Ариадна Краснопёрова - Синяя бабочка плетельщика судеб
— Спасением?
— Это только в юности кажется, что жить вечно — круто. На самом деле, от этого устаёшь, всё наскучивает… Даже в самых новых событиях и неожиданных поворотах со временем учишься видеть систему, которая сводит на нет весь восторг неожиданности.
— Ладно. Допустим. У тебя всё может быть. Смерть на ужин заглянул, с кем не бывает?.. А чего он на меня-то пялился?
— И тут мы подходим к главному вопросу, — Хар откинулся на спинку кресла и положил руку мне на грудь. — Он пришёл, чтобы посмотреть на тебя; сильфы пришли, чтобы ты посмотрел на них…
— Глубокомысленно, — оценил я. — А конкретнее?
— Корин — твой отец.
— Чего-чего? Это у тебя глюки на старости лет, или это здесь такое странное эхо?..
— Морин.
— Ладно-ладно… С чего тебе пришёл в голову такой бред?
— Так уж вышло, что у меня бывают м-м-м… озарения. Я знаю, что правда, а что — нет. А также чувствую ложь.
— А разве это не одно и то же?..
— Нет. Когда ты сказал, что я убил твоего отца, это не было ложью с твоей стороны. Но и не было правдой.
— Я… — Он остановил все слова, прижав указательный палец к моим губам.
— Просто послушай, ладно? Наткнувшись на такой забавный парадокс, я начал расследование. Да, я действительно убил Сильвестра Ёль'Ншели. Причины я тебе уже как-то объяснял, и ты с ними смирился… Однако, я чувствовал, что твой отец жив. И я начал выяснять, кто же это…
— Вот только не надо намёков на неверность моей матери!
— В случае с сильфами о никакой неверности не может быть и речи. Они могут принимать любой облик.
— Ты хочешь сказать, что он обманом проник к ней в постель?..
— Да.
— И что я наполовину сильф?! Бред какой-то!
Вскочив, я начал бегать по комнате. С одной стороны, Гуахаро меня никогда не обманывал, да и не нужно такому могущественному человеку, к которому на чай заглядывает сама Смерть, никому врать. С другой стороны… Ну бред же! Бред!
— Конечно бред, — согласился император, слегка расстроенный исчезновением подушечки с подогревом. — Сильфом невозможно быть наполовину. Их дитя от других рас либо погибает сразу после рождения, либо вырастает и становится настоящим сильфом.
Я остановился, глядя на него столь скептически, что даже каменная стена застеснялась бы. А он ничего, только головой покачал:
— Ты сильф, Морин.
— Бред! У меня даже магических способностей нет!
— Для сильфа творить магию так же естественно, как дышать. Вам не нужны заклинания или какое-то специальное обучение, чтобы пользоваться ей. Подумай сам, ты гораздо сильнее, ловчее и удачливее обычных людей. Тем навыкам боя, которые дал тебя воин запада, человек учился бы десятилетиями. Из половины авантюр, в которые ты попадал, человека бы вынесли вперёд ногами. Да что там! Ты даже от инквизиции живым ушёл! Ладно, отпустить полутруп, чтоб он помер сам — это вполне в их духе, но, только подумай, какова вероятность, что тебе по пути встретится ученица лекаря, которая пожелает тебя вылечить?
— Я не…
— Как ты думаешь, почему во всех легендах сильфы принимали какой угодно облик, кроме мага? Потому что люди не чувствуют и не могут почувствовать ту силу, что живёт в них. То, что ощущают колдуны во время диагностики — это количество свободной, неподконтрольной силы, которую человеческие маги могут использовать. У изменчивых такого нет, вся ваша энергия изначально послушна.
— Да что ты такое городишь! Я человек, обычный человек. Я не чувствую в себе ровным счётом ничего особенного!
— Разумеется, потому что тебе не с чем сравнивать! Как ты можешь чувствовать в себе что-то особенное, если никогда не был в человеческой шкурке, если ты никогда не знал, что такое нормальность?
— Хар, извини конечно, — покачал я головой, направляясь к двери. — Я тебя уважаю и всё такое, но сейчас ты городишь какую-то ахинею. Думаю, мне лучше зайти позже.
— Ты не умеешь читать! — почти крикнул он мне в спину. — Ты отнюдь не глуп, воспринимаешь информацию на слух и даже обладаешь некими научными познаниями, но ты не можешь читать человеческие книги, твоё сознание не запоминает буквенные символы. Такая же проблема у всех сильфов, поэтому они используют иную систему письма. Тут есть их букварь, хочешь посмотреть?
Я замер, так и не переступив порог. С одной стороны, это была полнейшая глупость, что я не человек и мой отец не мой отец. С другой — какая-то часть меня шептала, что это возможно, ну, а вдруг?..
— Ладно, — мотнул головой я, резко разворачиваясь. — Только чтобы доказать тебе, что ты ошибаешься.
— Ага, хорошо, — с видимым облегчением проговорил Гуахаро. — Вот, смотри: цвет справа обозначает звук, с которого начинается объект, изображённый слева. То же самое, как у людей, только вместо формы — цвет.
Подойдя к столу я рассеяно пролистал несколько страниц. Для обозначения звуков сильфы использовали градацию синего цвета, от насыщенного ультрамаринового до нежно-лазоревого. Всего тридцать четыре оттенка ничего сложного…
— И? — спросил я, пролистав букварь до конца.
— Прочитай этот текст, — Гуахаро подсунул мне листочек, заполненный синими квадратиками.
— Эм… — нахмурился я, вглядываясь в листочек. — «С-сим ак… том за-ве-ря…» Что там дальше? Ах да: «ю! до-го-вор… о…»
— Достаточно, — оборвал меня Хар. — Вот видишь?
— Да ладно, ерунда, так каждый сможет…
— Ве-э-эс!
— Да, мастер? — в дверь просунулась голова одного из воинов тьмы.
— Прочитай, что здесь написано, — приказал Хар, протягивая документ ему.
— Эм… Но это же просто синий листик? — осторожно произнёс Вик.
— Точно синий? — настаивал император.
— Синий, однотонный, — кивнул воин.
— Хорошо, иди, — отпустил его Гуахаро, а потом развернулся ко мне. — Видишь?
— Вы просто сговорились! — упрямо отрицал я, хотя в груди похолодело. — Не знаю, что ты замышляешь, впаривая мне такую грубую ложь, но я отсюда ухожу.
— Морин, стой! — крикнул мне вслед император, но я его не слушал, уходя быстрым шагом, почти выбегая наружу.
Я ему… Я ему доверял, а он… А он посмел мне заявить такое!
Ноги сами несли меня к выходу, местные обитатели только испуганно отшатывались, убираясь с моего пути. Видок, наверное, у меня был зверский, но мне было плевать. Хотелось убежать отсюда подальше и как можно скорее.
— Невежда, смотри куда прёшь! — с кое-кем я всё-таки столкнулся, и, словно по закону подлости, этим кем-то оказался тот самый Корин.
Обернувшись, я смерил его бешеным, почти не видящим взглядом.
— Эй, чувак, ты, что, призрака увидел? — заметил моё состояние он. — Странно, под таким углом мне твоё лицо кажется смутно знакомым… Ты прошлой зимой не гостил, случайно, в Столице?..
