Время и деньги (СИ) - Ротэр Рони

…. тот же мужчина, с яростным, возмущенным лицом… «Предатель!»… меч в его руках стремителен и беспощаден… от него не защититься и не уклониться…. отрубленные ноги, обутые в сапоги на толстой подошве…. разливающаяся по узорной плитке пола кровь…

…ослиный хвост машет над самым лицом… борта тряской повозки заляпаны красным… …беловолосая маленькая девочка вместе с пятью разновозрастными мальчишками бежит навстречу повозке… кричит что-то испуганно … «этей!»…

…площадь, наполненная народом…занесенный над беловолосым мужчиной меч палача…

Лицо Его превосходительства под маской исказилось в гримасе боли и горя. Оз-ак-Со недоуменно взглянул на господина. Отпрянув от старика, Крат-ак-Халь несколько минут смотрел на него расширившимися глазами. А затем медленно стащил тюрбан и провел рукой по коротким кипенно-белым волосам. Лицо, скрывавшееся под тканевой завесой, уродовали многочисленные ритуальные шрамы. Но даже с таким изъяном было видно, что черты его от рождения правильны и красивы.

С приглушенным вскриком Хазув подался назад, судорожно вцепившись пальцами в одеяло. Гость с напряженным вниманием следил за его реакцией.

«Я тебе кого-то напомнил?».

Нижняя челюсть старика затряслась, с отвисшей нижней губыпо бороде потекла струйка слюны. В распахнутых глазах читался ужас.

— Это не можешь быть ты…

«Отчего же нет?» — Безгласный невесело усмехнулся посеченными губами.

— Ты должен быть мертв.

«Тогда тебе нужно было убить меня ребенком, а непродавать Безгласным».

— Там выживает один из пяти!

«Я использовал данный мне шанс. У тебя такого шанса не будет».

— Убьешь безногого калеку? Твой отец уже сполна отплатил мне! — старик хлопнул себя по культям.

«Ты предал мою семью. Ты повинен в смерти моей матери. Ты шантажировал моего отца моей сестрой, несправедливо обвинил и способствовал его гибели. Хочешь сказать, что пострадал безвинно, лишившись ног?».

— Это был приказ твоего отца — выкрасть вас и убить! Чтобы ваша мать ничего не заподозрила!

В голубых глазах беловолосого гостя мелькнуло смятение, сменившееся возмущением.

«У тебя хватает смелости нагло и гнусно лгать мне?».

— Ему не нужны были потомки-полукровки! — визгливо выкрикнул старик. — Одно дело — иметь любовницей женщину иного народа, и совсем другое — иметь от неё детей. Он стыдился этого! Я выполнял его приказ! Я лишьслужил ему честно и верно! Но я спас и тебя, и твою сестру!

«Спас?! — в глазах Крат-ак-Халя вспыхнула ярость. — Это ты называешь спасением? Знаешь ли ты, что происходит с мальчиками, попавшими к Безгласным? И отсутствие языка — не самая важная потеря!».

Безгласный прянул к постели, вскинул руку с намерением ударить старика. Тот вжался в угол, забившись под верстак и скукожившись в предчувствии побоев. Но Крат-ак-Халь сдержался, и, выдохнув, опустил кулак.

«Я позволю тебе жить, но с одним условием. Я заберу сестру».

— Нет! — старик впился в лицо Безгласногослезящимися глазами старой собаки. — Нира — главное, что у меня есть! Я заботился о ней с младенчества!

«Нира…» — Крат-ак-Халь на секунду прикрыл глаза, осознавая имя сестры, а затем сверкнул на Хазува грозным взглядом. — «Нира моя по крови. У тебя нет на неё права. Отныне я сам буду о ней заботиться. Но ты не будешь одинок, как я в свое время — твои сыновья останутся с тобой. Считай это благодарностью за наше «спасение». И за то, что я увидел родителей в твоих воспоминаниях. Но помни — в моем распоряжении вся мощь Джезъяна, вся сила Безгласных. Одно неосторожное движение или слово, и твоя семья канет в небытие».

Глава 8

Нира отняла ладонь ото лба Астида, сокрушенно покачала головой.

— У тебя жар.

— Беспокоишься? — прошептал полукровка.

— Беспокоюсь. Что ты умрешь раньше, чем мы получим выкуп, — Нираповернулась к двери, прислушалась к звукам снаружи.

