Вадим Климовской - Изгои Зоргана
— Дье-е-е-еннн!! — Жутко заверещали справа.
Наверное, каждый из идущих за Сорхом учеников, подскочил от неожиданности.
— Ты че-его Кор-рэнт спяти-ил? Совсе-ем чокнулся? — Заикаясь, встрепенулся Форшен, держась поближе к центру группы.
— Дар… Дар…
— Ну-у?
— Дарл…
— Дарльянн?
— Дарльянн того…
— Чего?? А где это действительно Дарльянн? — Сорх и сам заметил пропажу одногодки.
Ребята озадачено переглядывались. Отстал?
— Его схватила… схватило…
Снова страх наступил на пятки.
— Бежим! Бежи-им, иначе нам всем крышка! — Жестко приказал Сорх.
Рванули с места, уносясь, прочь.
А Волчонок? — Захотелось крикнуть возмущено Форшену, но он, как и все — снисходительно промолчал…
— Эй, сколько времени?
В ответ тишина.
— Придурки сколько времени? Вы что, насекомые, спите? — Готьенн приподнял голову от торбы из-под браслетов. Точно спят! Как один — дрыхнут!
— Своло-очи! А ну бля… души, подъем! Подъем!
Он поднимал Видха пинками. Алхон, Кульмин и Зольм подрывались нехотя, сонно, с бурчаниями под нос.
— Они должны были час, как вернуться назад, почему, я их не вижу? — Злостно орал Готьенн.
Кульмин зыркнул на солнце, стоявшее высоко в зените, затем на зеленую полосу Раруха.
— А кто его знает? Это же Рарух, Готьенн, не Вечные сады. Лианы просто так еще никого не отпускали. Всегда жертв…
— Заткни свой рот! Собираем манатки! Активируйте браслеты, идем по следам рекрутов! — Взорвался гневно старший эльфар.
Костер затушили, вернее его слабые огарки, взвалили легкие вещмешки и торбы. Готьенн бросил свой мешок мрачному Кульмину, пускай носит и помалкивает!
— Шире шаг!
Секунда и листва Раруха поглотила их в свою пучину.
О присутствии эльфар напоминал еле подымающийся к небу дымок и смятая по сторонам очага трава — лежка отдыхающих магиков.
Солнце нещадно пекло. В Рарухе было душно и… мерзко. В общем, как всегда.
— Ты не только кошель золота мне проиграл, но и отдашь годовое жалованье! — Зло процедил Готьенн, уворачиваясь от стебля лиственника.
Кульмин и не обернулся, сильнее понурил голову в плечи.
— А господин Готьенн, на чем вы все-таки сошлись? На кого ставили?
— На Волчонка, Алхон, на кого ж еще! — буркнул, обгоняя всех, командир эльфаров.
— Так сначала ведь ставили на то, что рекруты разделятся… — вставил свое словечко Зольм.
— Х-хе! Разве на такое интересно и выгодно ставить? И так ясно, что разделятся! Разобщенность у нас в крови!
— Выходит на Волчонка? — Зачем-то повторил вопрос запыхавшийся Видх. — Ну, так тут и так все понятно — полукровка подохнет, не доходя до второго кольца, что еще думать?
— Это тебе понятно Видх. Мне понятно. Другим понятно, а Кульмину, словно особенному, нет.
Молчаливое недоумение. Некоторое время бежали по лесу тихо и вдумчиво.
— Неужели Кульмин поставил?.. — Внезапно пролепетал в голос Зольм.
— Именно! Кульмин поставил на то, что выродок выживет и выберется из Раруха!..
В горле пересохло. Першило. Ужасно хотелось пить. Ужасно парило солнце. Он попытался приподнять голову, под затылком что-то хрустнуло. Голова не поворачивалась, затекли мышцы. По щеке струилась слюна, вязкая и горькая на вкус. Волчонок обтер тыльной стороной ладони щеку и с отстраненным выражением на лице отметил кровавый след на костяшках пальцев. Кисти. Что, Дьен возьми, произошло? Почему он… почему… а где это он?
Вопрос включил сознание. Мозг заработал, вспоминая последние фрагменты жизни. Складывая в единую, понятливую картину. Лисьенн. Лиана-хищник. Шипастая удавка — стремительная и смертоносно-меткая. Ловкий бросок и не менее ловкое вмешательство полукровки. Сам не зная почему, он заступил дорогу твари своим телом и не дал Лисьенну подставиться под удар, принял на себя всю мощь и силу гибкой лианы. Результат — он в бессознательном состоянии лежит в…
Волчонок пригляделся: папоротник. Папоротник? Точно папоротник.
Его тело прохлаждалось в тени зарослей высокого и прохладного папоротника. Удивительное везение при всем том. А могло быть хуже, скажем, как произошло с беднягой Торгеном. Все-таки он жив и это уже хорошо.
Спина, руки, ноги — все тело ныло и болело, он с трудом вспоминал акробатический полет над кронами невысоких деревьев, столкновение с ветками и острыми колючками. Поразительно, почему лианы за время его беспамятства не добрались до его тела? Почему?
Стоило ли об этом переживать? Когда надо было просто радоваться и молить Дьена об удаче.
Волчонок привстал, огляделся, присел на корточки. Странно, Рарух лежал в сумеречной тени. Почему? Очередное почему.
Стволы низких ялинов и лиственников заслоняли обзор. Он отошел в сторону, далеко не отходя от зарослей папоротника…
Солнце! Оно перевалило за половину небосвода, значит, минула половина дня?
Он пролежал четыре часа без сознания? Ужас!
Где остальные? Где Лисьенн? Где Форшен и Сорх? Хьюлин?
Почему он один в Рарухе?..
Догадка отрезвила его похлеще нагайки — его оставили одного! Бросили на произвол судьбы! Бросили в Рарухе!
Полукровка тяжело сглотнул — это верная смерть.
Смерть!
Хлысь!
Визгливый, мелодичный вопль…
Треск сучьев и шелест листвы…
По нервам бьет удаляющийся в чащу лиственника душераздирающий крик…
Сорх прирос на мгновение среди стволов ялинов — кажется Корэнт? Голос, то есть крик, отчетливо характерен Корэнту.
— Сорх, шевели ногами! Шевели! Со-орххх!! — Форшен вламывается в заросли и кусты неподалеку, можно даже дотянуться до него рукой.
Хьюлин с Ритгом тащили бесчувственного Лисьенна, поначалу у них это даже неплохо получалось, но силы не безмерные, и мышцы не каменные, — через пару миль, что Ритгом, что Хьюлин начали уставать. Оступаться и останавливаться, Лисьенн висел на ихних руках словно тряпка, спина волочилась по траве. На одном из участков, где росли ялины, переплетенные лианами, Хьюлин и Ритгом резко затормозили, сбросили ношу в высокую траву.
— Хва-атит! Хва-атит! Я больше не-е мо-огу…
И тут началось…
Хлысь!
Корэнта схватила паутина гибких и шипастых лиан, дернула на себя и утянула в бездонную лиственную глубину. Несчастный едва успел во весь рот загорланить. Истошный вопль еще стоял в эльфийских ушах, а ноги рекрутов давали жару. Ломали и топтали чащу, не зная усталости и отдыха. У Сорха и Форшена срывались голоса, группу охватила настоящая паника. Рекруты спасали свои жизни, каждый за себя. У Хьюлина и Ритгома пробудились резервные силы, дыхания. Оставалось удивляться, как это они не бросили бесчувственное тело Лисьенна посреди Раруха?
