Владимир Ленский - Прозрачный старик и слепая девушка
— Должен же я где-то жить, — сказал Чильбарроэс. — Как ты думаешь? Или ты полагаешь, что я бездомный бродяга, вроде той сухой травы, которую ветер гоняет по пустыне?
Элизахар лишь молча покачал головой. У него больше не было собственного мнения. Он с легкостью мог довольствоваться чужим. Ему хотелось спать.
— Ты прав, — спустя несколько секунд проговорил Чильбарроэс, хотя Элизахар продолжал хранить молчание, — я достоин гораздо более роскошного жилища. И оно у меня было, можешь мне поверить. И еще будет! А пока — довольствуйся тем, что есть.
Они вернулись на землю Королевства. Пустыня осталась за цепью невысоких холмов. Здесь росли деревья низкорослые, с узловатыми, словно бы искалеченными ветвями.
— Их высаживали корневищем вверх, — объяснил Чильбарроэс. — Целый лес деревьев, растущих вверх корнями. Их родина — небо.
— Для существ, укорененных в небе, они слишком некрасивы, — с трудом вымолвил Элизахар. — Слишком... земные. Похожи на камни.
— Все небесное, оказавшись на земле, делается некрасивым, — сообщил Чильбарроэс. — Людьми земли оно воспринимается как уродливое, искаженное. Это закон.
— А эльфы? — спросил Элизахар.
— Эльфы? — Чильбарроэс остановился. Медленная дрожь сотрясла все его огромное тело, и он закрыл руками свое длинное морщинистое лицо. — Они страшные... — прошептал он, выглядывая сквозь раздвинутые пальцы.
— Разве они не прекрасны?
— Только у себя дома.
— А правящая королева? — настаивал Элизахар.
— Она уже почти человек... — Чильбарроэс дрожал все сильнее. Теперь он не был таким прозрачным, как в первую и вторую его встречу с Элизахаром, но пугал гораздо сильнее. — А я говорю о настоящих. Их красота причиняет боль. Ты должен бояться их.
— Ладно, — покорно согласился Элизахар. — Буду бояться. Так где же твой дом?
— Вот он! — Рука полупрозрачного старика все еще подергивалась. — Видишь?
Со стороны землянка оставалась почти незаметной — просто холмик, покрытый дерном. Однако внутри этого потаенного жилища Элизахара встретила настоящая роскошь: укрепленные бревнами стены были украшены ткаными картинами, на полу лежал недавно срезанный тростник, обрызганный стойкими благовониями, большая постель под бархатным балдахином была застелена свежими льняными покрывалами, а несколько светильников, свисающих с потолка и стоящих на полу, поражали изяществом.
— Где же очаг? — спросил Элизахар, обводя взглядом помещение.
Чильбарроэс удивился:
— Для чего мне очаг?
— Но ведь ты должен где-то готовить пищу.
— О чем в первую очередь думает человек? О том, чтобы поесть! — Чильбарроэс рассмеялся, хотя ему было совсем не весело, а затем насупился. — Будешь стряпать для себя на костре, подальше от моего жилья. Ты хорошо меня понял? Подальше! Как можно дальше! Ненавижу вонь вареного мяса.
— Хорошо. — Элизахар посмотрел на старика.
Тот снова сделался прежнего роста, и Элизахар мог заглянуть ему в глаза, не поднимаясь для этого на цыпочки.
— А теперь я могу заснуть? — тихо спросил Элизахар.
— Прежде чем я позволю тебе это, ты должен кое-что рассказать мне.
— Спрашивай, только побыстрее! — взмолился Элизахар.
— Как сумею. Ведь ты не уберег девушку! Что с нею случилось?
— Я потерял ее.
— Она жива?
— Не знаю... Она исчезла.
— Кого ты подозреваешь?
— Я не подозреваю — я точно знаю, кто за этим стоит. Магистры Алебранд и Даланн.
— У тебя есть серьезные основания считать похитителями именно их?
Элизахар кивнул.
— Опиши их, — потребовал Чильбарроэс. — Как они выглядят?
— Похожи друг на друга, как брат и сестра. Уродливые. И еще... — Элизахара осенило. — Чем-то они напоминают «небесные деревья». Как будто их тоже посадили корнями в землю.
Чильбарроэс запрокинул лицо к небу и испустил тонкий, протяжный крик, прозвучавший тоскливо, как прощальный клич улетающих птиц. У Элизахара заложило уши, зазвенело в голове, на глазах выступили слезы.
— Перестань! — вскрикнул он.
Чильбарроэс резко оборвал плач.
— Продолжай, — молвил он совершенно ровным, спокойным голосом.
— У Даланн бородавки. Они оба такие коренастые, грубые... Студенты полагают, что они — родственники, поскольку вряд ли две человеческие семьи способны породить таких редкостных уродов.
— Родственники? — Чильбарроэс неприятно засмеялся. — Можно сказать, и так! Две человеческие семьи! Ну почему люди так слепы? Эти двое — вообще не вашего племени! Они — гномы...
«Наш народ». Элизахар едва не застонал, когда вспомнил о разговоре похитителей, который те вели в телеге.
— Гномы, — прошептал он. — Это настолько невероятно, что никому даже не пришло в голову.
Однако настроение Чильбарроэса непостижимым образом сразу изменилось к лучшему.
— В таком случае, нам будет проще определить, кто забрал твою хозяйку и почему. Как ее зовут? Я, кажется, знал — да забыл.
— Фейнне.
— Фейнне... Она слепая, не так ли?
Элизахар кивнул.
— Теперь ты знаешь все, Чильбарроэс, — пробормотал телохранитель. — Позволь же мне заснуть.
— Надеюсь, тебе приснится хороший сон, — сказал Чильбарроэс, — потому что учти: я буду подсматривать!
Чильбарроэс вел странное существование. Вещи и люди, растения и животные, города и дороги, двигающиеся телеги и стоящие на месте мельницы — все это смешивалось в его сознании, перетекало одно в другое; ничто не имело своего твердого места в пространстве и времени.
— Так бывает в сновидениях, — объяснял Чильбарроэс. — Трудно отличить, где заканчивается мой страх или моя мечта и начинается то, что можно потрогать руками.
В тот день они сидели на земле, у костра, который разводил Элизахар. В котелке булькала похлебка. Чильбарроэс то и дело косился на нее и морщил свой огромный носище.
— Ты видишь чужие сны? — спросил Элизахар.
Чильбарроэс кивнул.
— Постоянно.
— Тебя это не сбивает с толку?
— Нет, — ответил полупрозрачный старик, — никогда. Снов гораздо меньше, чем людей. Большинству снится одно и то же. Вроде прогулки в голом виде по центральной площади или полета над деревьями. Так что чаще всего мне даже не нужно разбираться, в чьем сне я нахожусь: в своем собственном или какого-нибудь глупого студента.
— А сейчас?
— Твои сны мне не нравятся, — сказал Чильбарроэс. — Я устаю от них. Ты не мог бы спать поменьше?
— Я стараюсь, — признался Элизахар.
— Кто этот человек с красной бородой? Почему он такой холодный? Зачем запускает пальцы тебе в сердце? — помолчав, спросил Чильбарроэс.
— Герцог Ларренс, — сказал Элизахар.
— Я его знаю, — объявил Чильбарроэс. — У него светлые волосы. И никакой красной бороды. Зачем ты врешь?
