Дмитрий Башунов - Ангелы над Москвой
— Понятно, все мы так… А ноги твои воображаемые — где?
— Ноги я, Ксаверий, как будто бы подтягиваю к себе, только это как-то бесконечно… головой устремляюсь, а ноги подтягиваю. Все время. И такое странное у меня ощущение, будто вода по ногам струится. А что, у тебя по-другому?
— Точно так же. У всех душ передвижение получается одинаково хорошо, причем совершенно неосознанно. Я бы сказал — инстинктивно.
— И что из того?
— А то, Эулий, что наше передвижение в пространстве — суть есть наше управление пространством. Когда мы устремляемся вперед, мы, по сути дела, растягиваемся в пространстве.
— Или, если рассуждать методом от противного, мы остаемся на месте, но сминаем пространство в промежутке от нашей воображаемой головы до наших воображаемых ног… Так? — догадался Эулий.
— Именно, друг мой, именно. Потому-то скорости нашего передвижения много выше скорости света — граничной для распространения любой разновидности электромагнитной энергии. Потому-то и инерцией мы не обладаем.
— Но ведь мы же не осознаем, каков механизм взаимодействия души и пространства?
— Что не мешает нам вполне успешно передвигаться… В общем, давай пробовать!
Человеческие души примолкли, сосредоточившись на гигантской чаше. Внешне не изменилось ничего. Зеркало, в непосредственной близости от которого они находились, только дернулось — и то не целиком, а так, будто по нему пробежали волны. Даже не пробежали, а лишь возникли, обозначились сразу по всей площади и толще, и моментально исчезли.
— Получилось ли? — спросил Эулий.
— Надо проверить, — ответил Ксаверий, — но как?
— А давай толкнем его к Земле! Попробуем толкнуть… Представим, что устремляемся вперед, только вместо воображаемой головы — у нас реальный край реального зеркала.
И снова ничего не изменилось внешне. Хотя нет: мало-помалу край огромной, по-прежнему сверкающей чаши, стал передвигаться в сторону голубого марева атмосферы.
— Как думаешь, Эулий, долго ли ему так ползти?..
— Парусность огромная. А мы, как ни крути, в верхних слоях атмосферы… Оно наверняка уже тормозится. Давай еще подтолкнем!
И они вновь приблизились к краю зеркала, и вновь приложили к нему свои неловкие и неодновременные усилия. Однако дело пошло на лад. Километрового диаметра чаша, блистая отполированным нутром, загудела и завибрировала, встречая первые воздушные уплотнения. Земное притяжение неумолимо тянуло ее вниз. Все более слаженно, и потому все более действенно, толкали этот циклопический обломок две человеческие души.
— Души мои! Что это вы здесь затеяли? — голос, раздавшийся в пустоте, удивил и Ксаверия, и Эулия.
— Вижу, вы тут камушки в воду швыряете? То есть пытаетесь фотонное зеркало от амдиэльского звездолета утопить в океане. А зачем?
— Великий Ксор? — трепетно спросил Ксаверий.
— Просто Ксор, — прозвучало ему в ответ. — Так как? Желаете, чтоб булькнуло как следует?
— Мы, Ксор, пытались распрямить пространство… — начал было Ксаверий, но Ксор прервал его:
— Этого и следовало ожидать. Поздравляю! У вас, как я вижу, все получилось!
— А что теперь будет с зеркалом? — поинтересовался Эулий.
— А-а, Эулий, человек Хамдиэля… Что? Нагреется, рассыплется на кусочки, самые крупные из которых долетят до земли. Точнее, до воды. Пошипят, как будут тонуть. И все!
— Так значит, неуязвимость фотонного зеркала исчезает, если расправить пространство?
— А что вас смущает, Эулий? Вы, насколько я помню, отстояли эту идею несколько лет назад, еще на Эльмаде. Но вы, похоже, что-то задумали?
— Видите ли, уважаемый Ксор… — начал говорить Ксаверий, но ангел прервал его:
— Пусть скажет Эулий. Хамдиэль! Лети послушай, тебе будет интересно.
— Я уже тут, — отозвался другой голос. — Говорите, Эулий. Или, быть может, опустимся на поверхность планеты?
— Мое тело в каюте крейсера, уважаемый Хамдиэль…
— И вам «нечего надеть». Понятно. Это не проблема. И ради всего святого, Эулий, говорите просто, без всех этих вежливостных околичностей.
В следующее мгновение все четверо оказались на земле, под ивами у маленького прудика, на берегу которого одиноко сидел Ондатр.
— Присядем, — предложил Хамдиэль, и они уселись за столик.
— Итак? — произнес Ксор, потирая руки.
— Мы с Ксаверием только что нашли способ распрямления пространства, — начал говорить Эулий, несколько обалдевший от молниеносности пережитых превращений.
— Спелись, мой с твоим-то! — громким шепотом сообщил новость Ксор, заговорщически подмигивая Хамдиэлю, и толкая его локтем под ребра.
— Ну-ну, — Хамдиэль отмахнулся от Ксора, — и что из того? Каковы ваши планы?
— Планы таковы, — продолжил Эулий, — мы сейчас возвращаемся в космос, где расправляем пространство в каждом корабле, принадлежащем Амдиэлю. Не трогаем лишь те, которые наполнены женщинами и детьми Эльмада.
— Корабли с народом Эльмада, — заговорил Ксаверий, — будут направлены в наш мир. Мы приготовим подходящую планету для строительства Нового Эльмада.
— Круто! — восхитился Ксор, обращаясь к Хамдиэлю. — И главное, помешать этим добрым людям никто не сможет. Ты не находишь, что партия сыграна? Мат!
— Пока только шах, — отозвался Хамдиэль.
Главное оружие
Разум маршала кипел от возмущения. Он никогда не верил миэлянам — и совершенно правильно делал. И то, что он отправил почти всех уцелевших в войне жителей Миэля на «солнечные курорты» — как едко шутили спецы из отдела пропаганды — это тоже совершенно правильно.
Не особенно доверял маршал и диэльцам, зная, что все они… чужаки неблагодарные, да плюс к тому еще и каннибалы.
Но Эльмад! Ведь все преференции — Эльмаду! Все почести — эльмадцам! Они — изобретатели космических кораблей и оружия. Они — элита космофлота. Они же, правда, и подопытные кролики на полигоне по имени «планета Земля», но ведь сами напросились! И вот: на тебе! Все, кто мог бежать с Земли — улетели в космос, у каждого нашлась уважительная причина. А все, кто были в космосе — погрузились на несколько кораблей и убыли в сторону какой-то периферической галактики, к которой им лететь-то не один год.
Главное, сам ведь хотел этого, улыбнулся маршал своим мыслям. Но одно дело, когда ты решаешь, что кому делать. И совсем другое, когда подчиненные принимают решения самостоятельно. Пусть даже и вполне полезные…
И все-таки эльмадцев понять трудно. Сбежать — сбежали. Но куда? Зачем? И главное — какой смысл так поступать, если известно, что в руках Амдиэля остается несколько десятков единиц техники куда более высокого класса, чем транспортные корабли эльмадцев? Конечно, сейчас ни о какой погоне говорить не приходится, но через несколько недель, когда на Земле кончатся, наконец, эти чертовы животные, и некому будет подстраивать ловушки его солдатам, устраивать подкопы в лагеря, плеваться ядом с деревьев — ведь тогда-то? Неужели эльмадские беглецы не понимают, что тогда от погони им не уйти!
