Александр Прозоров - Клан
Зазвенел телефон, выдергивая Вячеслава Михайловича из глубокой задумчивости. С минуту третий секретарь тупо смотрел на вертушку с пентаграммой на диске, потом снял трубку:
— Скрябин слушает.
— Секретариат ставки, — кратко представились в трубке. — Иосиф Виссарионович хотел бы сегодня, в двадцать три пятьдесят, заслушать сводку о состоянии тяжелой промышленности и уровне производства. Вы успеете?
— Если Первый в Кремле — то да, если нет — попрошу прислать за мной машину.
— Машину подадут в двадцать три тридцать.
Славутич повесил трубку, продолжая вглядываться в пентаграмму.
Демоны, придя к власти, избрали своим символом символ мрака и холода. Вот уже два десятилетия он пропитывает землю. И если его влияние усилить с помощью обряда посвящения крови, то через пару недель птицы станут мерзнуть на лету, а резина — трескаться от каждого прикосновения. Красная Армия выдержит, для нее ватников, валенок и тулупов на складах сохранилось в достатке, на всю семимиллионную армию, ныне сократившуюся почти вдвое. А вот спасет ли проклятие немцев, одетых в жалкие тряпочки?
Немного повеселев, Вячеслав Михайлович набрал номер администрации:
— Добрый вечер, Скрябин говорит. У меня умерла секретарша, поэтому прошу предоставить мне другую. Кроме того, попрошу немедленно составить для мне справку о том, какие работы по вскрытию могил проводила Академия наук, кто в них участвовал, где находятся останки покойников… Что? Вы знаете, мне глубоко наплевать, где сейчас находится ваш директор, сколько сейчас времени и какие специалисты должны этим заниматься. Через полтора часа я должен быть с докладом у Сталина, и если через час я не получу все, что запросил, то попрошу его назначить на работу в администрацию наркомата менее ленивых специалистов. Передайте своему директору пожелание спокойной ночи.
Славутич повесил трубку и сладко потянулся. Разумеется, защита Круга не даст ему возможности получить на свои вопросы прямого ответа. Но он не дурак и сможет разгадать их по намекам: по сгоревшим страницам, спискам повышений, мертвым секретарям. Месяц, два, полгода — но он узнает все. И тогда нанесет ответный удар.
* * * Москва, Кремль, 23 сентября 1995 года. 11:40— Ну что, Славутич, ты и теперь будешь утверждать, что Северный Круг уничтожен? — Еще никогда Изекиль не выглядел таким встревоженным. Он низко сгорбился, засунул руки в рукава, плотно прижав их к животу, и бродил, бродил возле своего кресла, никак не решаясь в него сесть. — Всего несколько дней — а я лишился почти всего, чего добился на Севере! Сперва Пустынник, потом Испанец. А теперь все остальные: Лука, Готик, Кипара! Все, кто выживал столетиями, кто хотел того же, что и я, кто клялся в верности. И после этого ты опять будешь говорить, что Северный Круг мертв?
— Ну, положим, Луку зарубили топорники, — лениво возразил Славутич. Этот Великий представлял собой полную противоположность первому члену Круга: он растекся в кресле, подобно выплеснутому из вазы фруктовому желе, прижимая ступни ног к алтарю, а ладони положив поверх столешницы, и впитывал энергию, которая стекалась к сердцу страны со всех уголков огромной державы. — Церковь в своем праве, он сам захотел украсть долю из ее пирога. А с патриархией ссориться не нужно. У него свои источники энергии, своя система защиты, свои умелые мастера. Церковь может воевать очень долго и успешно.
— Ты мне зубы не заговаривай! — резко остановился Изекиль. — Думаешь, я не вижу, что ты тяготишься давней клятвой? Что северян, которых сам же мне отдал, жалеешь? Коли устал — уходи! Оставь свое место в Круге более молодым и ступай. У вечности найдется место для всех.
— Ты сам не устал, сын черной Амамат? — одними глазами покосился на него Великий. — Почитай, раз в десять дольше меня землю топчешь.
— А я привык, Славутич, — оправил свой капюшон черный маг. — Или ты хочешь ускорить мою усталость?
