Михаил Попов - Богатырь - не звание! (СИ)
— Маргаст, — негромко окликнул его Василий. — Я… Тумана не уберег…
Колдун бросил на него непонимающий взгляд, потом громко расхохотался.
— Да ты что, так и не понял?
— Нет…
— Все в порядке с Туманом. Когда его здесь убили, он сразу дома, в конюшне возродился. Он же из мира мертвых! Покатаешься на нем еще.
Маргаст наклонился к самому ужу богатыря и доверительно прошептал:
— Он, кстати, уже по тебе скучает!
И с этими словами, Маргаст исчез.
Облегченно вздохнув, Василий придвинул поближе новый кувшин.
Перемазанные болотной тиной так, что сами с легкостью сошли бы за болотников, десять дружинников во главе с Храбром выбрались на опушку леса. Протяжный удивленный свист сорвался с губ Ратиши мигом позабывшего об осторожности.
— Это ж что тут произошло? — ошарашено спросил Богдан.
Ему никто не ответил. Взгляды дружинников бесцельно бродили по заваленному мертвецами полю. Ни одной живой души, только вороны лениво ходят от тела к телу выдалбливая твердыми клювами лакомые глаза.
— Одни хазары, — сказал наконец Храбр. — Неужто сами себя?
— Ага, — не преминул сострить Ратиша. — Почуяли что Храбр на заставу вертается, и что б не мучаться друг друга перерезали.
— Это как же они почуяли? — не заметив от растерянности шутливого тона друга, спросил Храбр.
— Знамо как! — рассмеявшись ответил насмешник и демонстративно повел носом в сторону перемазанного тиной Храбра. — По запаху!
— Тьфу на тебя! — не обижаясь отмахнулся тот. — Сам не лучше. Чем смеяться, лучше бы по сторонам смотрел — вдруг кто живой.
— Какой живой, — влез в их перепалку еще один дружинник — Веселин. — Глянь на ворон. Тут живого днем с огнем не найдешь.
— Так кто ж их тогда? Вот чудо-то!
— Чудо чудом, а проверить надобно. Вон вдалеке обозы и шатер. Сходим туда, вдруг найдем какую разгадку?
На том и порешив, дружинники осторожно ступая двинулись в указанном направлении.
Пробираясь между тел и глубоких кровавых луж, никто не произнес ни звука. За время службы на заставе, многое им пришлось повидать, но такое было впервые.
Казалось гигантский мясник устроил кровавую бойню. Тела людей и лошадей разрубленные, а то и просто разорванные на куски беспорядочно валялись на пропитанной сгустками крови земле. Не успели дружинники пройти и десятка шагов, как сапоги и порты, до самого колена покрасились в красный, как у хорошего вина, цвет.
— Эй, да их и не обобрали! — радостно воскликнул Ратиша. — Гляньте-ка!
Он вскинул руку показывая снятое с пальца степняка золотое кольцо с огромным сверкающим камнем.
Храбр в нерешительности замер перед входом в белоснежный шатер. Странные звуки напоминавшие рычание доносясь из глубины, отнюдь не добавляли ему смелости.
— Ну что, десятник? — тихо спросил подошедший почти вплотную к шатру Веселин. — Я первый?
И не дожидаясь ответа нырнул в завешенный покрывалами проем. Оставшиеся снаружи дружинники напряженно вслушивались в доносившиеся до их слуха звуки.
— Эй, идите-ка сюда! — раздался после недолгого ожидания голос Веселина. — Гляньте, что за диво.
Толкаясь и мешая друг другу, дружинники устремились внутрь. Там, на груде мягких ковров и пуховых подушек, обнаружился источник пугающего рычания.
Здоровый, но седой как старик, мужик, с ног до головы заляпанный кровью, нежно прижав к широченной груди пустой кувшин, храпел так, что закладывало уши. Изодранная кольчуга в такт его переливам позвякивала толстыми булатными кольцами.
— Это еще кто? — ошарашено спросил Храбр. — На хазарина вроде не похож…
— Да какой к лешему хазарин? Вона рожа истинно славянская. Как у тебя, или как у Богдана. Да и нажрался чисто по нашему.
— Это ладно, а что он тут делает? Может из тех, кто хазар порубал?
— А остальные тогда где? Не один же… Да и сам посмотри — весь в крови, а ран нет. Небось перемазался когда по трупам шарил. Вон и кольчуга вся порубана, точно с кого-то снял. А тут влез, вино нашел да и нажрался.
— Да, вино неплохое, — согласился поведя ноздрями Ратиша. — Небось сам каган в этом шатре отдыхал.
Храбр нетерпеливо прервал спор дружинников.
— С этим-то что делать будем?
— Да что с ним делать? — удивился Ратиша. — По роже видно — тать. Вязать да на заставу, а там пусть с ним Стоян разбирается!
— И что, никаких следов? — в который раз переспросил Храбра Стоян.
— Да какие следы? — обречено махнув рукой вздохнул Храбр. — Только трупы покрошенные как капуста на засолку. Даже и не скажу сколько там тысяч! Но не один десяток пожалуй.
— Значит тысячи мертвых степняков и один пьяный славянин?
— Да я это уже вона сколько твержу. Неужто никак не уразумеешь? — взорвался Храбр.
— А ну цыц! Я, как-никак, пока над тобой поставлен. И голос тут повышать не смей. — усмехнувшись осек его Стоян. — Просто проверить хочу, не упустил ли чего.
Сотник задумчиво посмотрел на храпящего на лавке мужика. Видно не маленькие запасы вина нашел, коли не проснулся даже когда руки вязали.
Спящий шевельнулся и сладко причмокнув засопел на другой лад. Чем дольше всматривался сотник в его лицо, тем неспокойнее становилось на душе.
— Так что делать-то с ним будем? — нетерпеливо спросил Храбр.
— Постой, постой, — задумчиво протянул Стоян. — Мне кажется что я его знаю…
Он склонился над спящим пристально вглядываясь в сглаженные сном черты лица.
— Да это же Васька-пьяница! — удивленно воскликнул Стоян. — Точно он! Вот только…
Стоян нахмурившись покачал головой.
— Изменился он сильно. Словно постарел на десяток лет. Вишь, голова вся белая, точно у старца. Что ж произошло? Он же последнее время из Киева ни ногой.
— Почему ни ногой? — тоже удивился Храбр. — Его Светлый Князь взашей выгнал из Киева. Об этом Карп рассказывал. Его к нам аккурат после этого события прислали. Он говорил сам видел, как Ваську сначала выпороли по княжьему велению, а спустя день и вовсе из города вытурили! Теперь ясно что он у степняков делал!
— Постой-постой. Уж не хочешь ли ты сказать…
— А что тут говорить! — чуть не крича высказывал Храбр. — Затаил обидку на князя вот и удумал отомстить. Решил провести степняков лесами в обход застав! А степняки возьми, да повздорь. Друг друга порубили, да уцелевшие обратно ушли. А ему куда идти? Вот и решил винишко приговорить, а уж там и решать куды!
— Не похоже это на Ваську, — покачав головой хмуро бросил Стоян. — Я его давно знаю. Еще до того как к князю в дружину подался. Он за Русь всегда радел. А степняков ненавидел люто, за то что отца в рабство продали.
