Маргарет Уэйс - Драконы Хаоса
— Почему, Бринон? Почему это должен быть ты? — Я изучающе вгляделся в его слепое лицо.
Он покачал головой. Нет, этого было недостаточно. Я сжал кулаки и ударил по твердой броне, сковывавшей плечи соламнийца.
— Почему ты, Бринон?
В течение долгого времени он молчал, и мне почудилось, что он вообще не станет отвечать. Я опустил руки. Наконец рыцарь тихо заговорил, и на его лице, перетянутом окровавленной тряпкой, больше не было того выражения праведности, которое оно носило со времени нашей встречи.
— Мы были посреди сражения, когда это произошло, — сказал он. — Восточное Лемиша. Мы с братьями, по большей части Рыцарями Розы и несколькими Рыцарями Короны, обнаружили отряд Рыцарей Такхизис. Рыцари Тьмы превосходили нас числом четыре к одному. Мы знали, что, напав на них, наверняка погибнем. Они нас не видели, да и местность была холмистой. Мы могли ускользнуть, и они бы нас не заметили. Но это было бы проявлением трусости. Командир приказал нападать. Может быть, достаточно и славы, когда победа невозможна.
«Нет, — подумал я, — недостаточно». Но вслух ничего не сказал и позволил ему продолжать.
— Меня поразили вопли. — На его лице отразилось воспоминание о пережитом кошмаре. — Думаю, что не представлял их себе до того. Я знал, что будут крики и лязганье мечей. Но повсюду слышались вопли умирающих. Я никогда не думал, что человек может так кричать.
— Это было твое первое сражение, да? — спросил я. Он не ответил на вопрос, но в этом и не было необходимости.
— Битва переливалась то туда, то сюда — словно море. Внезапно все закрутилось вокруг меня, и я оказался рядом со своим командиром. Он с трудом бился с двумя рыцарями, сдерживая их, несмотря на свои раны. Затем он заметил меня и призвал на помощь. Но я просто стоял на месте. Не мог даже пошевелиться. Как будто был статуей. За исключением глаз. Глаза, будь они прокляты, продолжали работать. Они видели все. Командир с рыком обрушился на одного из Рыцарей Тьмы и убил его, но споткнулся и упал на колени. Другой враг встал над ним и занес меч.
Я не мог оторвать от Бринона пристального взгляда. Его плечи дрожали.
— Это было бы так просто, — шептал он. — Рыцарь Тьмы раскрылся, подставил бок. Все, что мне надо было сделать, так это ткнуть мечом. Но я не смог… Страх… Я весь окаменел — за исключением глаз, моих проклятых глаз. Враг усмехнулся мне в лицо. Думаю, он чувствовал, что я ничего не сделаю. Он взмахнул мечом и отрубил моему командиру голову. И в этот миг я снова смог двигаться. Я повернулся и побежал. Рыцарь Тьмы бросился за мной. Я понял, что в любую секунду могу почувствовать его клинок меж лопаток. И вот тогда это произошло, — испустил он хриплый вздох. — Небо потемнело. Земля затряслась. В этот миг все мы, Рыцари Соламнии, почувствовали, как сила нашего Бога, Паладайна, оставляет нас. Битва обернулась Хаосом. Во все стороны разбегались люди, и я тоже бежал. Бежал, пока земля не прекратила трястись, а я оказался один. Больше я не встречал никого из своих друзей.
Я покачал головой, меня поташнивало от его истории. Я слишком хорошо знал все ужасы сражения, видел, как они разбивали дух юных и невинных, сталкивавшихся с ними впервые. Людей вроде Бринона. И все же в его рассказе было кое-что обеспокоившее меня. Нечто, не казавшееся правильным. А потом, внезапно, меня осенило:
— Но твои глаза, Бринон… Второй Катаклизм начался прежде, чем тебя нагнал Рыцарь Тьмы. Сражение было кончено, и ты бежал. Так как же ты был ранен?
Он опустил голову. Мгновение я смотрел на него, а затем вспомнил.
«Как будто бы был статуей. За исключением глаз. Глаза, будь они прокляты, продолжали работать. Они видели все».
— Ты сделал это сам, да? — ужаснулся я. — Твои глаза! Во имя всех ушедших Богов, ты же сам сделал это!
— Разве ты не понимаешь, Кэл? — очень тихо произнес соламниец. — Это была моя вина. Именно мой трусливый поступок оскорбил Паладайна и отвратил его от мира. И именно поэтому я пришел сюда, чтобы совершить достойный подвиг. Мне казалось, что если я убью дракона, то Паладайн будет удовлетворен и вернется на Кринн. — Несчастный затрясся от рыданий. — Вот только нет здесь никакого дракона, и не совершить мне достойного подвига. Я потерпел поражение.
Бринон снова склонил голову к эфесу меча. Каким-то образом мне удалось встать, и я навис над ним, стоящим на коленях. Меня затопила волна отвращения. Я стер с лица слезы и выплюнул, как получивший сокрушительный удар в челюсть выплевывает зубы:
— Бедняга Бринон! Ты так хотел, чтобы дракон спас тебя, а получил только меня.
На мгновение рыцарь замер. Я начал разворачиваться, собираясь уйти. И тогда он вскинул голову и произнес только одно короткое слово:
— Да…
После этого соламниец поднялся на ноги и подхватил клинок.
— Что ты делаешь, Бринон? — прищурился я.
— Разве ты не понимаешь, Кэл? — Он ковылял на звук моего голоса. — Паладайн дал мне еще один шанс показать себя. Я струсил и сбежал от Рыцаря Тьмы, с которым должен был сразиться. Но вот ты здесь — еще один Рыцарь Такхизис. Почему же я не понял этого раньше? Не с драконом я должен биться! — Он воздел меч и сделал еще один шаг в мою сторону. — С тобой!
Я выругался и обнажил свой сломанный клинок — и того, что осталось, было более чем достаточно.
— Не будь глупцом, Бринон, — бросил я. — Ты слеп. Если подойдешь, я вмиг перережу тебе глотку.
Он шагнул ближе. На слепом лице отражался экстаз. Это казалось безумием.
— Делай то, что должен сделать, Кэл.
И тут я понял, чего хочет соламниец. Только одним способом мог он спастись, только одним способом мог искупить то, что, по его мнению, совершил.
— Нет, — презрительно произнес я, — я не стану тебе помогать. — Я отбросил меч, и он загремел вниз по склону. — Если тебе так хочется, можешь ударить меня — мне все равно, — но я не собираюсь участвовать в твоей игре.
На мгновение Бринон застыл передо мной, как статуя. А потом благоговейно прошептал:
— Прости его, Паладайн.
Слишком поздно сообразил я, что он собрался сделать.
Рыцарь перевернул меч, ухватив его за лезвие, и ударил меня рукоятью. Мои руки рефлекторно перехватили оружие, когда оголовье коснулось нагрудной пластины. В тот же миг Бринон, стиснув зубы, всем телом рванулся вперед и сжал меня в объятиях, словно давно потерянного и вновь обретенного друга. В этом жутком единении мы простояли какое-то время. Наконец он улыбнулся и выдохнул:
— Спасибо, Кэл.
А затем кровь хлынула у него изо рта.
Звезды растворились в грифельно-сером небе. Я смотрел на далекий горизонт. Начинался рассвет.
