Майкл Муркок - Серебряная рука
Серебристый клинок со свистом рассек воздух и вонзился волшебнику в спину.
Тот сделал еще несколько шагов, зашатался и, наконец; рухнул.
— Карах! Карах! Отомсти за меня! Отомсти за меня, сын мой!
Карах повернулся и стал искать взглядом волшебника; меч едва не выпал из его руки. Наконец, он увидел Калатина, который пытался ползти к берегу, где его ждала лодка, столь победно покинутая им недавно. Лицо его исказилось страданием.
— Карах! Отомсти за меня!
Ошеломленный Карах побрел по кровавому следу своего хозяина. Он остановился над его телом. Тонкие, расшитые оккультными символами одеяния были перепачканы кровью. Коруму казалось, что он видит живую картину, пришедшую из прошлого или будущего, в которой он сам был главным исполнителем; происходившее представлялось ему сном, — боясь шелохнуться, Принц наблюдал за тем, как Карах, склонившись над своим хозяином, удивленно рассматривает его корчащееся тело. Он коснулся меча, торчавшего из спины Калатина, но тут же отдернул руку, словцо меч был раскален. Он был явно растерян. Калатин что-то говорил Караху; тот, склонив голову набок, внимательно слушал его.
Трясущимися руками Калатин нащупал скалу. Опершись на нее, волшебник на мгновение приподнял свое тело и вновь свалился наземь. Карах вложил в ножны собственный меч и взял хозяина на руки.
Послышался голос Сэктрика, что так и стоял на вершине холма:
— Гоффанон, я твой хозяин. Я приказываю тебе убить двойника.
Голос Гоффанона теперь звучал иначе. Казалось, к кузнецу вернулась былая уверенность.
— Еще не время убивать Караха. К тому же, убить его должен не я.
— Гоффанон! Я приказываю тебе сделать это! — закричал Сэктрик, подняв над головой мешочек со слюной сидхи.
Гоффанон улыбнулся и принялся рассматривать свое раненое плечо.
— Ты не можешь командовать Гоффаноном. — Голос Сэктрика исполнился горечи.
— Так значит смертный волшебник обманул меня! Насколько же был помрачен мой разум, когда я поверил ему!
Лже-Корум вышел на берег, однако к лодке он подходить не стал — держа на руках тело своего хозяина, он вошел в море и направился к кораблю. Алая мантия плыла по воде кровавым пятном.
— Волшебник вовсе не хотел обманывать тебя, — сказал Гоффанон. — Ты должен знать всю правду, Сэктрик. Ни ты, ни он уже не могли управлять мною. Я прикидывался послушным и подчинялся ему только потому, что хотел увидеть своих друзей, хотел помочь им…
— Ни они, — закричал Сэктрик, — ни ты долго не протянете. Ты бы только знал, Гоффанон, как я ненавижу тебя!
— Я пришел сюда по собственной воле, — спокойно продолжал кузнец, — ибо хочу заключить с тобою ту же сделку, что и Калатин-.
— Стало быть, ты знаешь, где хранится украденная тобою вещь? — с надеждой в голосе спросил Сэктрик.
— Конечно, знаю. Что-что, а это уж я не забуду.
— Ты откроешь мне свою тайну?
— Если ты примешь мои условия.
— Я могу принять их только в том случае, если они разумны.
— Ты получишь все то, что ты надеялся получить от Калатина, причем, выглядеть это будет куда достойнее… — сказал Гоффанон. Было видно, что рана причиняет ему боль, однако держался он спокойно.
— Достойнее? Это мабденское понятие… — заговорил Сэктрик.
Повернувшись лицом к Коруму, Гоффанон сказал:
— Вадаг, теперь тебе придется попотеть, чтобы исправить собственные ошибки. Сбегай-ка для начала за своим мечом.
Не отрывая глаз от своего двойника, Корум стал медленно спускаться с холма. Над поверхностью воды оставались только плечи и голова Караха. Карах неожиданно обернулся. Корум вздрогнул, встретившись с ним взглядом. Лицо двойника исказилось, и он издал такой ужасный вопль, что Корум замер, Принц остановился у камня, рядом с которым лежал его меч.
Карах отвернулся и пошел прочь от берега, все глубже и глубже уходя под воду. Сначала скрылась его голова, а через пару секунд исчезла и алая мантия.
Корум поднял меч, подаренный ему Гоффаноном. На серебристом клинке виднелись капли крови его заклятого врага. Как приятно было ему сжимать рукоять этого меча, как странно было слышать ему его имя. В том, что имя найдено им верно, Корум не сомневался. Гоффанон был прав — пришло время, и меч сам подсказал ему свое имя.
С мечом в руках он взошел на вершину холма, встал у огромной сосны и, подняв клинок высоко над головой, тихо сказал:
— Гоффанон, теперь у этого меча есть имя.
— Я это уже понял, — грустно отозвался карлик.
— Я назвал этот меч Предателем, — сказал Корум, — ибо первая пущенная им кровь принадлежала тому, кто ковал его, вторая же тому, кто считал себя властелином первого. Мой меч зовется Предателем.
Меч засверкал еще ярче, и Корум почувствовал, как по нему заструились потоки силы. Не держал ли он уже в руках подобный меч? Не знакомо ли было ему это странное ощущение? Корум посмотрел на Гоффанона и увидел, что тот согласно кивает ему головой — кузнец явно был доволен.
— Предатель, — повторил Гоффанон и прикрыл своей широкой ладонью кровоточащую рану.
Заговорил Ильбрик. Слова, сказанные им, звучали достаточно неожиданно;
— Теперь, когда твой меч поименован, тебе понадобится хороший конь. Без коня рыцарю не обойтись.
— Как сказать, — ответил Корум и Вернул меч в ножны.
Сэктрик сгорал от нетерпения:
— Гоффанон, что за сделку ты предлагаешь малибанам?
Гоффанон не отрывал глаз от Корума.
— Подходящее имя, — сказал он. — Но не светлая сила стоит за ним, а темная.
— Что я могу поделать, — ответил Корум. Гоффанон пожал плечами и перевел взгляд на Сэктрика.
— Я могу исполнить все ваши желания, вы же должны помочь нам в нашей войне с Фой Мьёр. Если мы одержим победу, если Великий Друид Эмергин останется жив, и, если мы сможем вернуть мабденам сокровища, хранящиеся в Кэр-Ллюде, то вы сможете покинуть этот мир и поселиться в другом, подходящем для вас мире.
Сэктрик кивнул своей ссохшейся головой.
— Такая сделка устроила бы нас.
— Тогда, — сказал Гоффанон, — мы должны поспешить с выполнением первой части нашего договора. Времени осталось мало — мабдены в осаде.
— Калатин сказал правду? — спросил Корум.
— Да, большая часть мабденской армии погибла. Ильбрик сказал:
— Гоффанон, мы знаем о том, что пока у волшебника был мешочек с твоей слюной, он мог управлять тобой. Почему же ты не подпал под его власть на этот раз?
Гоффанон улыбнулся.
— В этом мешочке моей слюны нет. — Он уже приготовился рассказать друзьям историю о мешочке, но тут его перебил Сэктрик.
