Дмитрий Суслин - Царевич Ваня и Серый Волк
И едут домой царь, царевич, дружинники и слуги царские и не знают того, что в это время в городе, в тереме царском, в его спальне творилось.
А только в покои царские через потайной ход, который только одному царю известен был, ни один стражник о нем не знал, пробрались царица Забава, да служанка ее Хазария.
– Вот постель его, – прокаркала радостным голосом Хазария. – Здесь он сил набирается. Здесь сны сладкие видит. Так отнимем же у него силы великие, нарушим покой и сон мирный богатырский!
Забава опасливо осмотрела царскую постель и вдруг почувствовала страх. Задрожала, побледнела, из больших глаз слезы потекли.
– Может не надо, а, Хазария? – с мольбой в голосе воскликнула она. – Воротимся, пока не поздно.
– Не отступай, матушка! – Хазария схватила царицу за руку и с силой привлекла к себе. Указала ей на постель супруга царственного. – Коль не сделаешь, как я скажу, никогда не лежать тебе в этой постели тогда. Не миловаться с царем, ни поцелуями сладкими обмениваться. Другая тут ляжет. На белы простыни, на перину лебяжью, на подушки пуховые. Муромчанка. Поляна. И тогда навсегда уже позабудет тебя царь. Вон прогонит, как и сыновей твоих. Хочешь этого? Воротись тогда. Но уж я тебе, потом не помощница!
– Ладно, ладно Хазария. Будь по-твоему. Что мне делать, скажи.
Достала из своей сумки холщевой, цвета черного, горсть земли серой, высохшей.
– Вот земля с кургана хазарского, кургана могильного. Ты посыпь ее под кроватью рукой своей. – Чуть не силой заставила она дрожащую царицу взять могильную землю и пригнула ее к полу. – Сыпь же. Сыпь!
Стала Забава сыпать землю под царской кроватью на половицы соломенные, которые потом старуха шкурами дорогими собольими да куньими, закрывала. Закрывала, да приговаривала:
Ты могилы дух, укрепи себя,
Отними у царя силу буйную.
Убели сединой его голову.
Да расслабь его мышцы сильные.
Преврати молодца в старца древнего,
Чтобы месяц ему только жить осталось.
Когда могильная земля кончилась, старуха достала из той же сумки пузырек из черного стекла свинцовой пробкой запечатанный. Открыла его и протянула царице:
– Теперь окропи постель его, белы простыни шелковые, да одеяло парчовое, подушки мягкие. Ничего не забудь.
– Что это? – Забава была ни жива, ни мертва.
– Мертвая вода. Там в хазарском царстве курган могильный насыпан был над великим царем колдуном Шамаханом. С того кургана земля моя. А под ним потом ключ забил водой прозрачной, да манящей. Только кто напьется воды той, сразу замертво падает.
Всучила пузырек с мертвой водой Забаве Хазария и заставила ее этой водой окропить постель царскую, а сама еще раз свое заклинание страшное прочитала.
– Вот и все сделано! – удовлетворенно произнесла она. – Теперь иди спокойно, царица. И не думай ни о чем. Все само собой сделается. Ступай тем же путем, что и пришла. Ступай. Встречай царя. Он как раз с охоты своей возвращается с сынком своим новым любимцем уже ставшим.
– А ты?
– А я? За сынами твоими отправлюсь. Пора их домой из похода возвращать. Через три дня они нам здесь нужны будут. Не волнуйся, не бойся ничего, не печалься. Я мигом. Уже к вечеру все сделаю. А ты иди.
Выпроводила она Забаву из спальни. Одна осталась.
– Наконец-то! – воскликнула. – Дождалась я своего часа. Дождалась! Отомщу я Дубраву державному! Погублю его навеки вечные. Умрет он от преждевременной старости. А сыновья его глупые, злыдни неразумные, передерутся между собой за трон отцовский, посеют смуту великую, ослабят царство отцовское. Как прознают про то враги Дубравовы, со всех сторон на державу его накинутся, и раздерут как коршуны голубку белую. Так свершится месть моя за царство мое разрушенное, за империю Хазарскую.
Сказала она так и превратилась в ворону черную. Расправила крылья и вылетела в окно. Каркнула три раза, пролетела три круга над царским дворцом и на юг полетела. А под главными воротами в Князьгород увидела царя в столицу въезжающего. Еще раз торжествующе каркнула и улетела в ту сторону, куда Ратмир со своей дружиной отправился.
Былина пятая ПРЕДСКАЗАНИЕ СБЫВАЕТСЯ, РАТМИР И РАТИБОР ВОЗВРАЩАЮТСЯ, ПОЛЯНА И ЦАРЕВИЧ ВАНЯ ПОПАДАЮТ В ТЕМНИЦУ
Едет Ратмир царевич со своей дружиной верной на юг, едет не торопится. Не стремится его сердце молодецкое ко встрече с врагами степными, лихими конниками Пылехана царя половецкого. Не гонит он коня своего. Медленным шагом конь его плетется. Дружинники тихо меж собой посмеиваются.
– Не скоро вынем мы мечи булатные, не скоро зазвенят наши стрелы острые.
Ратмир видит их недовольство, но молчит. Не их дело холопье царские дела обсуждать. Только его воля на дела его.
Вдруг видит вдалеке камень стоит, а на нем что-то написано. Поскакал Ратмир к камню этому, Мефодия слугу с собой кликнул, что грамоту разумеет. Сам то Ратмир до учебы всегда ленив был, грамоту терпеть не мог. Да и матушка учиться не заставляла, никогда не настаивала.
– Побереги глазоньки, сынок, – говаривала. – За тебя всегда слуги прочитать все сумеют.
Остановился у камня.
– Читай, что тут! – Мефодию приказал.
– Кто влево пойдет, смерть свою найдет, – читает Мефодий. – Кто вправо повернет, в бою погибнет. А кто вперед пойдет, и жизнь потеряет, и славы не найдет.
– Прочь ступай! – крикнул слуге Ратмир.
А сам задумался. Это в какую же такую сторону ему путь держать?
И тут на камень ворона села. Крылышки клювом почистила, на царевича хитрым глазом уставилась. Стеганул ее Ратмир нагайкой. Не попал, промахнулся. Отлетела птица в сторону, каркнула.
– Что, подлая, смерти моей ожидаешь? Чтобы косточки мои поглодать, да глаза мои выклевать? Не дождешься! – Проворчал Ратмир.
– Кар! Кар! Глупец! Не нужны мне твои косточки! – вдруг ответила ворона человеческим голосом. – Поворачивай-ка ты назад, да возвращайся домой.
– Что так?
– В доме у тебя беда.
– Беда?
– Помирает твой батюшка.
– Вот как? Неужто помирает? А не врешь? Вдруг вернусь, а он жив, здоров, да на меня за то, что вернулся, прогневается?
– Дело твое, – спокойно сказала ворона. – Езжай к Пылехану в степь далекую, где засады в каждом овраге тебя дожидаются. Только брат твой Ратибор, видать умнее тебя, паруса уж раскрыл, в Князьгород торопится.
Услыхал про брата Ратмир, да погнал коня к дружине.
– На Князьгород идем! – закричал. Но ворону даже оглядываться не стал.
Пропали из глаз дружинники с царевичем, а ворона Хазарией обернулась, расхохоталась.
