Надежда Мамева - Магометрия. Институт благородных чародеек
— Милые барышни, располагайтесь. В шкафчиках вы найдете форму и все необходимое для проживания в нашем институте. Напоминаю, что в семь часов ужин, а после — свободное время. В девять — все институтки ложатся спать. Сегодняшний вечер можете посвятить обустройству. — Мадам уже собралась было уходить, но обернулась на пороге и веско бросила: — Хочу уточнить, что в нашем учебном заведении все носят форму, поэтому попрошу в коридорах появляться исключительно в ней, а не в той одежде, в которой вы прибыли.
Как только дама покинула дортуар, наше женское общество ожило, забурлило, зашушукалось и развернуло бурную деятельность. Кто-то знакомился, кто-то обменивался свежими сплетнями, иные надменно кривили губки, изображая белую кость, голубую кровь. Мне же не хотелось ничего. Просто побыть одной. Увы, в комнате, где разом собрались тридцать молодых особ, это сделать весьма проблематично.
— А вы слышали, завтра сюда должен прибыть сам Дейминго Лим! — донесся до меня чей-то экзальтированный вопль.
Вещала девица настолько карамельной внешности, что при взгляде на нее лично у меня все слипалось. Хотя, говорят, мужчинам именно такой типаж больше всего и нравится: лицо, не обремененное великим интеллектом, красивое, с правильными чертами; стройная, но не плоская фигурка, белокурые локоны. В общем — ангел, согласный грешить. Не удивлюсь, если у нее в роду затесались нефилимы.
— Тот самый Лим — демон, которому даже Распределитель сделал исключение? — поддержала Карамельку еще одна, судя по рожкам — демоница, с длинными, до колен, косами.
— Да, тот самый. Вот от кого в мужья я бы не отказалась… — мечтательно закончила Карамелька.
— Да фу, он же, по слухам, с кучей шрамов от ожогов на теле, после той истории с сумасшедшим драконом, — вступила в диалог горгона. О ее принадлежности явственно говорили волосы, непрестанно шевелящиеся и напоминавшие клубок влюбленных змей.
— При его титуле можно и со шрамами смириться, — парировала Карамелька. — Темных высших в нашем мире не так и много. К тому же ходят слухи, что он расстался со своей последней пассией и сейчас совершенно свободен. Так что, милочки, вы как хотите, а я не собираюсь куковать здесь до распределения, ожидая, кого мне подсунет жребий. Вдруг замшелого лесовика! До двадцати шести есть еще пара лет, и я собираюсь воспользоваться правом выбора. В этом плане Дейминго — лучший из вариантов.
Она выдержала поистине мхатовскую паузу, пока институтки подыскивали подходящие ответы, а потом безапелляционно заявила:
— Так что учтите: Лим — моя добыча. И не советую переходить мне дорогу, — веско произнесла она, а потом издевательски-добавила: — Душеньки.
— Думаешь, французская левретка, раз графиня, так никто тебе не указ? — возразила демоница. — Я тоже не возражала бы проколоть ушко брачной сережкой рода Дейминго. Так что тебе придется подвинуться.
«Вот это серпентарий на выгуле!» — мрачно подумала я, слушая первую институтскую разборку между благородными магичками. К спору подключились еще несколько барышень, остальные же с азартом внимали и ждали: чем же все закончится. Девушки стояли кто в чем. Одни уже начали переодеваться в институтское: льняные длинные сорочки с рукавами; другие — еще в джинсах, брючных костюмах, коротких платьях. Но все с азартом ждали развития событий.
Мне же это было противно. Свара, обычная женская свара. Я бы еще поняла, если бы им нравился этот Лим. Но они готовы перегрызть друг другу глотки из-за положения, из-за страха оказаться всю жизнь прикованной к кому-то по воле этого чертова Распределителя.
Я тихонько поднялась со своей кровати и бесшумно вышла из дортуара. Время есть, прогуляюсь пока по саду, подальше от этих междоусобных войн, решила для себя.
Кто же знал, что судьба столкнет меня с тем, чью шкуру, рога и хвост сейчас усиленно делили благородные и не очень девицы.
Извилистые дорожки, причудливые клумбы, газон — все это застенчиво прикрывал туман. Вечер был промозглый, типично питерский, в какое измерение его ни засунь.
Он стоял, склонившись над девушкой. В его пальцах был ее подбородок, который незнакомец вертел из стороны в сторону. Девичье лицо с распахнутыми глазами казалось безжизненной маской.
Я тихонько начала отступать, стараясь, чтобы гравий под ногами не шуршал. Внутри все буквально кричало: «Беги, спасайся!» — но я понимала: если поддамся инстинктам, то точно буду почетной клиенткой морга, как и эта mademoiselle, в зеленом суконном платье и пелеринке, которую так бесцеремонно разглядывал этот странный незнакомец. То, что на скамейке находился труп, было явственно видно. Таких в анатомичке во время практики довелось перевидать. Слишком уж характерная, деревянная поза.
Он словно почувствовал взгляд, резко выпрямился и стремительно двинулся на меня. Я побежала, но запнулась и, потеряв равновесие, упала. Боль пронзила ногу раскаленной спицей. Отринув паническую мысль о том, чтобы ползти, с остервенением начала сдирать с рук перчатки. Как там говорил этот инквизитор: «эмоциональный всплеск»? Он уже есть. Только бы все остальное удалось, и плевать, что за повторное использование дара мне грозит еще один суд.
Он приближался уже уверенно, не спеша. Только сейчас я разглядела пару коротких рожек на голове и длинный тонкий голый хвост. Демон. Будь он мужчиной, сказала бы, что ему около тридцати: молодое лицо, но в рыжих волосах, собранных в короткий хвост на затылке, изрядная доля седины. Опасный, сильный и надменный. Почему-то сразу возникло ощущение — аристократ. Причем в настолько энном поколении, что поневоле подумалось: даже сперматозоид, давший ему жизнь, был снобом и подплывал к яйцеклетке на оплодотворение не иначе как по нормам этикета.
Демон стремительно приблизился и наклонился с растопыренной пятерней. То ли желая придушить меня, то ли поднять, как кутенка, за шею. Я не дала ему возможности сделать ни того, ни другого. Крутанулась на пятой точке и сделала подсечку здоровой ногой. Цель была простой: добиться того, чтобы этот гад упал, и потом прикоснуться и держать, пока демонюка не превратится в дряхлого старика.
Рыжий оправдал чаяния лишь частично, потеряв равновесие, но тут же выровнявшись. Правда, сопроводил процесс приобретения равновесия странной лингвистической конструкцией, в которой я с удивлением узнала французские предлоги и междометия.
Мозг отстраненно сделал заметку: нецензурные выражения переводу на единый магический не подлежат.
Воспользовавшись тем, что рыжий на мгновение перешел из нападения в защиту, я перекатилась и сумела в отчаянном броске ухватиться за хвост демона.
