Евгений Малинин - Разделенный Мир
Там уже топтался Шамим, явно кого-то поджидая. Увидев входящую Злату, он тут же подскочил к ней и, явно волнуясь, спросил:
– Белла Злата, ты идешь на представление? – Его глаза при этом умоляюще блестели, как у верного и самоотверженного щенка, которого любимая хозяйка не хочет брать на прогулку.
– Да, конечно, – улыбаясь ответила Злата. – Белла Кора сказала, что это редкое и незабываемое зрелище.
– Можно мне тебя проводить? – пролепетал бель Шамим, но позади него зарокотал знакомый бас беллы Коры:
– Так!… Наш молодой друг уже сторожит момент!
Шамим стремительно покраснел.
– Не надо, не надо!… – Белла Кора была непреклонна и беспощадна. – Румянцем своим ты нас не обманешь. Сердцеед!…
И грозная белла, подхватив свою молоденькую подопечную под локоток, повернулась к Шамиму спиной и медленно пошла в сторону малого зала приемов. Того самого, где утром происходил выход Великого ханифа. Шамим, неуклюже потоптавшись, вздохнул и последовал за ней.
– Между прочим, крошка, – гудела между тем белла Кора, – мы с тобой опаздываем. Правда, без служителей второго круга представление не начнут, но и слишком задерживаться тоже не стоит.
– Так, может, мы прибавим шагу… – несмело предложила Злата.
– Ну, еще не хватает побежать!… – непоследовательно возмутилась почтенная белла. – И потом, мы же не будем последними. Слышишь, за нами еще кто-то топает…
Злата невольно прыснула, а Шамим за их спиной громко вздохнул.
– О-о-о, слышала, как вздыхает, – продолжала измывательства Кора. – Догнать не может…
Но даже после этого намека бель Шамим не посмел догнать шагавшую впереди парочку. Так они и вошли в зал – впереди Кора, под руку со Златой, а за ними понурившийся Шамим.
Под северными витражами зала был устроен невысокий помост, перегороженный пестрым, похожим на лоскутный, занавесом. Метрах в трех от него начинались зрительские ряды. Причем первые два ряда состояли из глубоких покойных кресел, а дальше шли обычные стулья. Почти все места были уже заняты, но белла Кора невозмутимо проследовала в первый ряд и, остановившись напротив одного из сидящих мужчин, внимательно на него посмотрела. Тот немедленно вскочил и, потянув за собой своего соседа, молча направился во второй ряд.
– Какие галантные кавалеры, – громко пробурчала почтенная белла, усаживаясь в освободившееся кресло и чуть ли не силой усаживая Злату. Та успела обернуться и увидеть, как бедный Шамим устраивается где-то с краю третьего ряда.
Почти сразу после того, как дамы устроились на своих местах, сиявшие чистым светом люстры начали гаснуть, погружая зал в полумрак, а лоскутный занавес, наоборот, осветился ярким светом, выплеснувшимся непонятно откуда. А затем эта пестрая тряпка начала истаивать, растворяясь в наступившей тишине.
Сцена приобрела темную глубину, в самой сердцевине которой заискрилось серебристое сияние, через секунду превратившееся в мерцающую фигуру. Эта неясная еще фигура неуловимо плавно перетекла на авансцену и глубоко поклонилась. Так и оставшись склоненной и подсвеченной мерцающим серебристым светом, фигура заговорила:
Я счастлив, что стою сейчас,
Склонен у ваших ног,
Представим пьесу мы для вас,
А я зовусь – Пролог!
Вниманье ваше я займу
На несколько минут,
Чтоб объяснить вам, почему
Мы нынче с вами тут…
Читая размеренно и практически без интонаций эти странные, нелепые стишки фигура медленно выпрямлялась, превращаясь в длинного, худого мужчину, одетого в черное подобие фрака, спустившего длинные фалды поверх широченных шаровар. На его лице белела классическая маска палача.
Но Злата в отличие от других, наслаждавшихся зрелищем, не разглядывала Пролога и не слушала читаемых им виршей. Она вслушивалась в странные звуки, которыми заканчивалась каждая строчка произносимого стихотворения. Казалось, маленькие колокольчики перезванивали на разные лады, отсекая каждую строчку от последующей. Бросив быстрый взгляд по сторонам, Злата поняла, что никто, кроме нее, не слышит этих переливчатых тоненьких звуков. А звоночки становились все настойчивее, все требовательнее, все тревожнее. Они вроде бы возмущались, что их никто не слышит.
А на сцене между тем разворачивалась фантастическая драма о грядущем падении Границ. Вернувшийся к своему народу, Черный маг вел тяжелую борьбу с посланником коварного Ахураматты, Огненным демоном Илимом. Огненный демон похитил магический венец Великого ханифата, но Черный маг узнал, где прячется коварный похититель. И вот главные герои встретились лицом к лицу, и в руках их было волшебное оружие. Пылающий жарким оранжевым светом, Илим размахивал какой-то несуразной алебардой и выкрикивал непонятные ругательства, а молчаливый, затянутый в черное трико Черный маг держал в руках длинный светлый меч и парный ему, но совершенно черный кинжал. Улучив момент, когда Огненный демон, пустив пену из уголков губ, бросился вперед, Черный маг шагнул ему навстречу и вонзил черный кинжал своему противнику под левую ключицу. Илим застыл в совершенно нелепой позе, а кинжал запульсировал чернотой. Словно в унисон с ним, длинный светлый меч начал, пульсируя, наливаться ярким светом. И когда его сияние стало настолько нестерпимым, что зрители начали прикрывать глаза ладонями, Черный маг взмахнул светлым клинком. Голова Огненного демона подпрыгнула, его руки дернулись вверх, словно попытались схватить удирающую голову, но та проскочила между ними и покатилась по помосту. В ту же секунду из перерубленной шеи ударил фонтан крови, и обезглавленное тело рухнуло на голые доски. Черный маг взметнул вверх свое окровавленное оружие, и зал ответил ему восторженным ревом.
И только Злата осталась сидеть, пораженная тем, что наконец разобралась в перезвоне незримых колокольчиков. Зал ревел от восторга, а те, перекрывая этот рев, вызванивали детскую считалочку:
Все не так!!! Все не так!!!
Все как раз наоборот!!!
В Мир пустили много врак!!!
Только Правда все живет!!!
Но в этот момент представление кончилось. В зале вспыхнули яркие огни люстр, осветив поднимавшихся со своих мест придворных и мертвое, обезглавленное тело, валявшееся на помосте в луже крови. Занавес почему-то не был закрыт, а труп был самым что ни на есть настоящим, и темно застывающая кровь еще живо и тяжело пахла.
Злата, вцепившись в локоть Коры, тоже встала с кресла и, деревянно переставляя ноги, пошла вдоль ряда.
– Прогуляемся, – гудела белла Кора довольным басом, – а то второе отделение мне тяжеловато будет сидеть…
