Андрей Завадский - Вечная Вдова
Покои хозяина замка располагались на самом верху, на последнем ярусе донжона, и там же обитали его дети, жена, самые приближенные слуги. Ниже находились казармы личной дружины, самых преданных и надежных воинов, арсеналы, несколько кладовых, заполненных самыми необходимыми припасами, а также комнаты прочей прислуги. Здесь же нашлось место и для нескольких мастерских, где можно было починить поврежденное в схватках оружие и доспехи. Ратхар, конечно, не мог этого видеть, но слышал в селе от стариков, что под донжоном вырыт обширный подвал, в ледяном сумраке которого хранятся припасы на несколько недель осады. Кое-кто рассказывал, что прямо в том подвале находится колодец, прорытый вглубь холма на сони ярдов и способный снабжать гарнизон в полсотни бойцов чистейшей водой много дней подряд.
Молчаливый слуга вел Ратхара, изо всех сил пытавшегося выглядеть безучастным к окружающему, по узкой винтовой лестнице на самый верх. Навстречу им изредка попадались другие слуги, торопливо шагавшие куда-то вниз, раз юношу обогнал воин в кольчуге и запыленном плаще, увидев которого, Арно почтительно посторонился. Наконец восхождение закончилось, и Ратхар остановился возле затворенных дверей, по обе стороны которых стояли вооруженные воины, впившиеся в юношу цепкими взглядами.
- Господин Ярис примет тебя и выслушает твою просьбу, - обернувшись к Ратхару, сварливо произнес Арно. - У него немало иных забот сейчас, и все же он делает тебе такое одолжение. Поэтому, юноша, будь предельно краток, не смей спорить, не смей дерзить, когда будешь беседовать с господином. Прояви почтение, и, что бы не решил милорд, покорно прими его волю, если не желаешь, чтобы тебя до полусмерти пороли во дворе плетьми. Наш господин не любит терять свое драгоценное время понапрасну, и ты должен благодарить его за то, что он вообще снизошел до встречи с тобой, - наставительно произнес слуга.
- Я все понял, - кивнул Ратхар. - И если наш новый господин столь дорожит своим временем, не лучше ли нам войти.
И они вошли. Стражники распахнули двери, пропуская юношу в озаренный тускло горевшими многочисленными свечами зал. Слуга Арно остался где-то позади, и Ратхар даже ощутил робость, оказавшись один перед лицом незнакомого ему рыцаря. Но затем он вспомнил, ради чего столь поспешно явился в замок, и неуверенность исчезла, изгнанная суровой решительностью. Ратхар сделал шаг вперед, туда, где в полумраке угадывалось очертание чего-то вроде трона, на котором и восседал человек, видимо, отныне ставший владетелем всех окрестных земель.
Рыцарь Ярис, нетерпеливо барабаня длинными ухоженными пальцами по подлокотникам кресла, которое вполне можно было назвать троном, если бы трон полагался простым дворянам, взглянул на того, кто посмел нарушить его одиночество. Возможно, взгляд этот был неприлично долгим и пристальным, но для тех, в чьих жилах течет благородная кровь, существует не так уж много правил приличия, и все они не распространяются на обычных крестьян.
- Подойди ближе, юноша, - сквозь зубы процедил Ярис. - Назовись, и поведай мне, с какой бедой ты явился в мой замок.
Ярис видел перед собой молодого, довольно рослого, поджарого, словно породистая гончая, парня, весьма широкого в плечах. Правильные черты лица его даже позволили заподозрить, что это не просто крестьянин, а чей-нибудь бастард, вполне возможно, не подозревающий об истинном своем происхождении. В прочем, благородному рыцарю было чем заняться помимо копания в родословной всякой черни.
Этот юноша ничем не отличался от большинства своих сверстников, точнее, почти ничем. Его волосы, спадавшие на плечи, были седы, точно перед рыцарем стоял древний старец. Точнее, даже не так, ибо волосы этого юноши были белыми, точно снег. Лишь несколько темных прядей нарушали эту белизну. И еще глаза. Такими глазами мог смотреть на мир человек, видевший множество смертей, полной грудью вдыхавший запах свежей крови. Это был хищник, уже усевший ощутить азарт боя, охоты, но еще не заматеревший. Ярис умел различать таких людей, ведь у большинства воинов из его дружины были точно такие же глаза, точно такие же взгляды настороженных, каждый миг готовых к бою зверей.
- Я - Ратхар, сын Хофера из Селькхира, господин, - прилагая все усилия, чтобы голос его звучал как можно более почтительно, произнес юноша, стараясь не смотреть на восседавшего в десяти шагах от него человека. - И я пришел к тебе, дабы просить восстановить справедливость и покарать убийц, милорд.
Хоть Ратхар и смотрел по большей части себе под ноги, не осмеливаясь оскорблять благородного сеньора своим простецким взглядом, он все же разглядел того, чье знамя отныне реяло над башнями замка рода Магнусов. Не знаю юноша, что перед ним был близкий родственники того рыцаря, что так отважно бился на берегах Эглиса, своей отвагой сумев спасти жизнь простого солдата, он бы никогда не догадался об этом родстве.
Ярис был немолод, узкоплеч, и наверняка не велик ростом. Весь облик его, и особенно лицо, напоминали хищную птицу, кружившую над добычей. Крючковатый нос сделал бы честь любому ястребу или орлу, а редкая бородка не могла скрыть заостренного подбородка. Во взгляде рыцаря, случайно пойманном юношей, тот разглядел некоторое раздражение, но больше все-таки было в нем безразличия.
- Что ж, расскажи, каких таких убийц я должен покарать, - скучающим тоном молвил Ярис.
Зал, в котором Ярис принял смиренного просителя, каковым пытался казаться Ратхар, мог бы называться тронным. Здесь царил такой же сумрак, что и везде, поскольку даже эта просторная комната, служившая, видимо, и для аудиенций, и для торжественных пиров, прежде всего, являлась одним из многочисленных рубежей обороны замка - точно такие же узкие щели бойниц, через которые можно было простреливать половину внутреннего двора, и такие же толстые стены.
Но все же это просторное помещение предназначалось для торжественных моментов, внушая гостям замка уважение и трепет перед его хозяином. А потому эти самые стены украшали мозаичные панно, изображавшие нечто героическое, с рыцарями и драконами, а с потолка свисали флаги, украшенные незнакомыми гербами, возможно, принадлежавшими предкам Магнусов, а, возможно, побежденным ими врагам. Все до последнего камешка в этом зале говорило о величии этого древнего рода, что пресекся столь неожиданно и трагично.
Пол, в отличие от иных комнат, которых в цитадели было великое множество, оказался выложен мрамором, а вдоль стен кто-то ровно, точно по линейке, расставил многочисленные шандалы, в которых мерцали десятки свечей. Обстановка была довольно величественной и при этом весьма мрачной, и на фоне древних гербов тщедушный человечек, ныне ставший хозяином не только замка, но и всех земель вокруг едва ли не на два дня пути, несколько терялся.