— Я хочу указать тебе, что топорники положили не только Луку, но и крутились возле Пустынника, — невозмутимо ответил Славутич. — Значит, из пяти случаев как минимум два остаются на совести Церкви, а не Круга. А ведь еще в паре случаев они могли и не оставить заметных следов.
— Святоши? — Изекиль разомкнул руки, уселся в свое кресло. — Нет, Славутич, Церковь, карая отступников, всегда оставляет свою подпись: удар топора. Здесь поработал умелый колдун.
— Пустынник удара топором не получал, — невозмутимо ответил Славутич. — Но святош возле себя заметил.
— Не-ет, Великий, тут что-то не так, — покачал головой Изекиль. — Ты что-то недоговариваешь. Глаза нам отводишь… А ты, Великий Унслан, — неожиданно повернулся маг к ученику, — что думаешь ты?
— Я думаю, — вскинул тот голову, — что Северный Круг существует и начал против нас войну. Мы должны ответить тем же и разгромить его еще раз!
— Какая храбрость, — усмехнулся Славутич. — Но с кем ты собираешься воевать? Мы так и не узнали, что же входит в этот несчастный Круг.
— Неважно! Нужно собрать все силы, всех колдуний, всех магов, которые находятся под нашим влиянием, и бросить их на север. Пусть перебьют вообще всех, кто только подает признаки магических способностей. Члены Круга неминуемо окажутся среди них.
— Ты воспитал достойного ученика, — покачал головой Славутич. — Настоящий европеец. Но вот ведь незадача: живущие на наших землях маги в большинстве своем воспитаны по-русски. Они никогда не согласятся лить кровь невинных, да еще в таких количествах. Не случалось никогда резни массовой в истории Руси и не случится. Чужие нравы так просто не прививаются. А звать на помощь друзей из земель западных дороговато выйдет. Там Кругов средь колдунов не случалось никогда, там такое не принято. Каждый сам за себя, и все тут. Хочешь помощника заполучить — плати. За идею, за честь, за родину надрываться не станут.
— Не бойся, Славутич, — подал голос Изекиль. — Платить можно не только богатством, но и будущим. А будущего у меня здесь, на Руси, много. Да и ради мести желающих потрудиться тоже изрядно. Не одну тысячу лет все вы, как кость в горле, у нас со своей совестью и правдой сидите. Счетов накопилось изрядно. К тому же я открыл южные рубежи демонам. Там уже сейчас льется кровь ручьями, уже сейчас слетаются туда на потоки мертвой энергии колдуны молодые или оголодавшие. В Чечне, как добрые времена Конкисты, Третьего Рейха и Вьетнама матерей жгут вместе с детьми, стариков выкашивают, как сорную траву, безоружных морят, запытывают до смерти и продают в рабство. И каждый варвар, каждый колдун, вкусивший там крови или вдосталь насытившийся энергией, с радостью встанет под мои знамена — чтобы получать эту кровь и эту энергию еще и еще, пока вся твоя Россия не превратится в моровое поле. По моему приказу через южные рубежи в битву ринутся сотни тысяч уже прикормленных бойцов. А защищать-то земли ваши уже почти некому. Я, когда ты от Северного Круга отвернулся, не только петроградских, я вообще всех магов задавил, кого только найти смог. Вплоть до знахарок на чердаках, вплоть до шаманов в заброшенных чумах. Даже астрологов всех расстрелять повелел. Прямо на их же съезде и порешили голубчиков. Много ли ныне уцелело мастеров, кто хорошо работать против карателей сможет? Твоим воспитанникам нельзя. Ты мне противиться не можешь, клятвой связан. Из земель сибирских и южных без зова Круга Московского никто не приедет. А своих, северных магов пока в Петербурге заметно не было… Есть, догадался! — неожиданно радостно хлопнул себя кулаком в ладонь колдун. — Понял, от кого ты мне глаза отводишь, Славутич! Пустынник мага какого-то поминал, что полиции его помогал арестовывать. Это уже след. Какой-никакой, а след. Колдовской, настоящий. Вот и нашлась ниточка. Теперь не все подряд крушить нужно будет, а лишь несколько самых буйных голов открутить.
