Алексей Волков - За оградой есть Огранда
Антошка жалостливо захрипел и стал заметно синеть. Тут бы и пришел конец всем его приключениям, если бы Сковород не успел спросить:
— Кто вы?
— Кто я? — мужчина удивился так, словно его должна была знать каждая собака.
Собаки, может, и знали, а вот путешественники — нет. Главное же, что в своем изумлении мужчина отпустил Антона, словно больше в благодарностях тот не нуждался.
— Я здешний король. Мое погоняло — Рич Баранья Голова.
Мужчина так горделиво выпрямился, что никаких сомнений в справедливости его слов не возникло.
— А вы кто?
Путешественники представились в ответ. При этом Жанна назвалась своим прежним именем, так сказать, во избежание.
— О, благородный князь! По закону рыцарства я должен отблагодарить тебя, а меня еще никто не называл неблагодарным. Я отдам тебе в жены свою дочь. Любую, на выбор.
— И много их? — машинально поинтересовался Антон.
— Каждая вторая девица в королевстве! — горделиво сообщил король.
— Баранья Голова — самый известный и доблестный рыцарь, и все женщины острова поэтому негласно принадлежат ему, — тихонько сообщил многознающий Сковород. — Правда, на приданое незаконнорожденные дети прав не имеют.
Ага! Раскатал тогда губу!
— Я женат, ваше величество, — сообщил Антон. — Моя супруга ждет меня в Берендее.
— В какой Берендее? — Король наморщил свой бараний лоб. Как властелин государства, хотя и проводящий большую часть времени то в одном, то в другом плену, он был осведомлен об основных политических реалиях Огранды. — Нет больше никакой Берендеи. Так что женись, князь, и ни о чем не думай.
— Как «нет»?
— Завоевал ее какой-то не то Чизбургер, не то Гамбургер. Этакое съедобное имя, — и король оглушительно захохотал.
— Чизбурек? — едва гром улегся, уточнил Антон.
— Во! Именно Чебурек! — согласился король. — Надо будет как-нибудь с ним подраться. Воин он, по слухам, серьезный. К такому даже в плен попадешь, не зазорно будет. Вот только разберусь с баронами да с братцем и поеду. Совсем все от рук отбились. Я только из плена вырвался, так свои подкараулили и опять захватили. Говорят, я у них девок порчу. А хоть и порчу, что с того? Король я или нет? Но ничего, сейчас сыграем твою свадьбу, а потом по-родственному со всеми тайными врагами разберемся. У меня дочки хорошенькие есть.
Баранья Голова заговорщицки подмигнул. Но Антошке было не до заговоров. Пока он спасал мир, коварный Чизбурек захватил родные земли. Не подождал, не сразился, пришел по-подлому в отсутствие героя и завоевал!
Антошка посмотрел по сторонам слезящимися глазами, и вдруг его взор прояснился.
Кони уже были на корабле, корабль плескался на воде, матросы сидели на веслах, и только трап еще связывал шаткую палубу с берегом.
— Бежим! — Антошка подтолкнул друзей, и все четверо дружно стрелою взлетели на борт. — Отчаливай!
— Куда? — взвыл Баранья Голова. — А жениться? Так порядочные рыцари не поступают!
Но весла уже погрузились в волны, корабль стремительно скользнул от берега, и Антошка прокричал на прощание;
— В другой раз, ваше величество! В другой раз!
Сам он был уверен, что другого раза не будет. Поплавали, теперь — знаем!
33
Душа летела к родной Берендее стремительной птицей, а корабль едва полз по волнам. И это при попутном ветре! А если бы тот дул в лоб? Ну как тут не пожалеть о ветродуе! Страшно, муторно, некомфортно, но хотя бы быстро!
Здесь не было не страшно, не быстро, а вот муторно и некомфортно было. Корабль ритмично раскачивался, навевая морскую болезнь, а что до комфорта... Стыдно признаться, но никаких туалетов, или, по-морскому, гальюнов, в романтичные Средние века не было. Приспичило — есть доска с дыркой, садись на нее, словно на качели, цепляйся руками за веревки и делай свое дело, болтаясь за бортом. Неэстетично, но романтично.
Да и вообще, может ли существовать романтика в комфорте и уюте? Разве что книжная. В литературе, как и в кино, издавна принято обходить многие неудобные темы молчанием. Иначе кто бы верил воспеванию прошедших эпох, скучал по ним, думал о миновавшем Золотом веке человечества? И чем бы тогда занимались многочисленные авторы, не умеющие ничего другого, как лишь чертить карты воображаемых миров?
Впрочем, это так, нелирическое отступление. Принижать рыцарский дух мелкими житейскими неудобствами не дозволено никому. Ну не мылись славные воители ни разу в жизни, так ведь и избранницы их поступали точно так же. Подумаешь! Меньше сантиметра — не грязь, больше — само отваливается, а к любому запаху можно притерпеться.
Гораздо больше Антошку занимали мысли о будущем. Он тщательно обдумывал, что именно и как сделает Чизбуреку, и был увлечен своими планами настолько, что не сразу и заметил, как из-за одинокого острова выполз корабль и двинулся им наперерез.
— Пираты! — Кто не увидит, тот услышит. Кричали-то так, что и глухой от рождения поймет: пришла беда!
Перепуганные матросы позабыли про парус и налегли на весла, а их шкипер, рыжебородый и безусый, как все шкипера, вопросительно взглянул на Антошку. Не взыграет ли в пассажире геройский дух?
Геройский дух не взыграл. Антошка очень спешил, а тут опять непредвиденная задержка! Это же полный беспредел!
— Наколдуй что-нибудь. Времени же совсем нет, — повернулся Иванов к Сковороду.
В отличие от героя, маг особенно не спешил. Манускрипты-то накрылись, сгорели синим пламенем, за них еще и ответ придется держать! А кому такое приятно?
Но и забавляться с пиратами в ближнем бою Сковороду не хотелось. Махать мечом он не любил, тяжело и хлопотно, поэтому на предложение Антошки согласился.
Он долго и тщательно махал над водою руками, кричал заклинания, состоящие то из одних гласных, то из одних согласных (наверное, чтобы их не запомнили простые смертные), короче, кого-то явно призывал, но не на головы преследователей, не к небесам же обращался, а на их... Ну скажем, пятки.
И призвал.
Остальные взглянули с любопытством на дело рук и языка его.
Дело, скажем так, вышло неприглядное.
— Что это? — побелевшими губами прошептал Антошка.
Спросили бы и остальные, да только ужас сковал слова еще в глотках.
— Великий Кракен, Ужасный и Неуязвимый, — самодовольно пояснил Сковород.
Великим кракен действительно был. Хотя бы по размерам. Да и впечатление производил ужасное до полного паралича.
Глаза кракена, величиною с замковые ворота, холодно посмотрели сначала на один корабль, потом — на другой. Он явно решал, с кого начать обед, а вот различий между хорошими и плохими делать не собирался.
Шкипер приоткрыл рот, но давать команду не потребовалось. Матросы очнулись, схватились за весла и...
