Сергей Радин - Лёхин с Шишиком на плече
И помахал Проводнику мечом. Получилось что-то вроде рыцарского приветствия. Новая волна удовольствия ("наше вам с кисточкой!" от грузчика профессору) заставила ноги переминаться-пританцовывать, а мозги — весело раздумывать, что бы еще такого крикнуть хулиганского… Лехин как-то не подумал, что Проводник может ответить, но он ответил — тихо и вяло, как больной, который долго не разговаривал:
— Кто вы?
— Алексеем меня зовут, Дмитрий Витальевич!
— Вы странно ко мне обращаетесь, Алексей.
Лехин даже остановился. Не смысл фразы заставил — черепашья скорость, с которой Проводник произносил слова. Уже после первого Лехину хотелось прикрикнуть: "Говорите быстрее!" Ну а смысл… Благодаря домовым, вообще-то предполагалось, что Соболев забыл свое имя, потому-то замечание, прозвучавшее холодно и бесстрастно, не удивило.
— Обращаюсь я к вам, Дмитрий Витальевич, по имени-отчеству! А как вы предпочитаете — по фамилии? Типа — господин Соболев? Или по званию — господин профессор?
На перечисление имен Проводник не обратил внимания или просто не понял, о чем толкует Лехин. Похоже, незваный гость здорово мешал ему. Следующий вопрос имел оттенок раздражения:
— Зачем вы здесь?
— Вернуть вас домой, Дмитрий Витальевич!
Когда говорил Проводник, зверюга возле него с трудом — мешал горбатый загривок — задирала морду поглядеть на него; говорил Лехин — его буравила глазами-фарами ядовито-розового цвета с алыми бликами. Остальные пятеро чужаков мотали головами туда-сюда, словно надеялись увидеть в лицах собеседников нечто более важное, чем их слова. Это мотание башками убедило Лехина, засомневавшегося было: "А может, они обыкновенные… бомжи?", в их нечеловеческом происхождении.
— Что значит — домой?
Проводник явно не имел в виду адрес.
Выдвинув чуть вперед нижнюю губу, Лехин дунул вверх, охлаждая взмокшее от пота лицо. Говорить с Проводником становилось труднее от реплики к реплике. А и правда, что значит домой? Для Лехина, который сейчас охотно все бросил бы и умчался в то самое "домой", — это два места: дом родителей в пригороде, куда нагрянешь без предупреждения и все равно будешь накормлен мамиными роскошными пирогами с пылу с жару — мама, вот уж настоящий предсказатель, всегда угадывает, когда сын явится; и собственная квартирка — уютная холостяцкая берлога, как нынче это модно называть, где каждая вещь обласкана твоей рукой, знает свое место и своего хозяина. "Домой" для Лехина — это в расслабляющий отдых и покой, туда, где ждут и радуются твоему приходу…
— Домой, Дмитрий Витальевич, — это значит к людям, которые надеются, что вы живы, которые любят вас и ждут…
— Люди — это тюрьма, — сказал Проводник. — Привязанности сковывают, ответственность за них не дает идти вперед. Нет, дом — это свобода. Зачем мне возвращаться? Мне хорошо здесь и сейчас.
Лехин вздрогнул не от слов Проводника. Он вздрогнул, вспомнив, с кем говорит. С человеком, которого убили и который, возможно, жив только потому, что стоит на пороге двух миров. А если Проводника вытащить… гм… с того света, фигурально выражаясь, что с ним станется? А вдруг Лехин получит проблему в виде трупа? С другой стороны, прошел год. Физически Проводник уж точно должен был за этот год прийти в норму… А вдруг у него мозги набекрень из-за пребывания в двух мирах? Отчего-то вспомнилась статья в "Литературке". Было время — Бывшая Жена покупала газету, теша себя мыслью, что, приобретая в высшей степени интеллигентное издание, и принадлежит к слоям в высшей степени интеллигенции. Бывшая Жена приобретала — Лехин читал. Какого-то деятеля культуры однажды там спросили, нужно ли в обязательном порядке, насильно приобщать детей к видению прекрасного. Тот ответил: удерживаем же мы ребенка, если он собирается перебегать дорогу на красный свет, то же и с приобщением… Ситуации совпадают? Но Проводник не ребенок, чтобы взять его за руку и увести домой, не слушая возражений. Но и не… человек. Пока, во всяком случае.
Бугай решил, что Лехин слишком крепко задумался и не заметит его перемещений. Лехин машинально приподнял кончик меча, предупреждая — "все вижу".
— Хорошо, Дмитрий Витальевич, я предлагаю вам компромисс: вы едете со мной и на месте, то есть у себя дома, решаете: остаться или вернуться сюда.
Проводник покачал головой. Человекоподобные зверюги почему-то попятились, а в помещении стемнело, словно некоторые свечи догорели.
— Это невозможно.
— Да чо с ним рассусоливать! — крикнули за спиной Лехина. — Шваркнуть по башке, сунуть в машину и айда поехали!
Лехин стремительно развернулся и остолбенел: у стены со свечами разместилось воинство — именно не войско, а воинство. Три человека и собачья свора настроены были решительно и воинственно. И в драку — простите, в бой! — рвались немедленно.
— Вы!.. — начал Лехин.
— Лехин! Сзади!
Сзади, оскалившись, Бугай с разбегу занес дубинку над головой Лехина. "Что я делаю?!" — ужаснулся Лехин, кидаясь под дубинку — словно в объятия Бугая. Меч пропорол живот вражины, дубинка из ослабевших рук вывалилась с самого пика замаха, врезала по голове оборотня — Лехин отскочил в сторону, выдернув свое оружие. Из раны поверженного противника хлынула черная в тусклом свете жидкость. В воздухе резко запахло острой аммиачной вонью. Бугай вздрогнул и затих. А Лехин, с некоторой оторопью глядя на неподвижное тело, буквально услышал внутренний взрыв. И он еще сомневался?! Этот псих вещает о свободе?! Для себя! А для остальных что — смерть?!
Он заревел не хуже Бугая и бросился на помощь псам. Те сбили с ног, кажется, Шкета, но добраться до него не могли; чужак ловко крутил вокруг себя массивную цепь. Паре собак уже досталось; одна валялась, дергаясь в предсмертных корчах; другая визжала от боли, мотая окровавленной башкой. На бегу Лехин уловил, как пойдёт следующий разворот цепи, поймал конец и яростно дернул к себе. Не ожидавший решительного рывка, Шкет упал на меч Лехина, и с ним тоже было покончено. Оборачиваясь к другим тварям, Лехин увидел уже мертвую собаку; вторая, вроде, собиралась выжить, уже не визжала, а подвывала в сторонке. И терла, терла лапой морду. Сердце Лехина царапну-ла когтистая лапа горечи, смятая в мгновение яростью: я этого гада все равно прикончил!
Теперь в подвале дрались три пары. Собаки сообразили вмешиваться в поединки вреднейшим способом: тяпали тварей за ноги, если конечности оказывались в пределах безопасной для них досягаемости, лишая оборотней полной сосредоточенности на противнике.
Около пары Олег — тварь псы кружили особенно плотно и активно. Они будто поняли, что человек впервые участвует в настоящей драке и еще не совсем уверен в себе. Подбегая к ним, Лехин профессионально — чему сам и удивился — определил, что Олег никогда ни с кем не дрался вне занятий в секции. А тварь ему досталась умелая: тот, бритоголовый, кем внешне стал чужак, очевидно, был опытным мордо… бойцом? Мордо… битком?
