Роман Выговский - Игра без правил
— Этого не будет, — ответила она, в голосе проступил металл, — проси иное.
— Нет иного. Или так, или вы никогда не найдете сферу, а мой род прервется. Но это уже не имеет значения, правда? — произнес Горгадор властно, вновь расправил плечи.
Знает негодяй, что у нас нет выбора! Леонор сжала зубы с такой силой, что раздался треск, серые глаза вмиг заполнились густой чернотой.
— Хорошо, жрец. Пусть будет так, — кивнул Фарамонд, — я даю тебе слово, возьму твою дочь себе в жены.
— Что! — воскликнула Леонор, — ты с ума сошел?
Голос Фарамонда упал до шепота, он нахмурил брови, что — то буркнул. Леонор покачала головой, посмотрела на него влажными от слез глазами. Она захлопала ресницами быстро — быстро, дерзко вздернула подбородок, но в глазах все равно щипало, горячая волна подкатывала к глазам, вот — вот прорвется, побежит ручейками по щекам.
Леонор молча наклонила голову, закрылась от мира золотистой ширмой длинных красивых волос. Фарамонд видел, как пара крупных капель упали к ногам, на белый мрамор.
— Ты не посмеешь этого сделать, — произнесла она мрачно.
Фарамонд легко подхватил ее за талию, прижал к себе. Хотел бы взять на руки, стройная Леонор всегда была легче перышка, но незачем проклятому жрецу видеть ее слабость. Так и подмывало ухватиться ладонями за его тощую шею, ощутить, как лопаются позвонки под пальцами, хрустят.
Он ласково провел ладонью по ее спине. Тяжело понять женщину, а тем более — могущественную колдунью: что ее так расстроило, неужели глупое требование жреца, или его Фарамонда слова. Что для него та альфарская девчонка? Как только получат камень можно снять головы обоим, и отцу и дочери. Почему тогда Леонор расстроена?
Она тихо всхлипнула и суетливо закрыла красивыми ладонями лицо. Инициация прошла совсем недавно, Леонор чувствовала, что стала ранимой, раньше раскаленным железом из нее слезы не выдавишь, а теперь ревет как дура. И только подумала, как внутри все будто заполнилось горячей сталью, захотелось, стереть в порошок всех кто видел ее слезы. Всех! Хотя нет, Фарамонда не станет, пускай живет, а вот остальных…
— Посылай за дочерью, жрец, — сказала Леонор, в голосе прозвучала сталь. — Я сама обвенчаю их. Клятвой крови.
— На меньшее я бы не согласился, — произнес жрец тихо.
Фарамонд усмехнулся, в глазах блеснуло злое веселье:
— Даже негодяи любят своих детей, да Горгадор?
— Тебе не понять. Твоя жизнь лишь мгновение.
— Вот поэтому мы не прячемся под землей, потому храбры как тысяча львов, потому идем до конца и не оборачиваемся. Именно потому ты отдашь нам око. Потому что твоя жизнь — это тягость, от нее тяжело отказаться. Тебе незачем стараться, и так поживешь тысячу лет, а может и все десять, если при власти, да за толстыми стенами.
Горгадор покачал сокрушенно головой, за долгие годы привык к человеческим мыслям, но все равно слова задевали за живое. Только что он потерял лучших из своих людей, многих знал еще детьми. Ох, с каким удовольствием он бы разворотил кинжалом грудь салранорца, вынул сердце, живое, еще бьющееся, теплое.
— Калиэль вскоре придет, поле того как вас обвенчают — я отдам око.
Жрец подал рукой знак одному из стражников, высокому темноволосому альфарцу в вороненой броне. Нагрудник храмовника напоминает сито, весь в дырах, сильно проломлен, наружу сочится тоненькими струйками кровь, но подбородок гордо выпирает вперед, и шаги твердые, будто не его втоптал в землю боевой конь. На лице постоянно блуждала глуповато — счастливая улыбка, видно гордился тем, что выжил в страшном бою.
— Приведи мою дочь, Харгадур, и поскорей, — произнес верховный уставшим голосом. — Наши гости не умеют ждать.
В глазах храмовника блеснули странные огоньки, он вежливо поклонился и исчез за воротами храма. Фарамонда стали грызть сомнения: а не удумал ли старик, какую пакость. С него станется, терять нечего. Может решил уничтожить сферу?
Внутри дернулось, в животе закололо холодным иголками, он тут же схватился за меч, угрожающе зазвенел металл.
— Если будешь юлить — убью на месте! — рыкнул Фарамонд.
— Он не станет, — ответила Леонор спокойно, кажется уже пришла в себя, выглядит как и прежде уверено, лишь между бровями пролегла глубокая морщина.
Фарамонд однако, оружия не спрятал, так и стоял с мечем, когда ворота распахнулись. В комнату быстро вошел уже знакомый высокий, с темными до плеч волосами раненый храмовник. Достаточно было взглянуть ему в лицо, чтобы сразу понять: девушку он не привел.
Леонор и Фарамонд переглянулись.
— Где Калиэль? — спросил жрец, поднял тонкие седые брови.
Храмовник торопливо огляделся по сторонам, глаза живые, никакой враждебности, что уже подозрительно. Фарамонд обратил внимание на его расслабленные мышцы, руки двигаются слишком уж вяло, мужественный подбородок более не выпирает вперед, а в глазах чрезмерно много мягкости и уступчивости. Храмовник больше напоминал женщину, но не внешне, внутренне.
— Калиэль мертва, — ответила Леонор, подняла взгляд черных как ночь глаз. — Твой рыцарь зарезал ее как свинью. Она долго визжала, пока я перерезала ей глотку. — Ты принес ее голову?
— Да, госпожа, — послушно ответил храмовник, — как вы и велели.
Фарамонда будто окатили из ведра холодной водой, в голове прояснилось: так вот откуда загадочный блеск, вялые движения! Леонор подавила волю стражника арканом, и тот послужил живым орудием мести!
Губы жреца задрожали, ноздри гневно раздулись, красные глаза вспыхнули недобрым пламенем. Рука взметнулась вверх, проворно и резко, кончики пальцев загорелись кроваво — красным огнем колдовства. Леонор не стала ждать, пока жрец метнет заклятие, ударила заготовленным арканом прямо в сердце. Невидимая стрела вылетела из глаз, воздух загудел, в нем запахло грозой. Сгусток темной энергии впился в жреца, но разлетелся брызгами, как лед об стену.
Вокруг Горгадора загорелся огненный ореол, красные вспышки бежали по гладкой поверхности мрамора, под ноги сыпались яркие горячие искорки. Он выставил руку вперед, будто держал в ней незримый меч, шагнул вперед прямо на Леонор.
— Ты заплатишь за ее смерть, — прошипел свирепо жрец.
За его спиной из воздуха возникли два громадных, похожих на драконьи, крыла. Только не кожистые, а из жидкого огня, багровые языки пламени побежали от них во все стороны, очертили круг.
Леонор воззвала к могучей силе старшего аркана, темная злая сила побежала через нее с ревом и клокотанием. Брызги черноты сорвались с кончиков пальцев, следом за ними потянулись длинные хвосты серого дыма. Раскаленные сгустки мрака налетели на жреца, как рой слепней, стали ударять в пламенный кокон, оттуда выстреливали тонкие струи огня, разрывали черноту в клочья, но и защита утончалась, с каждым ударом свечение пламенного круга все слабей.
