головой, не веря в происходящее.
Волна накатила на берег. Зашипел костер. Но не погас. Продолжал гореть, плюясь раздраженно звонкими искрами.