Полукровка отвел глаза от её лица, и тонкие губы дрогнули в невеселой усмешке. Усилия по исцелению плеча не прошли даром — он исчерпал жизненные силы. Его второй день мучила лихорадка, а раны на ногах загноились и причиняли нестерпимую боль, которую теперь не могло унять средство Ниры. Астидуступил настойчивым просьбам девушки и принял снадобье, но оно не принесло облегчения. К изнурительной боли прибавилось ощущение дурманящего полузабытья с вкраплениями пугающих бредовых видений. В недолгие периоды отсутствия Ниры Астид тихо стонал, закусив своё запястье. Еще один день в заброшенной лачуге на пустоши подходил к концу, а князя всё не было.

Братья Ниры, лучник Ажиян и крепыш Мангук, почти не заходили в хижину — предпочитали не видеть Астида, не ощущать тяжелого запаха гноящейся плоти. В редкие моментыпоявления парней Астид видел растущую досаду на их лицах. Они жгли снаружи костер, готовили на нем еду, много играли в какую-то игру — Астид слышал азартные восклицания братьев, сменяющиеся то смехом, то возмущенными окриками.

— Да где этот Жунбар! — Нира нервно ударила ладонью по колену.

Словно в ответ на её слова снаружи раздалось конское ржание и цокот подков о камни. Мужской голос произнес несколько слов, ему ответил Мангук. В голосе крепыша Астид услышал неподдельную радость и облегчение. Затем послышалисьзвуки неясной возни, беготни, что-то упало, фыркнула и застучала копытами лошадь.

— Что там происходит? — Нира обеспокоенно подалась к двери.

— Князь, — прислушавшись к звукам снаружи, ухмыльнулся Астид.

Нира вскочила, но полукровка удержал её за руку.

— Не выходи.

За стенами хижины происходило нечто странное — до ушей Ниры донеслись возгласы братьев, паракоротких вскриков, глухой удар в стену лачуги. Хилая дверь слетела с петель, и в проёме, подсвеченная предвечерним солнцем, возникла высокая фигура.

— Астид!

Гилэстэл сделал несколько шагов вперед, дневной свет рассеял полумрак хижины, и князь озадаченно уставился на девушку подле полукровки.

— Ваша светлость! — позвал Астид, и ослабил хватку. Нира тут же выдернула руку из его пальцев, и бросилась мимо князя наружу. Гилэстэл посторонился, проводив её удивленным взглядом.

— Ваша светлость, — полукровка подался к Гилэстэлу.

Голос Астида вывел князя из оцепенения. Он устремился к ложу, и, склонившись, стиснул в крепком долгом рукопожатии ладонь Астида.

— Астид! Неважно выглядишь, друг мой.

— Уверен, вы всё поправите, — выдохнул полукровка.

Полуэльф приподнял подол рубашки с заскорузлыми следами крови и осмотрел ноги Астида, обмотанные полосами ткани с желто-бурыми пятнами. Глаза князя под нахмуренными бровями потемнели.

— Я гляжу, тебя уже в саван обрядили? — чуть улыбнулся Гилэстэл, перехватив взгляд Астида, и поправил рубаху. Улыбка получилась натянутой, а во взгляде князя Астидуловил беспокойство. — Выглядишь, как трактирщица при ночном походе в нужник.

— Я готов стать и трактирщицей, если вернется возможность ходить, — пошутил полукровка в ответ.

— Эти вымогатели с тобой хорошо обращались? — князь кивнул в сторону двери.

— Вполне, — ответил Астид. — Они живы?

— Да, — бросил полуэльф и поднялся. — Надо придумать, как увезти тебя отсюда поскорее. Если бы я знал, насколько все плохо, то захватил бы снадобья и инструменты. Но я так торопился…

Гневный женский окрик прервал князя на полуслове.

— Что ты сделал с моими братьями?

В хижину вбежала Нира, держа наперевес меч брата.

— Отвечай!

Гилэстэл оглянулся на девушку, и, помедлив, направил ладонь в её сторону.

— Ваша светлость, — подал голос Астид. — Она спасла меня. И лечила.

— Я оценил плоды её усилий, — князя нехотя опустил руку. — Странно, что ты еще жив, с такими методами.

— Да как ты… — Нира возмущенно вскинула голову. — Да что ты вообще понимаешь в лечении?

— Понимаю побольше некоторых. Эти грязные тряпки, — князь ткнул пальцем в сторону Астида, — принесли вреда больше, чем сами раны. При таких травмах вы трясли его в старой колымаге? Считаешь, вы заслуживаете вознаграждения?