Дэвид Фарланд - Рожденная чародейкой
– Этого никто не знает. Говорят, что некоторые возрождаются в преисподней или в других мирах, являющихся такими же тенями нашего мира, как наш мир является тенью мира единого. Но не все духи уходят туда – часть остается с нами, как призраки.
– Я, наверно, хотела бы стать призраком, – сказала Аверан. – Мне нравится в этом мире.
– Хм, – сказал Биннесман. – Ты хочешь обмануть смерть?
– Конечно, – ответила Аверан.
Чародей улыбнулся.
– Обмануть ее нельзя, но можно свыкнуться с мыслью о смерти и встретить ее спокойно. Некоторые даже принимают ее, как друга.
– Они просто подавляют свой страх, – возразила Аверан. – Это может всякий. А я хочу обмануть смерть.
– Что ж, – сказал Биннесман. – Значит, ты хочешь знать, как вернуться обратно в виде призрака. Я не уверен, что ответ мне известен. Мне кажется, мертвые могут слышать наши мысли. И, думая о них, желая их увидеть, мы их как бы вызываем. А может, думая о них, мы помогаем им обрести форму. Не знаю…
Он помолчал немного, потом добавил:
– Я замечал, что большинство призраков было при жизни людьми с сильной волей. И почти все они стремились творить добро, больше строили в этом мире, чем разрушали.
– Но не все?
– Не все, – сказал Биннесман. – Некоторые, имея сильную волю, обладали при этом черным сердцем.
– Что еще нужно, чтобы стать призраком? – спросила Аверан.
– Кто знает? – отвечал Биннесман. – Видишь, сколько звезд в небе? Миллионы, и каждая из них – мир, подобный нашему. Или не совсем подобный, а только отчасти.
– Я слышала об этом, – сказала Аверан. – Мастер Бранд пел иногда… «Сагу о Сотворении».
– Правда? – спросил Биннесман. – Он был, видимо, мудрым человеком. В наши дни ее знают немногие.
– Он знал только часть ее, – сказала Аверан.
– Тогда я расскажу, что знаю я. Когда-то существовали только один мир и одна звезда, и под нею росло Единое Истинное Древо.
И связывала их одна Руна. Но врагу не нравилось это, он стремился захватить власть над сущим. Он разбил руну на мелкие части. Как осколки стекла, разлетелись они по всей вселенной.
И сейчас существует биллион миров, а то и больше, каждый из которых вращается вокруг нашего солнца. Каждый – отколовшаяся частичка Единого Истинного Мира и несет в себе часть великой истины.
– И в тех мирах есть люди, похожие на нас? — спросила Аверан.
– Не совсем похожие. Мы все – искаженные отражения чего-то большего, чем мы были когда-то. На взгляд жителей иных миров мы, возможно, и вовсе не люди, как и они – на наш взгляд. Но мы одинаковы если не по внешнему виду, то по сути. Мы все жаждем вернуть Единый Истинный Мир. Некоторые считают, что духи наши, или призраки, – это частицы нашего подлинного «я», жаждущие вернуться домой.
Аверан знала, что чародеи могут проникать в преисподнюю. Нижний мир порой называли Единым Истинным Миром, и оттуда пламяплеты Радж Ахтена вызвали Темного Победителя. Ей не раз приходилось слышать и о других обитателях этого таинственного государства.
Биннесман наморщил лоб.
– Аверан, – сказал он. Голос его вдруг зазвучал тверже. – Аверан, Земля… ей нужно, чтобы мы сейчас были очень сильными. Будущее надвигается на нас, как ураган.
Я создал вильде, чтобы она сражалась за Землю, но обучить ее и закончить у меня нет времени. И не будет. Я пока не могу ее отпустить, и мы возьмем ее с собой. Она нам понадобится наверняка.
– О чем это вы? – спросила Аверан. Она испугалась, что он прямо сейчас собирается идти с нею в Подземный Мир, через какую-нибудь пещеру поблизости.
Под ногами у них вдруг содрогнулась и зарокотала земля. Из леса донеслось шипение, и Аверан представилось на мгновение, что наружу сейчас вырвется, как в Каррисе, мировой червь.
Но это был просто подземный толчок.
Она посмотрела на Биннесмана. Чародей встал и показал на небо. Там быстро промелькнули одна за другой восемь падающих звезд.
– Что-то не так? – спросила Аверан. – Что случилось?
Тогда он указал в сторону Манганской скалы. Аверан взглянула туда и удивилась.
Вокруг скалы разгорелось вдруг множество костров, не на расстоянии друг от друга, как раньше, а одним широким полумесяцем.
Воины Габорна подожгли сухую траву на равнине!
– Пойдем, – сказал Биннесман. – Больше отдыхать нам не придется. А придется сражаться.
На глазах у Аверан, пока они с Биннесманом мчались галопом с холмов, пламя, распространяясь по равнине, вздымалось все выше к небесам.
Всадники Габорна разбросали горящие сучья с наветренной стороны от Манганской скалы.
Пожар с каждым мгновением набирал силу. Огонь ревел, языки его достигали уже ста ярдов в высоту. Клубы дыма светились красно-оранжевым, и в отсветах пожара девочка видела, как метались, размахивая щупальцами, опустошители на скале.
«Что он делает?» – подумала Аверан. На скалу огонь подняться не мог. Склоны ее были слишком круты и высоки. И слишком мало росло на них травы и виноградных лоз, которые могли бы помочь пламени.
Правда, опустошители сами поспособствовали своей погибели. Они повырывали росшие на скале вековые дубы и сбросили их с вершины. Теперь стволы этих деревьев уже начали тлеть, окутывая скалу клубами дыма.
Габорн решил, что ли, задушить чудовищ?
Сама эта мысль пугала девочку.
Она уже воспринимала запахи, как опустошители, была знакома с их тайными страхами, среди которых запах дыма занимал одно из первых мест.
А уж как ее пугал Огонь! Ведь это был враг Земли, вечный противник.
– Вы чувствуете? – крикнула она Биннесману.
– Что?
– Огонь… он знает о нас. И злится, что Габорн обращает его силу против него же самого.
– Не бойся, – сказал чародей. – Огонь пожирает. Его голод превосходит его разум. Он разрушает и разоряет все, до чего может дотянуться. Ему безразличны живые существа, будь то люди или опустошители. Но в этом же кроется и его слабость. Помни об этом. Огонь будет пожирать все вокруг себя, пока не выгорит сам.
Девочка никогда еще не воспринимала Огонь как Силу, во всяком случае, не столь остро, как сейчас. Новые способности предупреждали ее, что опасность близка.
– Что он делает? – крикнула Аверан.
Им с чародеем оставалось проскакать еще две мили, но девочка уже видела в кругу огня рыцарей, скакавших с копьями наготове. На доспехах их играли отблески пламени.
Из огненной стены выбежала вдруг колдунья, сжимая в лапе посох. Руны на ее шкуре так и сверкали, вокруг туловища вился дым, летел вслед за нею.
Вся в дыму и пламени, она вскинула посох, и тут с трех сторон на нее ринулись конные рыцари.
